— Ты же не позволял мне говорить и сам сказал, что здесь никого нет. Я думала, она вышла.
— Вообще-то, что-то в этом есть — заниматься любовью на глазах у кого-то. Придется повторить на бис, я ведь не знал, что она все видит. И мне кажется, Варе понравилось, она ведь не сбежала, а стояла и смотрела.
— Ну ты и нахал, — они поднялись в спальню, где Элен привела себя в порядок. Алексей прилег вздремнуть.
Когда хозяйка вернулась в салон, там все еще была та самая покупательница, купчиха, приехавшая за двадцать верст специально для покупок, выбирать погоду ей уж не приходилось. И Элен с Варей занимались делом часа два. Когда же они остались одни, Элен сказала Варе:
— Ни о чем, что ты здесь видела, никому не говори.
— Вы его простите?
— За что? — удивилась Элен.
— Ну, он же насильно это сделал…
Элен рассмеялась.
— Дурочка, как же он может что-то сделать насильно, если я всегда рада его ласкам. Это он хотел поиграть в насилие. Если б я не думала, что ты где-то поблизости, я бы подыграла ему, стала бы кричать и вырываться, но я боялась, ты решишь, что все это всерьез, прибежишь и прибьешь его своим утюгом.
— А если бы вы не знали, что это он, как тогда?
— Тогда бы я вырывалась и кричала по-настоящему.
— А потом бы увидели, что это Алексей?
— Ну, наверно, влепила бы ему пощечину, чтобы не пугал так. Но потом бы все равно поцеловала его.
— А если бы такое случилось в самый первый раз?
— В первый раз? И он бы изнасиловал меня? Ну, я даже не могу представить себе этого. Сейчас, в сорок лет, я бы убила его, а в семнадцать, небось, рыдала бы.
— Что же, вы знали, что я могу увидеть все, и позволили ему? — вдруг осмелела Варька.
— Да не знала я, думала, ты вышла. Варя, я Алексею позволю все, что угодно. С ним только и почувствовала, что живу, а то три года только о магазине и думала. И любви у меня до него не было, да и не будет больше никогда. Это уж точно. Ты вот сколько раз влюблялась? Небось, не раз успела уже… А у меня такое, почти в сорок лет, впервые.
Элен попала точно. Варя смутилась. Она порой винила себя за непостоянство, за то, что так быстро разлюбила Николя — с появлением графа перестала его вообще вспоминать.
Позже, ночью, Элен говорила Алексею:
— Мне кажется, Варю изнасиловал кто-то. Она задавала мне такие странные вопросы. А ты бы мог, в самом деле, изнасиловать меня?
— Ты тоже задаешь странные вопросы. Конечно, нет.
— Так, может быть, и к лучшему, что она видела нас. Пусть знает, что любовь бывает разная.
— Ну, дорогая, — с сомнением протянул он, — какая же это любовь, если изнасиловали. На мой взгляд это не совместимые вещи.
Елена все чувствовала неловкость, что Варя застала их, и ночью, когда Алексей заснул, она мысленно продолжала разговор с девушкой: «О, господи, Варя, я семнадцать лет была замужем и любовью занималась только ночью, при зашторенных окнах, в ночных рубашках. Я понятия не имела, что это может приносить радость. Спасибо, что нашелся такой дурачок, который не замечает моего возраста и не боится любить меня в любое время и в любом месте, когда только захочет. Он просто умеет радоваться жизни и брать от нее все, что может. Он мое единственное счастье в этом мире. Я люблю его, как никого никогда не любила. Сколько он еще пробудет со мной? Он же на тринадцать лет моложе меня, я каждый день боюсь, что он больше не придет, мне сейчас каждый миг с ним дорог».
После этого случая Варя поневоле стала обращать внимание на этих двоих, замечать то, что раньше не видела, и теперь не раз заставала их в объятиях друг друга — ведь она жила в одной квартире с Элен. Дверь на кухню закрывалась плохо, если ее забывали специально плотно затворить. А Варя любила прийти в темноте на кухню, налить остывшего чаю и тихо сидеть с кружкой и бубликом. Потому она и стала свидетелем другого случая, который вообще ошеломил ее. В тот день Алексей задержался и появился, когда уж стемнело. Варя сидела со своим чаем на кухне без свечи, дверь в хозяйскую прихожую была лишь притворена. Она услышала голос Андрюхи — истопника, открывшего запертую дверь, потом быстрые шаги Алексея по лестнице. Варя думала, что Элен, как всегда, придет на кухню за холодным ужином для Алексея, и собралась потихоньку убежать в свою комнату, чтобы не заставили накрывать стол для него. Длинный коридор слабо освещался свечой, горевшей в гостиной, — стена и дверь между гостиной и прихожей, были стеклянными. Эта прозрачная стена была задрапирована темными шторами, подхваченными бантами, чтобы дневной свет попадал в темный, без окон, коридор. Сюда выходили и другие двери — спальни, кабинета, детской и комнаты для гостей, гардеробной и туалетной. Но все они были деревянными, глухими. Меж дверей висели зеркала, около каждого — подставки, заставленные всякой мелочью — фигурками, шкатулками, фотографиями в рамках. В приоткрытую дверь кухни Варя увидела, как Элен вышла из гостиной, обняла своего любимого, потом стала расстегивать на нем одежду и даже штаны. Но он вдруг отстранился, поднял ее на руки и понес в спальню. Он шел, путаясь в сползающих штанах, и его торчащая плоть смешно приподнимала рубаху, покачивалась впереди, отражаясь во всех зеркалах.
Варе расхотелось пить чай, она потихоньку пошлепала босыми ногами в свою комнату. Ей показалось унизительным то, что Элен раздевала Алексея. У нее есть магазин, свой доход, она не зависит от Алексея. Зачем ей это, почему становится пред ним на колени? Зачем он ей? Неужели ей хочется этого? Варе рассказывали, как долго Алексей ухаживал за Еленой, и что теперь она для него значит? Неужели все мужчины так обращаются с женщинами? Какая странная штука — любовь. Значит, они добиваются любви, чтобы потом унижать женщин. Так же, как граф унизил ее. Хотя у Нестеровых она такого не замечала, Илья Михайлович очень уважал свою Марию Федоровну.
К сожалению, Варя видела не все, она не могла видеть, как в спальне Алексей сам раздевал Элен, как он покрывал поцелуями все ее тело, вплоть до пальчиков на ногах. Какое удовольствие он доставлял Элен! Как клялся ей в любви, как называл себя ее вечным рабом!
Элен все ждала, что вот-вот надоест Алексею. Не может молодой человек долго быть увлеченным женщиной намного старше себя. В те ночи, когда он не приходил, она лежала одна и думала: а что, если это уже навсегда? Мысленно она судорожно цеплялась за него, изо всех сил стараясь не показать ему этого наяву. Она могла бы сейчас открыть второй магазин, ее товар хорошо раскупался, но зачем он? Алексея деньгами не привяжешь, у него их достаточно, лучше посвящать больше времени своей внешности. Она никогда не расспрашивала его о семье, о службе, доходах. Лишь изредка, как-то косвенно, что ли, узнавала что-то о нем. Она поняла, что его старая мать хочет женить сына, мечтает о внуках. Ах, если бы она могла родить ему ребенка! Это так привязало бы его, даже если бы он и женился на другой. Но никогда она не заводила разговора о будущем. Никогда не разыскивала его, если пропадал на несколько дней. И за каждый день, который он провел с нею, Элен благодарила Бога. Она изо всех сил старалась не надоесть ему. Соглашалась на любые его фантазии, ей было плевать, что о ней думают окружающие. Всю свою хитрость, весь ум, весь свой жизненный опыт употребляла она, чтобы привязать его к себе покрепче. Он поддавался — наивная молодость верит, что любовь и расчет несовместимы, парень не замечал, что она управляет им.
