– Будучи старым завсегдатаем здешних мест, – Брюно хихикнул, дабы наладить хоть видимость взаимопонимания, – ты должен помнить первоначальные годы Края, освобождение пола, эпоху семидесятых…
– Освобождение моей задницы! – буркнул пращур. – Девки, готовые служить подстилками в групповухе, были всегда. И всегда были парни, которые трясли своими макаронинами. Что было, то и есть, приятель.
– Однако же, – настаивал Брюно, – мне говорили, что СПИД изменил положение…
– Верно, – согласился акварелист, прокашливаясь, – для мужчин прежде дело обстояло попроще. Иной раз, бывало, все тебе открыто, что рты, что промеж ног, иди себе напрямик, и представляться не надо. Но это лишь когда устраивалась настоящая групповуха, к тому же производилась первоначальная селекция: обычно приходили парами. Я не раз видел: баба заголится, сидит, вся аж соком истекает, лучше не надо, а целый вечер проводит, сама себя динамя, никто и не подойдет, не всунет ей, так-то, дружище.
– Короче, – заметил Брюно в раздумье, – никакого сексуального коммунизма никогда не было, была просто расширенная система соблазна.
– Это да, – подтвердил старый хрен, – насчет соблазна, он-то всегда был.
Все это отнюдь не вдохновляло. Тем не менее подошла суббота, будет новый заезд. Брюно решил расслабиться, принимать вещи такими, как они есть, по рок-н-рольному, благодаря чему день проходил без неприятностей и даже, если начистоту, без малейших происшествий. Около одиннадцати вечера он прохаживался около джакузи. Над ласково журчащей водой поднимался легкий парок, пронизанный сиянием полной луны. Брюно приблизился в молчании. Бассейн был три метра в диаметре. У противоположного края развлекалась парочка; кажется, женщина сидела на мужчине верхом. «Имею право», – подумал Брюно, обозлясь. Он быстро скинул одежду, погрузился в джакузи. По контрасту с прохладой ночного воздуха теплая вода была упоительна. Над бассейном сквозь сплетенные ветви сосен посверкивали звезды; он малость расслабился. Парочка не обратила на него никакого внимания: девица по-прежнему скакала верхом, да ещё стонать принялась. Черт её лица он разглядеть не смог. Мужчина тоже принялся шумно сопеть. Движения девушки ускорились; на мгновение она откинулась назад, луна резко озарила её груди; лицо скрывала темная масса волос. Потом она прильнула к партнеру, обхватив его руками; он задышал ещё сильнее, издал продолжительное рычание и умолк.
Минуты две они не меняли положения, затем мужчина поднялся и вышел из бассейна. Прежде чем одеться, он сдернул со своего члена презерватив. Брюно с удивлением заметил, что женщина не шевелится. Шаги мужчины удалялись, опять воцарилась тишина. Она вытянула ноги в воде. Брюно поступил так же. Его стопа, задев её киску, легла ей на бедро. С легким всплеском она оттолкнулась от края бассейна и оказалась рядом. Теперь облака скрывали луну; женщина была в полуметре от него, но разглядеть лицо он все ещё не мог. Одну руку она положила ему на бедро, другой обвила его плечи. Брюно прильнул к ней, уткнувшись лицом ей в грудь; бюст у неё был маленький и крепкий. Отдавшись её объятиям, он отдалился от края, чувствуя, как она увлекает его к центру бассейна. Потом она стала медленно поворачиваться. Мышцы его шеи внезапно ослабли, голова стала очень тяжелой. Стоило опустить её на несколько сантиметров ниже, и шум воды, сверху едва слышный, превратился в мощный рокот подводной турбины. Звезды мягко вращались прямо над его лицом. Он расслабился в её руках, его член, встав, вынырнул из воды. Она легонько поглаживала его тело, ласка её рук была едва ощутима, он испытывал полнейшее умиротворение. Длинные волосы девушки щекотали ему живот, потом её язык коснулся кончика его члена. Он затрепетал всем телом от счастья. Она сомкнула губы и медленно, очень медленно взяла его в рот. Он зажмурился, дрожь экстаза пронизала его. Подводный рокот был бесконечно отраден. Когда губы женщины добрались до основания его члена, он стал ощущать движения её горла. Волны блаженства, пробегавшие по его телу, стали мощнее, и в то же время он чувствовал, как его баюкает подводное течение; мгновенный жар охватил его. Стенки её горла мягко сжались, и вся его энергия разом сосредоточилась в члене. Оргазм исторг у него вопль; никогда в жизни он не испытывал подобного наслаждения.
7. Разговор в трейлере
Трейлер Кристианы находился метрах в пятидесяти от его палатки. Войдя, она включила свет, достала бутылку вина, наполнила два стакана. Хрупкая, ниже Брюно ростом, она наверняка когда-то была очень красива; но тонкое лицо её увяло, мелкие красные прожилки испещрили кожу. Только волосы, черные, шелковистые, сохраняли все свое великолепие. Взгляд её голубых глаз был мягок, немного грустен. Ей было, наверное, лет сорок.
– По временам на меня накатывает, тогда я путаюсь с целым светом, – сказала она. – Правда, для проникновения я всегда требую, чтобы был презерватив.
Она смочила губы, отпила глоток. Брюно смотрел на нее; она ничего не надела снизу, лишь натянула серую бумажную фуфайку. Выпуклость её венерина холма была очаровательна, только большие губы слегка отвисли.
– Я бы хотел сделать так, чтобы ты тоже кончила, – сказал он.
– Не торопи события. Допей свой стакан. Можешь выспаться здесь, места хватит. – Она указала на двуспальную кровать.
Они потолковали о стоимости стоянки трейлера. Кемпинг для Кристианы не подходил, у неё были проблемы с позвоночником.
– И довольно серьезные, – сказала она. – Большинство мужчин предпочитает минет, – сказала она еще. – Проникновение их утомляет, им больно напрягаться. А когда берешь в рот, они становятся как малые дети. У меня впечатление, что феминизм их не на шутку задевает, куда сильнее, чем они в этом признаются.
– Есть вещи и похуже феминизма, – сумрачно обронил Брюно. Он наполовину опустошил свой стакан, прежде чем решился продолжить: – Ты давно знаешь Край?
– Практически с самого начала. Я перестала приезжать, когда была замужем, а теперь возвращаюсь сюда каждый год недели на две, на три. Поначалу это было местечко скорее альтернативное, приют новых левых; теперь оно для поборников New Age; не такая уж это перемена. В семидесятых уже возник интерес к восточной мистике; джакузи и массажи здесь сохранились и поныне. Здесь приятно, но немного печально; и насилия здесь гораздо меньше, чем вокруг. Религиозная атмосфера немного скрадывает грубость приставаний. А все-таки есть женщины, которые и здесь страдают. У мужчин, стареющих в одиночестве, куда меньше причин жаловаться, чем у женщин, попавших в такое же положение. Мужчины пьют скверное вино, засыпают, у них разит изо рта, потом, проспавшись, они все начинают сызнова. И довольно быстро умирают. Женщины принимают транквилизаторы, занимаются йогой, ходят к психологам; они доживают до глубокой старости и тяжко страдают. Выставляют на продажу ослабевшие, обезображенные тела, сами это сознают и терзаются. И все же продолжают в том же духе, так как не в силах отказаться от надежды быть любимыми. Они до самого конца остаются жертвами этой иллюзии. Женщина и после определенного возраста всегда может переспать с мужиком, но возможности быть любимой у неё никогда уже не будет. Таковы мужчины, вот и все.
