И в мрачном, нарочитом молчании Дэви на глазах парализованной ужасом Доры свернул с поросшей травой обочины в глубокую, по колено, тонкую пыль, покрывавшую дорогу после четырех недель сухой погоды, и зашагал по ней, злонамеренно шаркая ногами, пока его всего не окутало облако пыли.
— Это только начало, — объявил он с торжеством. — И буду стоять на крыльце и болтать до тех пор, пока там будет кто-нибудь, с кем можно болтать. И ерзать буду, и вертеться, и шептаться, и скажу, что не знаю текст из Писания. И прямо сейчас выкину деньги, которые мне дали на пожертвования.
И Дэви в неистовом восторге швырнул цент и пятицентовик за изгородь мистера Барри.
— Это дьявол тебя подстрекает, — с упреком сказала Дора.
— Нет! — раздраженно выкрикнул Дэви. — Я сам все решил. И даже еще кое-что придумал. Я вообще не пойду ни в воскресную школу, ни в церковь. Буду играть с Коттонами. Они вчера сказали мне, что не пойдут в воскресную школу, потому что их мать уехала и некому их заставить. Пошли, Дора, отлично проведем время!
— Я не хочу, — запротестовала Дора.
— Пойдешь, — заявил Дэви. — А не пойдешь, скажу Марилле, что Фрэнк Белл поцеловал тебя в школе в прошлый понедельник.
— А что я могла сделать? Я же не знала, что он собирается меня поцеловать! — воскликнула Дора, заливаясь ярким румянцем.
— Но ты не дала ему оплеуху и даже ничуть не рассердилась, — возразил Дэви. — Я и это скажу Марилле, если ты не пойдешь. Пошли напрямик, через поле.
— Я боюсь тех коров, — сказала бедная Дора, усмотрев в этом для себя надежду на бегство.
— Тебе да бояться этих коров! — насмешливо взглянул на нее Дэви. — Да они младше тебя.
— Зато они больше меня, — поежилась Дора.
— Ничего они тебе не сделают. Пошли. Ну вот и отлично! Когда вырасту, не буду себя утруждать хождением в церковь. Я и без нее смогу попасть на небеса.
— Ты попадешь в другое место, если будешь нарушать священный день отдохновения и покоя, — пробормотала несчастная Дора, следуя ним против собственной воли.
Но Дэви не испугался — пока. Ад был очень далеко, а радости рыбной ловли в обществе Коттонов совсем близко. Он жалел лишь, что Дора такая трусиха. Она продолжала оглядываться назад и, похоже, могла разреветься в любую минуту — и это портило человеку все удовольствие. Пропади они пропадом, эти девчонки! На этот раз Дэви не сказал «черт побери» даже мысленно. Он не жалел — пока еще — о том, что сказал так один раз, но счел, что лучше все же не искушать Неведомые Силы слишком часто на протяжении одного дня.
Младшие Коттоны играли на заднем дворе своего дома и приветствовали появление Дэви восторженными криками. Пит, Томми, Эдолфес и Мирабел были дома одни. Мать и старшие сестры уехали на один день в соседнюю деревню. Дора была рада уже тому, что Мирабел дома и она, Дора, не окажется, как опасалась прежде, единственной девочкой в компании мальчишек. Впрочем, Мирабел была ничуть не лучше своих братьев — такая же шумная, загорелая, дерзкая. Но она, по крайней мере, носила платье.
— Мы пришли удить рыбу, — объявил Дэви.
— Ура! — завопили Коттоны и тут же бросились копать червей; в авангарде была Мирабел с жестянкой в руках. Дора была готова сесть и заплакать. О, зачем только этот гадкий Фрэнк Белл поцеловал ее! Не будь этого, она могла бы не подчиниться Дэви и пойти в любимую воскресную школу.
Удильщики, разумеется, не осмелились пойти на пруд, где их увидели бы прихожане, направляющиеся в церковь. Пришлось ловить рыбу в ручье, в лесу за домом Коттонов. В ручье было полно форели, так что они великолепно провели все утро — по крайней мере, Коттоны явно получили немалое удовольствие, да и Дэви, казалось, тоже. Не совсем забыв осторожность, он заранее снял ботинки и чулки и одолжил старый костюм у Томми Коттона. В таком обмундировании ему были не страшны сырые места, болота и подлесок. Дора же была явно и глубоко несчастна. Она покорно следовала за остальными в их странствованиях от заводи к заводи, крепко сжимая в руках свою Библию и учебник и с горечью думая о своем любимом классе, в котором должна была сидеть в эту минуту перед учительницей, от которой была в восторге. А вместо этого вот она здесь бредет по лесам с этими полудикими Коттонами, стараясь не промочить ботинки и не порвать и не испачкать хорошенькое белое платьице. Мирабел хотела одолжить ей передник, но Дора с презрением отвергла ее предложение.
Форель клевала отлично, как это всегда бывает по воскресеньям. За час маленькие грешники наловили столько рыбы, сколько хотели, и решили вернуться домой, к Дориному большому облегчению. Она с чопорным видом сидела во дворе на крыше низенькой пристройки к сараю, в то время как остальные развлекались — сначала с шумом и криками играли в пятнашки, а затем влезли на крышу свинарни и вырезали свои инициалы на коньковом брусе. Курятник с плоской крышей и кучей соломы возле стены вдохновил Дэви на изобретение еще одной забавы, и они замечательно провели еще полчаса, взбираясь на курятник и ныряя оттуда с визгом и воплями в пышную солому.
Но даже незаконным радостям приходит конец. Когда на мосту над прудом загромыхали колеса, Дэви понял, что люди возвращаются из церкви и пора уходить. Он скинул одежду Томми, вновь облачился в свой собственный костюм и со вздохом отвернулся от веревочки со своим уловом. Нечего было и думать о том, чтобы взять ее с собой.
— Ну вот, разве не весело было, а? — с вызовом спросил он сестру, когда они направились домой через поле.
— Мне — нет, — прямо заявила Дора. — И я не верю, что тебе было весело — по-настоящему весело, — добавила она с проницательностью, которой было трудно ожидать от нее.
— Было! — крикнул Дэви, но как-то уж слишком вызывающе. — Тебе-то, конечно, не было весело — сидела весь день, как… как осел.
— Я не собираюсь водиться с Коттонами, — проронила Дора с высокомерным видом.
— Коттоны — отличные ребята, — возразил Дэви. — И живется им куда веселее, чем нам. Они делают, что им нравится, и говорят, что хотят и кому хотят. И я с этого дня тоже буду так поступать.
— Есть много такого, что ты не каждому осмелишься сказать, — заявила Дора.
— Нет такого.
— Есть. Вот, например, скажешь ты, — Дора посмотрела на него очень серьезно, — скажешь ты «кобель» в присутствии священника?
Что и говорить, аргумент был сильный. Дэви не был готов к рассмотрению столь конкретного примера реализации права на свободу слова. Но человеку совсем необязательно быть последовательным в споре с Дорой.
— Конечно, не скажу, — признал он, надувшись. — «Кобель» — это не святое слово. Я совсем не стал бы упоминать о таком животном в присутствии священника.
— Ну, а если бы тебе все-таки пришлось? — упорствовала Дора.
— Я назвал бы его «пес», — неуверенно сказал Дэви.
— Мне кажется, что «собачка-джентльмен» было бы более вежливо, — задумчиво продолжила Дора.
