Ну ладно, ладно, конечно, не без мысли припрятанной, но подразумевалось немного выпить, поговорить, прощупать почву, понять, как завоевывать.
Но она не вступила в игру, смотрела так, что все пляски вокруг главного теряли вуалирующую составляющую флирта-ухаживания. И что-то сорвалось в нем под этим взглядом, как пыль цивилизации сдуло ветром, и он начал с действия, забыв что-то там прощупать и выпить под эти поиски лучших подходов.
А теперь вот волосы дыбом встают! Да потому что попал!
У него никогда в жизни не было настолько искренней женщины! И помыслить не мог, что так бывает! А должен был! Должен!
Ведь видел, всеми потрохами чувствовал, что девушка иная, поэтому так и захотел!
Она была искренна во всем – в каждом вздохе, движении, взгляде – от первого поцелуя и до того момента, когда он ушел. Никакой фальши, никакой игры, ни одного нарочито продуманного действия, движения. Вся была с ним, целиком, слушала его и слышала всем существом своим, шла за ним, куда бы он ни вел!
А у Бойцова от этого мозги плавились, тело плавилось! Когда она, еще не проснувшись до конца, потащила его сильнее, неистовее, глубже, ему показалось, что он вообще помер!
…а восстав из мертвых, понял – надо уходить! Если останется до утра, заглянет в ее глаза, его затянет, как в омут, с головой!
Кирилл ничего про нее не знает! Знает, как она пахнет, какая на вкус, как плавится в его руках, стонет, кричит, смотрит потусторонним взглядом, как принимает его, отрекаясь от всего на свете в этот момент.
А приходя в себя, закрывается на семь запоров, отодвигаясь душой.
Он пришел, взял, одарив себя и ее, но не победил!
Не проиграл! Но и не победил!
Она осталась далекой, недосягаемой и слишком умной, чтобы потакать мужским уловкам, ходам-выходам, дежурным словесам вне, после и до кровати.
А ему такого «нэ трэба», как говорят на Украине. Ему вообще ни такого, никакого иного «нэ трэба».
Ни боже упаси! Нельзя вступать в поединок с такими бабами, подчиняясь извечному охотничьему мужскому инстинкту, заставляющему непременно расколоть любой «орех», особенно самый твердый. И заметить не успеешь, как окажешься весь, по макушку, в отношениях, в сурьезе.
Ладно! Сказал себе, что займется с ней любовью – исполнил, перевыполнив нормы! И хватит с него!
Какой там контракт читать?!
Послонялся по квартире, передумывая мысли, переживая заново чувствования, отрекаясь от продолжения. Дважды проверил спящую Соню, прикладывая ладонь к ее лбу, помаялся и улегся спать, приказав себе – решил, все! Забудь!
И засыпая, уставшее за трудный день и полночи сознание выстрелило предательской мыслью:
«Господи! Но как же это было невероятно, охренительно здорово!»
И, проигнорировав любую усталость и удовлетворение, тело тут же отозвалось жаром в паху!
Твою мать!
Ох, не брал бы ты, Адам, яблочко у Евы, скольких бы проблем тебе и всем мужикам удалось избежать!
Угу! И не познать удовольствия…
Сегодня наступил день обещанного приезда Тимофея.
Семь долгих, растянутых замедленным ходом времени дней ожидания. Они разбились для Катерины на разные временные участки – быстрые, когда работала, и замедляющиеся в сотни раз, когда не работала.
Семь дней после того, как ушел Бойцов, осторожно закрыв за собой дверь.
Семь дней, за которые не позвонил, не зашел и никаким иным образом не обозначил себя в ее пространстве.
Соня звонила каждый день, болтала. Рассказывала о своих делах, выканючила у Катерины разрешение выйти на работу, клятвенно пообещав не общаться «близко» с кондиционером. Валентина и звонила, и заходила. Повадились они в ее жизнь шастать, как само собой разумеющееся!
Воронцова не была против, но следила за собой, чтобы ни словом, ни полсловом, ни намеком не упоминать в разговорах с этими барышнями Кирилла Бойцова. И их останавливала, переключая на иные темы, если упоминали.
Да вообще-то к черту!
Подумаешь, позанимались одноразовым сексом! С кем не бывает!
Рано или поздно, но заняться этим с кем-то пришлось бы, лучше бы раньше освоила эту сторону жизни, но почему-то не хотелось, вот хоть тресни, и желания ни одна мужская особь не вызывала. Катя было уже призадумалась: «А не фригидна ли я?»
Поскольку к представительницам своего пола испытывала еще меньшую, то есть никакую, тягу, поводов заподозрить себя в иной, не традиционной, ориентации не имелось.
Ну вот, хоть что-то положительное: теперь знает – нет, не фригидна!
И даже более чем наоборот!
Взяв на сегодняшний день выходной, не зная точно, во сколько появится Тимофей, Катерина принялась с самого утра готовить праздничное угощение, попутно размышляя, как рассказать ему. Как ему рассказать-то?
И трусливо решила – а не буду! Это же не обманывать, а умолчать кое о чем, о ерунде всякой, он же о многом умалчивает! Ну не о ерунде, но не говорить и все!
Приехал днем, часов около трех, и смеялся проявлению безудержной радости, повисшей на нем, целовал в висок, в макушку и, оторвав от пола, кружил в прихожей.
– Ну все, Катюха! Ты меня зацеловала всего! Я здесь и в ближайшее время никуда не денусь! Давай, ублажай героя пиром горой.
Катерина поспешила «ублажать», расспрашивать, слушать, самой преувеличенно активно рассказывать о работе.
А вот на этом месте Тим остановил поток слишком бодрой информации:
– Ладно, Кошка, будем считать торжественно-приветственную часть законченной. Что у тебя случилось?
Она замолкла на произносимой полуфразе, забыв, о чем говорила, и выпалила, как с мостков нырнула в холодную воду реки.
– Я переспала с мужчиной!
– Два радующих фактора: первый, что с мужчиной, второй, что переспала, – подбодрил, усмехнувшись, он.
И, резко сменив тон на серьезный, спросил:
– Переспала ради интересу, потому что пора давно?
– Нет. Я его хотела.
– Ну, свершилось, а то я уж волноваться подумывал. И по какому поводу переживания? Не понравилось?
– Понравилось. И все.
– Что «и все»? Так, Катерина, давай с начала и по порядку!
Та вздохнула обреченно, потому что теперь не отвертишься, и принялась излагать, без лишних интимных подробностей. Он слушал, курил, и по выражению его лица невозможно было понять, что он думает. И от этого у Катерины мурашки пужливые бежали по позвоночнику. А вдруг подтвердит все ее подозрения о собственной тупости, да еще растолкует, каких глупостей она наделала!
– Значит, он вот так ушел и не звонит и не объявляется?
