Проша ответил, взбивая в чашке кофейную пенку:
— Даже по телевизору видел. Про «Коломбо», кажется.
— «Коломбо» меня не интересует, — сказал Денис. — У нас, в Тиходонске — слышал?
Перед ним на стойку опустилась чашка крепкого двойного кофе. Проша взял переполненную пепельницу, высыпал окурки в мусорное ведро, поставил обратно.
Денис угостил его сигаретой.
— Наркотики, — сказал Проша, доставая из пачки хрустящую «гитану», — это вещь, с которой очень трудно бороться. Наркотики, есть везде и всегда. Были и будут…
— Да, — нетерпеливо произнес Денис. — Так слышал что-нибудь или нет?
— Легче отучиться есть, пить и жить половой жизнью, чем бросить это дело. По себе знаю.
Денис промолчал.
— А люди… они везде одинаковы: что в Москве, что в Боготе, что в Тиходонске, — продолжал Проша. — И если кому-то нужна наркота, он ее найдет.
— Что ты хвостом крутишь? — психанул Денис. — Я тебя что, допрашиваю? А кстати, если бы допрашивал, то у тебя сразу хвост отвалился бы!
— Про отваленные хвосты я ничего не слышал, — дипломатично ответил Проша. — А вот про отрезанные языки — приходилось. Или про открученные головы. Но опять же из-за языков.
Он аккуратно придвинул чашку Денису.
Следователь усмехнулся.
— Ты еще про колумбийский галстук вспомни!
Проша не обратил на подначку внимания.
— В конце восьмидесятых все здесь было по-другому: стояли кабинки с вытяжкой, но полудохлых грилевых кур никто не брал, зато вовсю курили травку, «улетали», «гуляли по орбите». У Толика-бармена под стойкой стояла корзина с обычными спичечными коробками, в коробках — анаша, он толкал их по четыре-шесть долларов за штуку. Никаких проблем не было, милиция в ус не дула, старый хозяин только успевал подсчитывать прибыль. Потом ни с того ни с сего Толика измордовали какие-то хулиганы, он месяц пролежал в гипсе и срочно уволился, у хозяина вдруг сгорела дача, кафе тут же продали, кабинки снесли, вытяжку убрали… Полная реконструкция, европейский ремонт. Вот такие дела.
— А сейчас?
Проша пожал плечами.
— Что сейчас? Кофе, пирожное, сардельки. Две бутылки коньяка за день разойдутся — и то хорошо. Новый владелец живет в Степнянске, весь его бизнес там, он давно спихнул бы этот «Космос», если бы нашел подходящего дурака. Таких точек в городе наберется не больше десятка, а во всех остальных торговля идет валом. Если сам хозяин ленится или боится связываться с «дурью», так дилеры приходят, торгуют.
— А тогда, в восьмидесятых, ты работал здесь? — спросил Денис, прихлебывая кофе.
— Нет. Кто работал в «Космосе», тот давно за стойкой не стоит, свое дело успел завести…
— Или гниет на свалке.
— Может, и так, — не стал спорить Проша. — Бедняга Толик до сих пор еле ходит.
Денис выпил кофе, положил пятитысячную бумажку на блюдце. Предложил Проше еще сигарету, тот отказался.
— А про кафе «Лабинка» слышал что-нибудь?
Проша взял фартук со стула, вытер руки.
— «Лабинка»… Кто там на раздаче? Ашот? Гена?
— Ираклий.
— Не знаю. Даже если бы и знал, вряд ли я что-то смог бы тебе рассказать.
Зачем?.. Вот ты сам, Денис, только честно — ведь пыхтел когда-нибудь, а? Нюхал?
Денис рассмеялся, покачал головой.
— Не может быть, — сказал Проша. — Не верю. Даже на выпускном?
— Вино пил на выпускном, — сказал Денис. — Потом было очень плохо.
— Ладно заливать-то.
Проша поправил очки на носу и заговорщически подмигнул.
* * *
Свидетелей из агеевского списка Петровский вызывать в прокуратуру не стал — допрашивал на работе или дома. Всего их было двенадцать человек, но показания дали только четверо. Впрочем, он и этого не ожидал.
Аккуратно подколов протоколы скрепкой, Денис сунул их в «дипломат». «Сними копии, — подсказал Холмс. — Со всех материалов этого говенного дела сделай копии. И спрячь. Мало ли как обернется…»
В прокуратуру он приехал около трех. Таня Лопатко курила в коридоре, оперевшись о подоконник.
— Привет, — сказал Денис. — Хулио у себя?
— Говорят, отъехал.
— Надолго?
— Не докладывал.
Макияж снова исчез с ее лица. И что-то железное, холодное слышалось в голосе.
— А как твои дела вообще?
— Порядок, — сказала Таня, отворачиваясь к окну.
Денис прошел в свой кабинет. На полу лежал сложенный вдвое листок бумаги — видно, просунули под дверь. «Д. П, спрашивала по телефону какая-то особа». Буквы торопливые, небрежные.
— Кто это писал?
Денис открыл дверь, но в коридоре уже никого не было. Только синие нити дыма закручивались в воздухе.
Он сел за стол, подшил оригиналы протоколов в дело, а копии втиснул в скользкую пластиковую папку. Прошел в фотолабораторию и спрятал папку в мешок с заскорузлым тряпьем. Вряд ли кто-то полезет сюда в ближайшие десять лет. А скорей всего вообще никто не станет заглядывать внутрь, сожгут, и все.
Затем Денис просмотрел материалы по «Визирю». Стекавшиеся в прокуратуру справки свидетельствовали, что наблюдение ведется, в нем задействовано немало людей и все они трудятся не покладая рук. А больше они ни о чем и не свидетельствовали.
«… 11 ноября сего года рабочий день в 000 „Визирь“ начался в 8.45, а закончился в 17.00… грузчики и водители обеденный перерыв провели в гаражах, а персонал центрального офиса ходил обедать в „Лабинку“… со склада отгружено двадцать ящиков, развезено по точкам двадцать ящиков… ничего подозрительного, требующего углубленной проверки, задень не случилось…»
Машина запущена, она крутится, работает, потребляет материальные и людские ресурсы, но вместо котлетного фарша на выходе оказывается обыкновенное дерьмо.
Картина на сегодняшний день привычная, и никто не задается вопросом — почему так происходит?
Таким вопросом задавался один Денис, но и у него появлялась мыслишка: почему ему больше всех надо? Нет, в самом деле — почему? Они с Валерией договорились, что сегодня вечером посидят в «Космосе». Денису нужно еще успеть зайти домой, принять ванну, вымыть голову, побриться, обсохнуть, пообедать… Еще поздороваться с мамой и выгулять Джоди. Есть ли у него свежая рубашка? Или надо гладить? Вот проблема! А все эти «Елочки», «Визири», «Лабинки», фургоны и Хои — на хой они ему нужны?
И Степанцов — по большому счету, зачем он ему нужен? Его поставили на должность высокие начальники, за ним надзирает Победенный и вся прокурорская вертикаль, включая самого Генерального! Раз всех он устраивает, на хой молодому следователю Петровскому и лейтенанту госбезопасности Холмсу портить себе нервы и искать неприятности на одно место?
