И почему это Джильберт вздумал вдруг прислать ей цветы? После рождественских каникул он посетил Домик Патти всего один раз, и они редко встречались в Университете. Энн знала, что он усердно занимается, поставив себе целью завоевать премию Купера, и потому не принимает участия ни в каких мероприятиях. Сама же провела зиму очень весело. Она часто бывала у Гарднеров и очень подружилась с Дороти. В университете ждали объявления о ее помолвке с Роем. Энн и сама со дня на день ждала его предложения. И все-таки, уходя на торжественное собрание, она отложила в сторону фиалки Роя и приколола к груди ландыши Джильберта. Почему она это сделала, Энн и сама не смогла бы объяснить. Именно сейчас, когда осуществлялись все ее честолюбивые стремления, она с нежностью вспомнила Эвонли, старую дружбу и мечты, которые она делила с Джильбертом. Когда-то они с Джильбертом смеялись, представляя себе, как на них наденут мантию и шапочку бакалавра. И вот пришел этот торжественный день, и фиалки Роя не имели к нему ни малейшего отношения.
Столько лет этот день манил Энн как путеводная звезда. И вот он наступил, но в памяти Энн осталась не та счастливая минута, когда импозантный ректор университета вручил ей диплом, шапочку и объявил во всеуслышание, что ей присуждена степень бакалавра искусств, и не радостно сверкнувшие при виде ландышей глаза Джильберта, не обиженно-удивленный взгляд Роя, не снисходительные поздравления Алины Гарднер, и не теплое объятие Дороти. Нет, этот долгожданный день запомнился ей странным ноющим чувством в груди и необъяснимым привкусом горечи.
Одеваясь, чтобы идти на праздничный вечер, Энн достала из чемодана розовый кулон в форме сердечка на тоненькой золотой цепочке. Этот кулон ей прислал на Рождество Джильберт Блайт. Кулон напомнил Энн тот роковой день, когда Джильберт назвал ее косы «морковкины хвостики» и тщетно пытался заслужить ее прощение, предложив ей розовый леденец в форме сердечка. Энн поблагодарила Джильберта в письме, но еще ни разу не надевала его подарок. А сейчас надела — с мечтательной улыбкой на лице.
Они с Фил вместе пошли в университет. Энн молчала, Фил трещала без умолку. Вдруг она сказала:
— Я слышала, что на днях объявят о помолвке Джильберта Блайта и Кристины Стюарт.
— Да? — удивилась Энн.
— Все говорят так…
Энн промолчала, но лицо ее вспыхнуло в темноте. Она ухватилась за цепочку на шее и с силой дернула. Цепочка оборвалась, и Энн сунула кулон в карман. У нее дрожали руки, на глаза навернулись слезы.
Но на вечере она веселилась до упаду. Когда Джильберт пригласил ее танцевать, она спокойно сказала, что все ее танцы расписаны. Поздно вечером, сидя с подругами перед камином и перебирая события минувшего дня, Энн была оживленнее всех.
Глава тридцать четвертая ОТРЕЗВЛЕНИЕ
— Какое счастье — через неделю я буду в Эвонли! — воскликнула Энн, склонившись над сундуком, в который она укладывала одеяла миссис Линд. — Но, с другой стороны, какое горе — через неделю я навсегда покину Домик Патти!
Мисс Патти и мисс Мария возвращались домой, объехав чуть ли не весь земной шар.
«Мы приедем во вторую неделю мая, — написала своим жильцам мисс Патти. — Боюсь, что после храмов Карнака наш домик покажется чересчур маленьким, но я никогда не любила большие дома. Когда отправляешься путешествовать в пожилом возрасте, часто перебарщиваешь, зная, что другого случая у тебя уже не будет. А потом обнаруживаешь, что тебе стало трудно сидеть на одном месте. Боюсь, Мария у меня заболела страстью к путешествиям».
— Как прекрасно мы здесь жили, — вздохнула Фил. — Как нам было уютно и весело! Удивительное дело: в июне я выхожу замуж за Джо и знаю, что буду с ним совершенно счастлива, но сейчас мне кажется, я с удовольствием жила бы в этом домике со всеми вами еще много лет.
— И я чувствую то же самое, — призналась Энн. — Какие бы радости ни ждали нас в будущем, у нас уже никогда не будет такой восхитительной безмятежной жизни. Эта жизнь кончилась навсегда, Фил.
— А что ты собираешься делать с Бандитом? — поинтересовалась Фил, увидев входящего в комнату кота.
— Я возьму его с собой — вместе с Джозефом и Кошкой-Сарой, — объявила тетя Джемсина, входя в комнату следом за котом. — Пусть и дальше живут вместе, раз привыкли друг к другу. Это и людям-то нелегко дается.
— Мне жаль расставаться с Бандитом, — с сожалением сказала Энн, — но взять его в Грингейбл я не могу. Марилла терпеть не может кошек, а Дэви не даст ему ни минуты покоя. Да я ведь не так долго и проживу в Грингейбле. Мне предложили должность директора в Саммерсайдской школе.
— И ты согласилась?
— Я… я еще не решила, — смущенно ответила Энн. Фил кивнула: все ясно. Разумеется, Энн скорее всего выйдет замуж за Роя. Никто не сомневался, что он вот-вот сделает ей предложение и она его примет. Энн и сама так считала. Конечно, она любит Роя. Правда, любовь, оказывается, не совсем такова, какой она себе ее представляла. Но разве что-нибудь в настоящей жизни похоже на то, как это выглядит в мечтах? Опять повторялась детская история с бриллиантом: как она была разочарована, когда в первый раз увидела блеск алмазных граней и обнаружила, что это совсем не тот, пылающий вишневым пламенем, камень ее мечты! «Какой же это бриллиант?» — воскликнула она тогда. Но Рой — прекрасный человек, и они будут счастливы в браке, даже если в их любви не хватает этого вишневого пламени.
Когда Рой пришел вечером и пригласил Энн погулять в парке, все сочли, что наступил решительный момент: обитательницы Домика Патти знали, что он скажет Энн, и знали — или думали, что знают, — ее ответ.
— Энн очень повезло, — сказала тетя Джемсина.
— Может, и так, — отозвалась Стелла, пожав плечами. — Рой, конечно, милый парень, ничего не скажешь. Но какой-то скучный.
— Мне кажется, ты просто завидуешь, Стелла. — Тетя Джемсина укоризненно покачала головой.
— Нет, я ничуть не завидую Энн, — спокойно ответила Стелла. — Я люблю Энн, и мне очень нравится Рой. Все говорят, что она сделала блестящую партию, и даже миссис Гарднер уже признает ее достоинства. Можно подумать, что их брак предопределен свыше. Но я в этом не уверена.
Рой сделал Энн предложение руки и сердца в том самом павильончике, где они укрывались от дождя в первый день своего знакомства. Энн подумала, что он очень удачно выбрал место. И сделал он предложение таким прекрасным слогом, точно списал его, как сделал один из поклонников Руби Джиллис, с «Пособия хорошего тона». Энн не могла придраться ни к одному слову и понимала, что Рой говорит искренне. Ей следовало бы трепетать от счастья, но почему-то она была спокойна и как-то удручающе холодна. Когда Рой замолчал, Энн открыла рот, чтобы сказать «да».
И вдруг она задрожала и словно бы отпрянула от края пропасти. На нее снизошло отрезвление — когда человеку интуитивно открывается то, чему его еще не успела научить жизнь. Она отняла руку у Роя и воскликнула с отчаянием в голосе:
— Нет, Рой, я не могу выйти за тебя замуж… я не могу… не могу, и все!
