— Вильгельм, — зло обратилась она к императору. — Мне стоит опасаться вас и поныне?
— Не думаю. Мой друг позаботился о вашей безопасности, дав вам свой титул.
— Корвус ваш друг?
— Был какое-то время, но мы не сошлись в некоторых вопросах. Но сейчас не время вспоминать о былом. Поговорим о настоящем. — Вильгельм подхватил вяло сопротивляющуюся Лузанику под локоть. — Твоя сестра — кажется, ты звала ее Лиерой, где она сейчас?
— Вы правда считаете, что я отвечу на ваш вопрос?
— Надеюсь на ваше благоразумие, — развел руками Вильгельм. — К примеру, я могу дать слово, что не причиню ей вреда, и вы нас познакомите…
— Не причините ей вреда? Вы уже достаточно нам навредили, и последнее, что я бы хотела видеть в своей жизни, это как вы портите жизнь еще и ей.
— А разве я испортил ее тебе? — взметнулись вверх брови императора. — Быть принцессой, жить в богатстве так сложно? Если это так, то да, я испортил тебе жизнь, Лиса.
— Моя жизнь — не ваша заслуга.
— Именно моя. Я же мог убить тебя тогда, когда ты с сестрой сбежала. Но отпустил. Так что жизнь — именно мой подарок. Вам обеим.
— И сейчас вы хотите получить свой дар назад?
— Нет, всего лишь посмотреть, насколько я был прав, пощадив и презрев волю отца.
— Нет, мы сбежали сами.
— Если бы вам не помогали, вы не выбрались бы даже с территории дворца. Спроси у мужа, возможно, он объяснит. А сейчас подумай, Лиса, что ты выберешь — организовать мою беседу с сестрой в своем присутствии или с ней наедине? Решай. Твой ответ я приму вечером.
Едва он отошел от нее, Лузаника выдохнула с облегчением, огладила платье, успокаиваясь, и уже собиралась вернуться к мужу, когда, обернувшись, застыла от напряжения. Из-за угла навстречу императору выходила ее сестра. Рассеянная и сонная, она обнимала одной рукой подушку, второй касалась кончиками пальцев стены. Чтобы не заснуть по дороге или, если все-таки так устанет, скатиться по стеночке, а не упасть посреди коридора.
— Моя леди.
Лицо императора тут же разгладилось, потеряв всю хищность, в глазах, казалось, — мелькнула радость. Вместо пугающего беспринципного аристократа, которым Лузаника знала Вильгельма, перед ее сестрой стоял мужчина, который пытался быть обаятельным, а возможно, и казался кому-то таковым. Кому-то, кто ни разу не сталкивался с ним с иной стороны.
— Ваше величество? — чуть прищурившись, произнесла девушка. — А я немного заблудилась… И так спать хочется…
Она виновато развела руками, чуть не выронив подушку, и улыбнулась мягко и очень искренне. Заметив стоящую за спиной Вильгельма сестру, Сайлейн застыла. Видя, как улыбка медленно сползает с ее лица, Вильгельм испытал что-то сродни гневу. Оглянулся, чтобы заметить такое же напряжение в Лисаре, и, бережно взяв под локоток Сайлейн, сказал:
— Позволите проводить вас? Я не смогу простить себе, если вы заблудитесь или пострадаете по моей вине.
— Да, конечно. Как вам будет угодно, — все так же неотрывно глядя на сестру, согласилась Сайлейн. Высокомерная маска, замершая на лице сестры, не смогла обмануть и ее. Лузаника боялась так сильно, что даже загар не скрывал охватившей ее бледности.
«Все будет хорошо», — одними губами произнесла Сайлейн, пользуясь тем, что стояла еще вполоборота. Сестра кивнула, поняв, но все равно напряженно следила за тем, как они уходили.
Сон ушел, и теперь Сайлейн просто плелась немного позади, насколько это позволяла хватка кавалера.
— Ваша светлость? — тревожный голос вырвал ее из апатии. — С вами все в порядке? Может, позвать врача?
— О нет, все хорошо. Я пока обойдусь без Целителя, — не без иронии ответила девушка, покидая начавшее опутывать ее равнодушие.
— Ее высочество неприятна вам?
— А… нет, что вы. Как вы можете так говорить о моей принцессе, — оскорбленно ответила девушка, поднимая на собеседника глаза.
— Если вы так говорите из страха, не бойтесь. Я обещаю, что гнев ее высочества вас не коснется. — Они остановились, не дойдя всего пары шагов до ее покоев. — Кати, если это в моих силах, я сделаю все, чтобы вы больше никогда и ничего не боялись. Вы верите мне?
Сайлейн не успела ответить. Просто ей стало очень горько от несправедливости и осознания ложности всей этой ситуации. Слезы брызнули из глаз, и девушка, не ответив, бросилась к себе, пронеслась через гостиную, захлопнула дверь и рухнула на кровать.
— Леди Каталина? — осторожно поинтересовалась Триша, заглядывая в комнату подопечной. Сайлейн не ответила, ей было слишком плохо, чтобы говорить с кем-то. — Ну, тише, милая. Что случилось?
Она села на краешек кровати и принялась ласково гладить девушку по волосам, пока та чуть-чуть не успокоилась.
— Кто обидел нашу красавицу?
— Никто.
Сайлейн перевернулась на спину и теперь смотрела в потолок. Слезы медленно стекали по щекам.
— Это так неправильно. Все неправильно. И с вами говорить тоже неправильно. Вы же знаете… не можете не знать.
— Я знаю? — Триша приманила тканевую салфетку и принялась вытирать мокрые дорожки. — Я знаю, что моя подопечная — замечательная красивая девушка, у которой все будет хорошо.
Сайлейн слабо улыбнулась.
— Вы не хотите меня расстраивать, почему? Мне известно, что лорд Манкольм меня недолюбливает, что вы так же настроены отрицательно, и, может, хоть сейчас вы скажете мне правду? Ведь то, из-за чего пропал зверь, — не случайность.
— На тебе была метка, — тихо сказала женщина. — Я ее сняла, бояться не нужно. Но опасаться стоит. Наша красавица понравилась демону, а демон понравился красавице… Тш… — прервала хотевшую что-то сказать Сайлейн Триша, — ты могла и не знать, что это демон. И сейчас, узнав тебя получше, я склоняюсь к этой мысли. Так что будь осторожна, я не хочу, чтобы пострадала моя будущая императрица.
— Вы верите, что он женится?
— Я никогда не видела Вильгельма таким. Но если ты не хочешь, он примет любое твое решение, перед тобой он беззащитен.
— Я не верю, что он захочет, — грустно улыбнулась девушка. — Он про меня ничего не знает, и я сама про себя многого не знаю, а про то, что знаю… сложно такую простить. А любить и вовсе невозможно.
— Вы справитесь. И перестань страдать от несбывшегося. Я читала твое досье, там ни слова не было про плаксу, так почему мы не уважаем работу разведки? Им что, теперь все переписывать?
— Нет, я не так жестока, — уголками губ улыбнулась Сайлейн.
— Тогда перестаем плакать, страдать по глупостям и идем пугать придворных. Скоро ужин.
— А можно?
— Иначе бы и не предлагала.
— Спасибо, — поблагодарила девушка и многообещающе ухмыльнулась.
