Тем более что Степанцов не мафиози в общепринятом смысле: он не вступал в преступную организацию, не клялся на крови, за него не давали поручительства «крестные отцы», он никогда не участвовал в убийствах… Степанцов — продукт всей социальной Системы: бывший коммунист, а ныне — перестроившийся демократ, один из номенклатурной касты руководителей — спаянных и зрелых, знающих с кем пить, кому оказывать услуги и взаимопомощь, кому беспрекословно подчиняться.
Если посчитать мафией саму Систему, тогда все становится на свои места, но даже выполняющий особую миссию агент Холмс не сможет изложить в докладной такой вывод без того, чтобы его не сочли сумасшедшим. Так зачем все это?!
Кто ему звонил? Конечно, Валерия, больше некому. Есть еще мама, но ее голос не вызывает ассоциаций с какой-то «особой». Может, вечерняя программа срывается?
Может, она хотела напомнить, чтобы не опоздал? Может, просто хотела поздороваться. Наверное.
Денис набрал номер ее рабочего телефона. Занято.
Сегодня Валерия, возможно, пригласит его к себе домой после кафе. Похоже, к этому все идет. Он, как обычно, проводит ее домой, пока дойдут — будет часов одиннадцать. Она предложит зайти на чашку кофе, у нее где-то есть бутылка рижского бальзама — она сама говорила; значит, будет кофе с бальзамом, это уже теплее. Потом он встанет из-за стола, поцелует ее. Они целовались несколько раз в учительской, но это происходило как-то случайно, невсерьез, Денис не успел даже распробовать ее губы на вкус. Итак, он поцелует ее. Очень серьезно. Чтобы Валерия поняла, в чем дело, а если у нее возникнут какие-то возражения — ну, испугается, скажем, — она сможет сказать: извини, мне что-то нездоровится. Или: уже поздно, мне завтра чуть свет вставать. Денис поймет, чего там. Только она так не скажет. Они будут целоваться, потом он нашарит рукой выключатель на стене и погасит свет. Это будет последнее китайское предупреждение.
Потом он скажет: «Я люблю тебя, Валерия».
Нет, «Валерия» звучит как-то слишком напыщенно, длинно, два слога явно лишние.
Лера, Валя? Нет. Ладно, в крайнем случае можно и не называть по имени.
Потом надо будет что-то придумать с постелью. Когда Денис имел дело с девочками из «Интуриста», можно было устраиваться на покрывале или даже на полу. Но не будет же он брать любимую девушку прямо в прихожей, на жесткой синтетической дорожке? Надо разбирать постель. Он будет переминаться с ноги на ногу голый, она будет складывать покрывало вдвое, вчетверо — и вешать на спинку стула. Дикость.
Ладно. Голый… Надо ведь еще снять трусы и носки. Перед любимой девушкой. В то время, когда твой член стоит навытяжку. Или наоборот — висит от волнения. Да нет, Валерия наверняка уже видела эти мужские дела не только на картинках и по видеомагнитофону — чего тут комплексовать? Нечего. А потом ведь еще предстоит самое главное… «Пусть все будет хорошо, милый», вот как это называется.
Твердый член уткнется ей в живот, Денис возьмет ее за грудь, тут же обкончается, она пойдет под душ, будет видеть, как сперма скатывается в шарики, застревает в волосках. Ей станет ясно, что он такой же, как все.
«Все это ерунда», — подумал Денис. Даже смешно. Он хочет ее, невзирая ни на какие обстоятельства; главное, чтобы Валерия тоже его хотела. На все остальное плевать.
На Степанцова и Суровца — плевать. На Паршнова, который написал в рапорте:
«Втечении дня грущики вернулись на обед после чего снова уехали на работу», — тоже плевать.
Денис еще раз набрал рабочий номер Валерии, там занято.
Еще раз. Ту-ту-ту-ту, здравствуй, мальчик Бананан. Занято.
Он раскрыл записную книжку, чтобы проверить номер телефона школы, протянул руку, собираясь снова взять трубку, — но телефон зазвонил сам.
— Алло, добрый день. Мне нужен Петровский, — послышался негромкий мелодичный голос. Но не Валерии. Звонила вульгарная женщина, Денис мог дать палец на отсечение. Какая-нибудь блядь.
— Слушаю вас, — привычно отозвался он. И в следующую секунду перестал анализировать тембр голоса и манеру разговора.
— Я по делу Есипенко и остальных. У меня важная информация. Нам надо встретиться.
Остальных. Если это не ловушка, то что же? Шутка?
— От этого зависит очень многое. И для вас, и для меня. Только чтобы никто ничего не знал…
Денис живо представил себе подружку Хоя, какую-нибудь мартышкоподобную брюнетку, говорящую через сложенную трубкой ладонь, и самого его — расположившегося рядом на канапе с сигаретой в руках.
Через полчаса Денис дозвонился-таки в школу — но лишь затем, чтобы сказать:
— Сегодня ничего не выйдет.
— Почему? — удивилась Валерия.
— Мне… надо, короче. Скользящий график. Срочное дело.
— Понятно, — сухо ответила она.
— Я позвоню завтра, — сказал Денис.
Он с трудом удержался, чтобы не хватить трубкой о рычаг. Не надо больше ни о чем беспокоиться: кофе с бальзамом, тонкая розовая кожа, последнее китайское предупреждение — все полетело к чертовой бабушке. «Сегодня или никогда, — сказала вульгарная девушка по телефону. — Все слишком серьезно, и я специально подгадала этот вечер, чтобы меня не выследили».
Кому она нужна? И почему бы ей не подгадать какой-нибудь другой вечер, спрашивается?
Сегодня — или никогда. Она предложила встретиться в одном из мотелей на Южном шоссе, но это был вариант для полного идиота. Денис выдвинул свой, и если бы она отказалась, послал бы ее к черту. Но она согласилась.
Денис заперся у себя, погасил свет и сидел тихо, как мышь, прислушиваясь к тому, что происходит за дверями его микромира. После шести начали хлопать двери кабинетов, защелкали замки. Шаркающей походкой проковылял к лестнице Вася Кравченко, тяжело ступая, прошествовал к выходу Снетко, уныло простучали каблуки Тани Лопатко.
Уже около семи засобирался домой Крус.
— Есть кто или запирать? — как и положено уходящему последним, громко спросил он и для верности подергал ручки кабинетов. Заскрипела лестница, хлопнула внизу дубовая, в два человеческих роста дверь.
Денис остался один. Ровно семь. Он все рассчитал правильно.
Не одеваясь, он прошел в фотолабораторию, отпер дверь черного хода и проскользнул между полками на неосвещенную площадку. Спустившись по железным маршам, направился не к подворотне, а в глубину двора, где между сараями имелся узкий проход, выводящий к кафе «Аист». Возле мраморных ступеней озиралась по сторонам девушка в облегающем фигуру дорогом кашемировом пальто и туго охватывающей голову черной косынке.
— Здравствуйте. Вы меня ждете?
Девушка резко обернулась. На миловидном личике отразилось облегчение. Похоже, она его узнала. Да и Денису показалось, что он уже встречался с незнакомкой.
Через несколько минут тем же путем они вернулись в прокуратуру. Петровский помог девушке пролезть через полки, запер дверь и провел ее в кабинет. Теперь можно было зажечь свет.
