Эта мысль очень понравилась Маргарите. Если она станет настоящей хозяйкой замка Юсон, никаким Генрихам ее не одолеть, ни брату, ни мужу. Конечно, она прекрасно понимала, что главная опасность не большая сила, а предательство, но бодрости духа не теряла.
Наверху осенний ветер был сильным и совсем не теплым, правда, множество стен не позволяли ему разгуляться, зато сквозняки получались отменные! Конечно, замок обжит плохо, существование в нем не налажено, но это пока. Королева и ее небольшая свита разместились в замке под присмотром швейцарцев короля.
Донжон замка (главная башня) невелик и уж очень мрачен, под сводами гулял ветер и эхо от шагов и голосов. Закопченные потолок и стены подсказывали, что огонь не всегда зажигали в камине, иногда пользовались просто кострами посреди пустого главного зала.
— Камины хоть есть?
— Конечно, мадам. В вашей комнате зажжен.
Давно не чищенные камины отчаянно дымили, видно, дымовые проходы забиты чем попало. Отопление такого немаленького каменного сооружения требовало большого количества дров, те, кто охранял Юсон, едва ли пользовались главным залом постоянно, да и к приезду опальной королевы тоже не особенно готовились.
Ступени узкой каменной лестницы вели на верхние этажи. Ни в главном зале, ни в комнате, отведенной королеве, стекол в окнах не было, от пронизывающего ветра их закрывали простые створки, давно рассохшиеся от времени. Освещали помещения донжона смоляные факелы.
«Словно попала в древность…» — с тоской подумала Маргарита, но выбора у нее все равно не было, не подземелье — и то хорошо.
К тому же королева настолько устала и была измучена, что отказалась от ужина и попросила поскорее оставить ее, чтобы была возможность лечь спать. В выстуженных комнатах донжона было просто холодно, потому раздеваться не пришлось. Забыв про все неудобства, Маргарита кое-как пристроилась на большой кровати, оставшейся от какого-то прежнего владельца замка (замок вообще-то принадлежал ей самой, но королева никогда не бывала в этом орлином гнезде), укрывшись плащом, и попыталась заснуть.
Удалось не сразу, хотя постепенно огонь в камине разогнал холод.
Проснулась она посреди ночи, не понимая, что происходит и где находится. Только перекличка швейцарцев внизу напомнила события предыдущих дней: предательство горожан Ажена, побег, предательство матери, заманившей в ловушку, позорный арест, страшную переправу, во время которой она едва не утонула, и, наконец, Юсон — замок на горе.
Ей, привыкшей к роскоши и удобству, пришлось не просто ночевать в дрянных тавернах и питаться хлебом и отвратительным, разбавленным вином, но и теперь вот спать на грубо сколоченной кровати, на которую брошено дурно пахнущее тряпье. Мелькнула даже мысль, что лучше бы утонуть…
Но Маргарита слишком любила жизнь, чтобы долго поддаваться такому мрачному настроению. Возможно, родственные связи мадам Кюртон и нынешнего тюремщика королевы помогут хоть немного скрасить убогий быт? Должен же он понять, что королева и сестра короля не может спать на чем попало, сидеть на колченогих стульях или есть на грубо сколоченном столе.
Она узница, но не в тюрьме же, а в замке…
Мысли Маргариты несколько расплылись, одна их часть была посвящена возможности побега, другая уже планировала переделки в замке Юсон. Второе королева объяснила сама себе тем, что еще неизвестно, когда этот побег удастся осуществить, не жить же это время, словно в деревенской лачуге!
А что, если это не последнее место содержания? Вспомнив высокую гору, на вершине которой прилепился замок, Маргарита усмехнулась: куда уж дальше и выше? Дальше на юг — ближе к Испании, а выше только птицы и господь. Ни туда, ни туда ей совсем не хотелось. Жизнелюбивая натура Маргариты протестовала против окончания ее земного пути, стараясь найти хорошие стороны и в нынешнем положении.
Пока находилась только одна: кажется, ее больше не будут мучить, перевозя из одного места в другое. Да еще то, что камин грел неплохо…
Смоляной светильник затрещал, сообщая, что скоро потухнет. Противно пахло гарью. С мыслью о том, что нужны свечи, а еще сменить тюфяки, королева заснула…
«Отсюда не сбежишь», — думала Маргарита, обозревая окрестности на следующий день. Да и куда бежать? Казалось, во Франции нет для нее места. В Испанию? Но Маргарита умна и прекрасно понимала, что она вообще нужна, только пока является объектом для противостояния. Как при этом сохранить свою жизнь?
Но сейчас она решала для себя другой вопрос: насколько можно доверять Жильберте и ее мужу? Нет, пока нужно вести себя осторожно.
— Мадам, вам не стоит так долго стоять на ветру, можно заболеть.
— Пожалуй, вы правы, здесь действительно дует. Зато красиво вокруг… Интересно, как мы здесь надолго?
— Надолго, мадам.
— Жильберта, вам что-то известно?
— Король распорядился держать вас здесь.
— Какой из королей?
— Франции.
— Морить голодом?
— Нет, что вы! Здесь не слишком уютно, но сносно.
В Юсоне действительно оказалось сносно. Особенно когда от герцога де Гиза прибыл посланник.
Маргарита не поверила своим ушам: Гиз?! Неужели Генрих попытается ее освободить?
Боясь спугнуть свое счастье, Маргарита скромно не показывалась, пока человек от Гиза был в крепости, правда, отчаянно надеясь, что тот передаст и письмо для нее.
— Жильберта, а для меня герцог ничего не передавал?
— Нет, мадам, ничего. Он только предложил большой выкуп за вас.
— И?..
— Жан согласен…
Маргарита была готова немедленно расцеловать Жана де Канийака, несмотря на всю его внешнюю непривлекательность. Маркиз был невысок ростом, щупл и вообще неказист.
— Жильберта, наступит время, когда я вернусь к власти, тогда одни из лучших мест при дворе будут ваши с супругом. Поверьте, я не Генрих Наваррский и умею быть благодарной за помощь.
Она сняла с пальца большой перстень и протянула фрейлине. Маркиза Канийак приняла подарок, скромно потупив глаза, хотя одаривать пока было не за что.
Вечером маркиз Канийак попросил поговорить лично. Это уже что-то значило: тюремщик просил аудиенции.
Маргарита постаралась выглядеть как можно внушительней, хотя прекрасно понимала, что без своих нарядов, без драгоценностей, без париков столь сильное впечатление не произведет. И все же королеве умения держать себя не занимать, а быть приветливой и даже ласковой Маргарита умела всегда. Повинуясь ее жесту, маркиз присел на краешек стула.
— Мадам, прошу простить меня за доставленные неудобства. Полагаю, вы понимаете, что я действовал не по собственной воле, а по приказу.
— Конечно, я не держу на вас зла, тем более лично вы были весьма учтивы и предупредительны, за что я очень благодарна и этого не забуду.
