— Ты гордячка, — сказала Черноглазая. — Но, хоть у тебя и ботинки на пуговках, живешь ты на подачки твоей родни.
Эмили не хотела надевать эти ботинки на пуговках. Она хотела пойти в школу босой — летом она всегда бегала босиком. Но тетя Элизабет сказала ей, что ни один ребенок из Молодого Месяца никогда не ходил в школу босиком.
— О, вы только поглядите на этот передник для младенца, — засмеялась другая, с каштановыми кудрями.
Тут Эмили вспыхнула. Это действительно было уязвимое место в ее броне. Восхищенная успехом своего выпада, Каштановокудрая сделала еще один.
— Это шляпка твоей бабушки?
Последовало дружное хихиканье.
— О, она носит шляпу с большими полями, чтобы сохранить цвет лица, — вмешалась девочка постарше. — Это всё гордость Марри. Моя мама говорит, что Марри насквозь испорчены гордостью.
— Ты ужасно некрасивая, — сказала маленькая толстая мисс, поперек себя шире. — И уши у тебя как у кошки.
— Нечем тебе так гордиться, — продолжила Черноглазая. — У вас в кухне даже потолок не выбелен.
— А твой кузен Джимми — идиот, — заявила Каштановокудрая.
— Неправда! — крикнула Эмили. — Он умнее любой из вас. Можете говорить, что хотите обо мне, но я не позволю вам оскорблять мою семью. Если вы скажете о них хоть еще одно дурное слово, я наведу на вас порчу.
Никто не понял, что означает угроза, но это сделало ее еще более действенной. Она вызвала непродолжительное молчание. Затем травля возобновилась в другой форме.
— Ты умеешь петь? — спросила худая веснушчатая девочка, которая ухитрялась казаться очень хорошенькой, несмотря на худобу и веснушки.
— Нет, — сказала Эмили.
— А танцевать?
— Нет.
— А шить?
— Нет.
— А готовить?
— Нет.
— А вязать кружавчики?
— Нет.
— А вышивать тамбуром?
— Нет.
— Тогда что же ты умеешь? — презрительно спросила Веснушчатая.
— Я умею писать стихи, — сказала Эмили — без малейшего намерения сказать это, — и в то же мгновение почувствовала, что умеет писать стихи. И вместе с этим странным, ничем не оправданным убеждением пришла… «вспышка»! Прямо там, окруженная враждебностью и подозрением, сражаясь в одиночестве за свою репутацию, без чьей-либо поддержки и без каких-либо преимуществ, она пережила чудесный момент, когда душа, казалось, сбросила оковы плоти и вознеслась к звездам. Восторг и радость на лице Эмили изумили и разгневали ее врагов. Они решили, что необычное умение — еще одно проявление всем известной гордости Марри.
— Лжешь, — грубо сказала Черноглазая.
— Старры не лгут, — возразила Эмили. «Вспышка» прошла, но духовный подъем остался. Она оглядела своих врагов с холодной отрешенностью, заставившей их на время притихнуть.
— Чем я вам не нравлюсь? — без обиняков спросила она.
Ответа не было. Эмили, прямо глядя на Каштановокудрую, повторила вопрос. Та почувствовала, что не ответить невозможно.
— Потому что ты на нас совсем не похожа, — пробормотала она.
— Я и не хочу быть похожей на вас, — презрительно заявила Эмили.
— О, разумеется, ты принадлежишь к «избранному народу»! — насмешливо протянула Черноглазая.
— Разумеется, — отвечала Эмили.
Она вернулась в класс, одержав победу в этой битве.
Но ее противников было не так легко запугать. Когда она ушла, на площадке для игр долго перешептывались, готовя заговор, и после переговоров с несколькими мальчиками произошел обмен цветных карандашей и кусочков «жвачки» из сосновой смолы на некую ценность.
Приятное ощущение победы и радостное воспоминание о «вспышке» поддерживали дух Эмили всю вторую половину дня, несмотря на то, что мисс Браунелл постоянно высмеивала ее за ошибки в правописании — мисс Браунелл очень любила высмеивать своих учеников. Все девочки в классе хихикали — кроме одной, которой не было в школе утром и которая по этой причине отставала от других учеников. Эмили очень хотелось узнать, кто эта девочка. Она так же отличалась от остальных, как сама Эмили — только иначе. Она была высокой, босоногой, в странном, очень длинном платье из выцветшего полосатого ситца. Пышные волны ее густых, коротко подстриженных волос казались блестящим пряденым золотом, а ее горящие глаза, светло-карие и прозрачные, напоминали янтарь. У нее был большой рот и дерзкий, выступающий вперед подбородок. Хотя девочку нельзя было назвать хорошенькой, Эмили не могла оторвать зачарованных глаз от ее живого, подвижного лица. И эта девочка, единственная в классе, ни разу за весь урок не получила ни одного язвительного замечания от мисс Браунелл, хотя делала ничуть не меньше ошибок, чем другие.
На перемене к Эмили подошла одна из девочек — с коробкой в руках. Эмили уже знала, что это Рода Стюарт, и находила ее очень хорошенькой и милой. Во враждебной толпе, с которой Эмили пришлось столкнуться в полдень, Рода тоже присутствовала, но ничего тогда не сказала. У нее было новенькое, хрустящее платьице из розового полотна, гладкие, блестящие косы цвета желтого сахарного песка, большие голубые глаза, ротик, похожий на розовый бутон, кукольные черты и сладкий голос. Если можно сказать, что мисс Браунелл имела любимчиков, к их числу, несомненно, принадлежала Рода Стюарт; она пользовалась покровительством старших девочек, да и в кругу ровесниц ее, похоже, любили.
— Вот, это подарок для тебя, — сладенько сказала она.
Ни о чем не подозревающая Эмили взяла коробку. Улыбка Роды могла развеять любые подозрения. На один миг, открывая крышку, Эмили почувствовала себя счастливой, предвкушая удовольствие… затем с визгом отшвырнула коробку и замерла на месте, бледная, дрожащая с головы до ног. В коробке лежала змея — живая или мертвая, она не знала, да это и не имело значения. Всякая змея всегда вызывала у нее ужас и отвращение, которых она не могла преодолеть. И теперь сам вид змеи почти парализовал ее.
Со всех сторон на крыльце послышались смешки.
— Что так бояться дохлой змеи? — презрительно фыркнула Черноглазая.
— А стихи об этом ты можешь написать? — хихикнула Каштановокудрая.
— Я ненавижу вас… Ненавижу! — крикнула Эмили. — Вы злые, подлые девчонки!
— Настоящие леди не обзываются, — сказала Веснушчатая. — Я думала, что Марри считают это ниже своего достоинства.
— Если ты придешь завтра в школу, мисс Старр, — медленно и внушительно сказала Черноглазая, — мы возьмем эту змею и обмотаем вокруг твоей шеи.
— Посмотрю я, как ты это сделаешь! — отчетливо сказал звонкий голос. В толпу на крыльце одним прыжком влетела девочка с янтарными глазами и короткими волосами. — Посмотрю, Дженни Странг!
— Это не твое дело, Илзи Бернли, — угрюмо пробормотала Дженни.
