— Ты был дома?
— Проведал братца, — легко согласился Реяр.
— Какие-нибудь новости? — осведомилась девушка, с подозрением оглядывая демона.
— Нет, все хорошо. Твой замок достраивают, братец удачно отбивается от кандидаток в твои мачехи, армия собрана и ожидает приказа, меня навестила Рафаэль…
— Армия?
— На случай непредвиденных обстоятельств. В случае, если твой жених окажется против, она пригодится. Но это не важно, не думай о мелочах. Что ты хотела узнать?
— За что ненавидят Валиен-Стан?
— Они совершили некрасивый поступок, — уклончиво сказал демон. — Проще говоря, предали своих. И для меня стала большим откровением твоя тревога за рошаля. Они этого недостойны.
— Не все рошали из Валиенов.
— Я уже понял это. Но во времена контакта только их клан принимал эту форму, в наказание их в ней и оставили.
— Но что именно они совершили?
— Они первыми попали под очарование Растана. Клан, всю свою историю стремившийся к правде, наделенный способностью отличать истину от лжи, поверил великому лгуну. Ирония судьбы. Но это им бы простили, как и простили вычеркнутую из семейной хроники Скаторию. Однако Валиены пошли дальше. Будучи свитой леди, они предали и ее, не защитив и позволив Растану уничтожить ее. После, когда император начал с них очищение этой земли от скверны, за Валиенов не вступился никто. Желая как-то загладить свою вину или по каким-то другим причинам, они спасли одного из потомков Малиора. Не торопись их оправдывать, глава клана, Сальвей, решил использовать ребенка как козырь в переговорах. Но малыш сбежал, оставив их всех с носом, а клан так и не смог заслужить прощения. Кого-то прокляли, а кого-то повесили в назидание, остатки же клана были вынуждены наблюдать, как не могут обернуться их дети, как гниют тела их друзей, так и не преданные земле. Страшное время, не стоит о нем думать.
— Для них можно что-нибудь сделать?
— Нет. Проклятие само уйдет, если кто-нибудь из предателей совершит поступок, достойный искупления. Но, — Яр саркастически усмехнулся, — хотел бы я посмотреть, как эти птички будут крыльями тебя защищать.
— Обязательно меня?
— Твою сестру, — пожал плечами демон. — Любого потомка Малиора.
Реяр нахмурился, быстро поднялся, прислушиваясь к чему-то.
— Мне пора. Императору спокойно не живется. Что же ему понадобилось от принца в такую рань?
— Ты не ложился.
— Но принц-то не страдает от перемены миров. И ему как коронованной особе, ведущей ночной образ жизни, утром положено отсыпаться.
— Я бы не сказала, — с сомнением проговорила девушка в спину исчезающему демону, впрочем, не развивая тему даже наедине с собой. Все, что касалось старшего принца, никогда не было ее любимой темой для сплетен, ибо пусть ей и могли делать поблажки, принц не допускал обсуждений своей личной жизни. А что он может сделать после смерти, еще известно не было.
Вновь оставшись одна, Сайлейн улеглась на кровати и продолжила чтение. Такой, немного хмурой и сосредоточенной, ее увидела служанка, повторившая через час свое посещение спальни. Огласив комнату пожеланиями доброго утра и заработав несколько мысленных лестных отзывов о себе, девушка распахнула шторы, открыла окно, пуская прохладный утренний воздух в комнату, и убежала в гардеробную.
Сайлейн подозрительно покосилась ей вслед, разумно полагая, что вполне может одеться сама — делала же она это раньше без посторонней помощи, так почему бы не продолжить сию традицию. Но у служанки почему-то имелись иные соображения, и напрочь отсутствовало чувство самосохранения. Углядев принесенный ей наряд, девушка сначала рассмеялась, а после, осознав, насколько серьезно настроена служанка впихнуть ее в корсет и кринолин, поплотнее замоталась в одеяло. И где она только откопала этот ужас? Неужели портные сшили, а Сайлейн забыла проверить и выбросить?
— Хотелось бы узнать, по какой причине мне надлежит надеть это? — Девушка выразительно покосилась на платье.
— Его величество приглашает вас на завтрак, — довольно улыбаясь, ответила служанка, уверенная, что вот теперь эта недовольная леди засмущается и перестанет спорить.
— Этот атрибут является обязательным на встрече? — продолжала допытываться Сайлейн.
— Конечно, какая леди покажется в обществе без платья? — округлила глаза от ужаса девушка.
— Да уж, какая… — согласилась Сайлейн, вспоминая, сколько раз выходила в свет не в платье, а в более удобных штанишках и туниках. Или эта служанка новенькая и не знает, как предпочитает облачаться гостья?
— Тогда поднимайтесь живее, я уже все подготовила…
— И положите на место. Думаю, его величество прекрасно позавтракает в одиночестве.
— Но почему?
— Потому что вы будете хоронить мой хладный труп или хоронить будут вас. Смотря кто раньше потеряет терпение — я или мой зверь. — Сайлейн на мгновение позволила пуме выглянуть и с интересом воззрилась на служанку, которая хаотично соображала, как ей поступить. Слуги связываться с оборотнями не любили, а те в свою очередь не любили любые стесняющие их движения наряды и одевались по протоколу только в случае крайней необходимости.
— Что бы вы предпочли? — нашлась девушка, поспешно пряча следы своего неудачного выбора. Сайлейн облегченно вздохнула и принялась выпутываться из одеяла.
— Сейчас мы вместе сходим и решим, — заверила девушка, — а это ты пока выброси.
— Но…
— Или возьми себе. Я честно никому не скажу.
Спустя полчаса недовольных взглядов, переросших под конец в громкие споры, Сайлейн таки отстояла свой обычный наряд, но добиться завтрака в одиночестве было выше ее сил. А потому, подхватив сонную птицу, девушка с возрастающим волнением двигалась по знакомому маршруту на третий этаж.
Стучать ей не пришлось: у дверей императорских покоев стояла стража, распахнувшая перед девушкой двери, едва та приблизилась к ним. Точно так же, безмолвно и без позволения, они закрыли их за ней, не оставляя возможности сделать вид, что ошиблась, и уйти.
Гостиная была пуста. Тихие голоса слышались из кабинета, и Сайлейн не отказала себе в возможности удовлетворить тут же вспыхнувшее любопытство, благо слух оборотня позволял ей игнорировать такие условности, как прикрытая дверь.
— … ты слишком много ей позволяешь, Вил.
— Не смей так говорить о своей будущей госпоже. Если она пожелает, будешь лично сопровождать ее на рынок.
— Как будет угодно вашему величеству, — саркастически произнес Манкольм, — только будьте готовы однажды похоронить ее, скончавшуюся от лихорадки. От ножа охрана может защитить, но от болезни…
— Думаю, ее светлость проявит осторожность. И хватит, Манкольм. Будь готов через час.
— Как тебе хочется. Не пожалей потом.
