Как так получилось, что голову выключил, забыв контролировать себя?
Здорово получилось! Ох как здорово!
И хотелось продолжения, и еще раз, и на всю ночь, и так, чтобы утром никуда не спешить, заниматься любовью, проваливаться в счастливый сон, просыпаться и снова любить, и встретить рассвет, перешептываясь, остывая, и снова заснуть…
Стоп!! Нет, нет, нет! Крамола! Совсем сбрендил! Какие рассветы-закаты?
Вот поэтому никаких романов и повторного заходца, никаких встреч-перезвонов! Нет!
Хотя… может случиться и так, что, вступив в отношения, насытившись близостью, он быстро остынет, станет неинтересно!
Но проверять эту теорию не будет! Может, и остынет, а если нет?
Все, уговорил себя в правильности принятого решения. Казалось, что уговорил и логические выводы сделал.
Но на седьмой день…
Пришел домой, но никто не открыл дверь на звонок. Странно, Соня должна быть дома, да и Валентина – сегодня ее рабочий день. Пришлось доставать со дна портфеля свои ключи и открывать в некоем напряжении. Бросив сумку на кресло в прихожей, Кирилл стянул галстук, швырнул раздраженно туда же и прошелся по квартире.
– Соня, Валя!
А в ответ – тишина.
Может, записку оставили? По логике, если оставили, то в кухне на видном месте.
Записку не нашел, зато услышал раскаты громкого хохота этажом ниже. Постоял, прислушался – точно, Валентинин насыщенный говорок, и Сонин голос, а за ним взрыв смеха.
Бойцов призадумался. Засунув руки в карманы брюк, покачался с носков на пятки. Что ж, пусть развлекаются, сам еду подогреет. Валюша вон все приготовила, на плите стоит, его дожидается, и салат наверняка в холодильнике обнаружится. Поужинает и поработает с документами в тишине.
Или это прекрасный повод спуститься, присоединиться к их компании и дать Катерине понять, что ничего у них не будет, продолжения-повторения?
А то некрасиво ушел и никак не обозначил своего отношения к происшедшему. Хотя бы простого «спасибо за превосходный секс» – вполне достаточно для понимания одноразовости действия, и его, Бойцова, нежелания дальнейших встреч.
А так все в воздухе повисло, нервируя многоточием с возможными вариантами.
Некрасиво, откровенно пренебрежительно и очень по-мужски эгоистично.
Да, пожалуй, это удачный повод, сейчас спуститься к ним, улучить момент остаться с ней наедине на пару минут и расставить все по местам. Что-то такое: «Это было великолепно, спасибо огромное, ты необыкновенная, бла-бла-бла, в восхищенных тонах, но я не могу продолжить наши отношения, и у меня есть женщина».
Кстати, женщина на самом деле имелась. И в прошедшие выходные Бойцов, устав от мыслей и воспоминаний о Катерине, решил выбить клин его же братом клином, и поехал с Ириной к ней на дачу.
Ох, лучше бы этого не делал!
Настолько все происходило тошно-однообразно и напоминало уже жеваную жвачку, снова положенную в рот, и больше походило на необходимость удовлетворения естественных мужских потребностей, что он сам себе стал мерзок и неприятен.
При одной мысли, что они приехали на два выходных дня, и ночь впереди, и придется заняться сексом еще раз, стало совсем невмоготу. Воспользовавшись звонком зама, желавшего уточнить не самую существенную мелочь, Кирилл сорвался, сославшись на беспроигрышный мужской повод – работу, и умотал в закат. Подальше от себя, мерзкого.
Порадовавшись подвернувшемуся случаю, дающему возможность объясниться, он бодро пошел вниз, к соседке.
Ну да, ну да! А вы знаете какое-нибудь иное место, кроме описанного в Библии, куда приводят все благие намерения?
Бойцова шибануло в пах, кровь, голову, когда увидел Катерину. Она была необыкновенно хороша сегодня: легкий макияж, делавший глаза еще более загадочными, выразительными, распущенные, струящиеся локонами волосы, в летнем платьице, подчеркивающем, обтекающем точеную фигурку. И вся искрилась, излучая тепло, радость.
На какой-то момент перестал видеть и замечать все вокруг, кроме нее, а включившись-вернувшись в действительность, обнаружил мужика за ее столом!
И получил хук изнутри сознания в голову шипящим кровяным кулаком!
Мужик этот… слишком мужик! Высокий, выше Кирилла ростом, с тренированной, бойцовской мускулатурой и грацией движений, с о-о-очень непростым, слишком много знающим взглядом на волевом, интересном, неброской мужской красоты лице.
Противник из разряда наидостойнейших!
Брат.
Бойцов немного успокоился, разжал бьющий ревностью в виски кулак, но, влившись в общий разговор и веселье, наблюдал незаметно за Катериной и этим Тимофеем загадочным.
На брата и сестру они не были похожи! Совсем. Вели себя, правда, как близкие родственники, но! Но не так все между ними просто, нутром чувствовал!
И нечто мутное, первобытное – право на самку, победа над соперником – клокотало в нем, вырываясь из глубины, где сидело, запертое замком цивилизованности в пожизненное заключение.
И поединок этот вел не он один. Всеми обострившимися рецепторами, интуицией чувствовал, что Тимофей принял вызов. Принял и внутренне улыбался, уверенный в своих силах боец, знающий себе цену: «Давай, посмотрим, чего ты стоишь!»
Отодвинулись на задний план застолье и разговоры, визуально оба присутствовали, принимали участие в общем смехе, ели с аппетитом, но основной разговор вели на другом языке, взглядами. Без слов.
Бойцов, на то он и Бойцов, раздражался, что момент выяснения оттягивается, ему бы прямо сейчас прояснить приоритеты, заявить себя главным. Тимофей понимающе улыбался.
В какой-то момент Катерина прочувствовала мужское противостояние и, присмотревшись к «брату», все поняла, не нужны слова, они и без них чувствовали друг друга, слышали.
Воронцова возмутилась так, что пришлось зубы сцепить, дабы не навалять моральных тумаков обоим мужикам прямо сейчас, но и сдерживаться, потакая и делая вид, что ничего не замечает, не собиралась.
– Вы извините, соседи дорогие, но мне завтра рано вставать, А Тимофей только с дороги. Так что праздник объявляю закрытым, – как можно более спокойно известила гостей. – Валюш, тебе огромное спасибо за пирог! Бесподобно вкусно!
Гости неохотно стали подниматься из-за стола. Гонють, надо идти!
– Тимофей Николаевич, приходите завтра ко мне во французскую булочную. У нас офигенно вкусный кофе и выпечка! – предложила Соня непосредственно и радостно.
«Значит, Николаевич!» – тюкнул разжавшийся было кулак в висок Кириллу. – Не родной, стало быть, братец!»
– Спасибо, Сонечка, непременно приду. Ты объясни куда.
Девочка принялась торопливо и подробно объяснять на ходу, медленно сдвигаясь со всеми остальными в прихожую, к выходу.
