1911 год
Погода начинает меняться, приближается осень: по утрам заметно прохладнее, кроны деревьев тронуты медью и золотом. Тэсс идет по бечевнику в Тэтчем с двумя письмами от миссис Кэннинг. Мысленно она старательно повторяет приметы, боясь заблудиться, не найти на обратном пути дом викария. На новом месте она только две недели, и все кажется ей здесь странным. Начиная от широких открытых пространств до непривычной тишины и покоя; здесь вкусная, горячая еда, которая кажется еще вкуснее после стольких месяцев жестоких лишений в Холлоуэе и Фрошэм-хаусе. Она не в силах с собой совладать и ест все, что перед ней ставят; ее бедра, живот и руки стали округляться. Софи Белл, кажется, этим довольна. Экономка мало разговаривает, ее лунообразное лицо всегда озабочено, однако она улыбается Тэсс, время от времени похлопывает ее по плечу и вообще обращается с ней хорошо. Почти все ее внимание сосредоточено на маленькой черно-белой кошечке, приблудном тощем котенке, который появился у кухонной двери несколькими неделями раньше и которого Софи Белл приняла едва ли не с суеверным благоговением. Она кормит кошку сливками из блюдца, оставляет для нее обрезки почек, когда готовит пудинг. Однако клички Софи Белл кошке не дала, так и зовет ее кошкой, а Тэсс про себя называет ее Бродяжкой.
Эстер Кэннинг какая-то странная, вся на нервах, беспокойная, но она явно старается, чтобы Тэсс было хорошо и спокойно. Она говорит тихо, что так не похоже на Джентльмена и на миссис Хеддингли. На многочисленных разнообразных надсмотрщиков и хозяев, от которых Тэсс страдала в последнее время. Эстер Кэннинг говорит и движется так, словно в углу спит кто-то, кого она боится разбудить. Она часто прикрывает рукой живот, будто защищая его, и Тэсс думает, уж не ждет ли хозяйка ребенка. Она очень на это надеется. Ребенок именно то, что нужно этому дому, чтобы его оживить. Викарий — человек рассеянный и молчаливый. Он не сказал Тэсс и двух слов, кажется, вообще не заметил ее появления. Тэсс это не волнует. Она столько повидала за последние страшные месяцы своей жизни, что больше не питает доверия к мужчинам, даже к мужчинам в сутане. А с домашним хозяйством здесь явно прекрасно справляются и без его вмешательства. И во всем доме неизбежно, хотя об этом не упоминают вслух, ощущается отсутствие Кэт. Полиция обнаружила ее последнее письмо к Тэсс в сумке, брошенной на лугу. В конце концов письмо нашло Тэсс, хотя приехала она в Коулд-Эшхоулт, лишь узнав о смерти подруги. Читая это послание с того света, она снова рыдала, едва справившись с первой волной горя. Теперь Тэсс здесь, потому что Кэт здесь нет. Все в доме викария сознают это, и Тэсс не знает, всегда ли так будет.
Она делает глубокий вдох, подавив новые слезы, навернувшиеся при мысли о погибшей подруге. Она не желает гулять по лугам, где все это случилось. Тэсс выбирает длинный обходной путь до моста, по дорожке между живыми изгородями и по бечевнику. Но ее никто и не заставляет идти другой дорогой. Если где-то и обитает призрак Кэт, то именно в этих лугах, сердито сетуя на то, как близка она была к свободе, к началу новой жизни. И какой бы ни была причина, заставившая ее встретиться на лугу с теософом тем утром, если бы только она не пришла, если бы сразу побежала к Джорджу, то была бы теперь с ним, любила бы и смеялась, лучилась бы той яркой силой, которая притягивала к ней Тэсс так же неизменно, как луна притягивает к себе океаны. Несправедливость случившегося так велика и горька, что Тэсс сердится на Бога, даже в церкви не может читать вместе со всеми «Отче наш» в конце службы. Глаза ее остаются открытыми, рот крепко сжат. Однажды утром, вскоре после приезда, она полезла за ночным горшком и обнаружила под кроватью небольшое латунное распятие. Как следует подумав, она оставила его там, где нашла. Господу придется оправдать себя в глазах Тэсс после того, что Он сделал с Кэт.
Она идет дальше вдоль канала, и наконец начинают появляться постройки. Тэсс слышит голоса, смех и плеск воды. Испуганно остановившись, она плотнее закутывается в шаль и с опаской продолжает путь. У моста, где ей предстоит выйти на дорогу и пойти по ней в центр города, купаются школьники, побросав на заросшем травой берегу пиджаки и соломенные шляпы. Это какой-то придуманный ими праздник: у мальчишек закончились уроки, и посмотреть на них собралась целая толпа болельщиков — мужчины, женщины, дети свешиваются с моста. Тэсс присоединяется к ним, невольно улыбаясь, смеясь гримасам мальчишек, которые устроили заплыв с сигаретами, — победителем становится тот, кто доплывет до противоположного берега и вернется, сохранив зажженный окурок, несмотря на то что брызги летят со всех сторон.
Наконец Тэсс поворачивается, чтобы идти в город, но в этот момент на востоке появляется неспешно пыхтящий пароход. Она задерживается, чтобы посмотреть на него, а капитан судна предостерегающе свистит в два пальца, и мальчишки плывут к берегу, давая ему дорогу. Пароход старый, видавший виды, он почти скрыт клубами пара и дыма. На нем свежая краска, но не везде. Рулевая рубка выкрашена в яркие цыганские цвета: зеленый, красный и желтый. А бока все еще вылинявшие и растрескавшиеся, лишь название судна аккуратно выведено белой краской на темно-синем фоне: «Черная Кошка». Сердце Тэсс замирает, она бежит к перилам моста, чтобы рассмотреть получше. Мужчина за штурвалом крепкий, с обветренным лицом. Он улыбается, благодарит мальчишек, проходя мимо, но глаза у него грустные. Тэсс неотрывно смотрит на него, у нее такое чувство, будто она его знает, — чувство настолько сильное, что она едва не окликает его, когда он оказывается совсем близко. Тэсс глядит ему вслед, пока судно не скрывается из виду, и вдруг она успокаивается. Осеннее солнце ласково греет лицо, и Тэсс идет в Тэтчем с ощущением, что все будет хорошо. У нее все будет хорошо. Ей кажется, что подруга идет с ней рядом.
От автора
Хочу выразить любовь и благодарность:
моим родителям, Чарли и Люку, — за их поддержку, терпение и энтузиазм;
чудесному редактору Саре О’Кифф — за огромную работу и проницательность;
моему не менее чудесному агенту Николе Барр — за советы, чтение текста и откровенность.
И наконец, хочу поблагодарить Рэнальду Лиску из Комиссии по воинским захоронениям — за ответы на мои вопросы об их работе и методах.
Примечание
Для лучшего понимания теософии я обращалась к работам: «Теософия» Рудольфа Штайнера (1910); «Ключ к теософии» Е. П. Блаватской (1889); «Тайная жизнь растений» Питера Томпкинса (1997). А также к замечательному «Введению» Джона М. Линча, написанному в 2006 году для книги «Пришествие фей» сэра Артура Конан Дойля. Все возможные ошибки в интерпретации теософских понятий принадлежат исключительно мне и Робину Дюррану.
Робин Дюрран пересказывает встречу Джеффри Ходсона с ундинами, взятую из отчета самого Ходсона, изложенного в «Тайной жизни растений» (см. выше), хотя встреча Ходсона с ундинами произошла в 1922 году.
История насильственного кормления Кэт основана на статье о применении подобного метода, опубликованной в «Бритиш медикал джорнал» за август 1912 года, а также на автобиографии Мэри Р. Ричардсон «Смех как вызов» (1953), испытавшей это на себе.
