– Телескоп «Хаббла» исследовал Вегу в видимом, ультрафиолетовом и ближнем инфракрасном диапазонах. Никакого намека на передачу. Русские починили свой прибор миллиметрового диапазона и с его помощью исследовали только Вегу, но тем не менее ничего не нашли. Но мы продолжаем наблюдения. Какие могут быть еще варианты?
– Вы уверены, что не хотите выпить? Сам я не пью, но многие…
Элли вновь отказалась.
– Других возможностей нет. Теперь мой черед отвечать. Но я хочу вас попросить кое о чем. Увы, я плохо умею просить. Никогда не умел. Люди представляют меня богачом, смешным и неразборчивым в средствах уродом, которого только интересует, где и как урвать лишний доллар. Не надо говорить, что сами вы иного мнения. В это верят все, по крайней мере отчасти. Возможно, вы уже слыхали кое-что из того, о чем я собираюсь сейчас рассказать, но дайте мне минут десять, и я объясню вам, как все это началось. Я хочу, чтобы вы сперва кое-что узнали обо мне.
Она села, недоумевая, чего он от нее хочет, стараясь внутренним оком не представлять себя нагой в святилище храма Иштар, а рядом распаленного Хаддена с парочкой возничих, готовых сменить его.
Несколько лет назад Хадден изобрел электронный модуль, автоматически отключавший звук при включении телерекламы. Поначалу в нем не было какого-либо распознающего текст устройства. Модуль просто анализировал амплитуду несущей волны. Телереклама обычно была громче и сопровождалась меньшими шумами, чем передача, которую она прерывала. О модуле Хаддена заговорили. Люди испытывали чувство облегчения, даже блаженства, освободившись от груза обязательной рекламы, отравлявшей им 6-8-часовое пребывание перед телевизором, на которое обречен средний американец. И прежде чем индустрия телевизионной рекламы сумела отреагировать, «Рекламникс» приобрел огромную популярность. Владельцам каналов и рекламистам пришлось менять частоты, но всякий раз Хадден новой выдумкой парировал их меры. Иногда он даже изобретал системы, противодействующие таким сложным мерам, до которых, кроме него, никто еще не додумался. Тогда он принимался уверять рекламные агентства, что облегчает им жизнь, удерживая от работ в этих направлениях, и экономит деньги пайщиков, удерживая компании от ненужных и бесперспективных расходов. Количество раскупавшихся блоков все возрастало, но Хадден поддерживал низкие цены. Шла электронная война. И он побеждал.
На него подали в суд, обвинив в подрыве торговли. Обвинители имели достаточное политическое влияние, и ему не удалось добиться закрытия дела, но, чтобы выиграть, им все-таки не хватило политической мускулатуры: его противники оказались довольно слабыми. Процесс заставил Хаддена проштудировать весь свод законов. Вскоре после этого Хадден заказал телерекламу собственного товара через некое агентство на Мэдисон-авеню, основным пайщиком которого негласно являлся он сам. После нескольких недель пререканий, ему отказали. Тогда он подал в суд на все три телекомпании и тут уже сумел доказать преднамеренное противодействие торговле. Сумма выплаченной ему компенсации оказалась рекордной для дел подобного рода и в какой-то мере способствовала кончине пострадавших компаний.
Конечно, находились и люди, живо интересовавшиеся рекламой, и поэтому им «Рекламникс» не был нужен. Но таких постепенно становилось все меньше и меньше. На уничтожении телерекламы Хадден нажил целое состояние. И одновременно – кучу врагов.
К тому времени, когда на продажу пошли распознающие текст схемы, Хадден успел создать «Проповедникс», субмодуль, подключаемый к «Рекламниксу». Он сам собой переключал каналы при первых звуках религиозного доктринерства. Кодовое слово можно было менять. Устанавливая, скажем, «Пришествие» или «Экстаз», можно было избавиться от пустого многословия. «Проповедникс» был благословением Божьим пусть для меньшей, но все-таки значительной части исстрадавшихся телезрителей. Наполовину в шутку, наполовину всерьез поговаривали, что следующий блок Хаддена будет называться «Трепникс» и будет срабатывать только во время публичных обращений президентов и премьеров.
По мере дальнейшего развития текстораспознающих схем Хаддену стало ясно, что они могут найти куда более широкое применение – в науке, образовании, медицине, в военной разведке и промышленном шпионаже. Последнее и послужило причиной знаменитого дела: «Соединенные Штаты против “Хадден кибернетикс”». Одна из микросхем Хаддена оказалась слишком шикарной для гражданского применения, и по настоянию Совета национальной безопасности предприятия и персонал, производящий самые совершенные распознающие схемы, были переданы правительству, которому просто позарез необходимо было знать содержание секретной переписки русских. А уж если русские сумеют прочесть нашу, произойдет бог весть что, уверяли его.
Хадден отказался содействовать правительству при передаче предприятия и дал себе обет заниматься исследованиями, которые уж никак нельзя будет привязать к оборонным вопросам. Он принялся во всеуслышание обвинять правительство в том, что оно национализирует промышленность. Мы их считаем капиталистами, а они при первой же возможности показывают свою социалистическую физиономию, говорил Хадден. Он обнаружил неудовлетворенную общественную потребность и легальными и цивилизованными средствами удовлетворил нужды народа. Это же капитализм в чистом виде. Впрочем, среди капиталистов нашлось достаточно трезвых голов, полагавших, что он зашел слишком далеко с «Рекламниксом» и что его действия противоречат американскому образу жизни. В редакционной статье за подписью «В. Петров», написанной в резкой форме, «Правда» назвала этот конфликт образцом капиталистических противоречий. На это «Уолл-стрит джорнел» несколько поверхностно возразил, что и в самом названии «Правда» – по-русски «истина» – кроется конкретный пример внутренних противоречий коммунизма.
Хадден подозревал, что секретность здесь только повод и что реальной причиной репрессий была его борьба с телеевангелизмом и телерекламой. И он неоднократно утверждал, что в «Рекламниксе» и «Проповедниксе» видит воплощение идеи капиталистического предпринимательства. Смысл капитализма и состоит в том, чтобы предоставить людям свободу выбора.
– Я тогда говорил всем, альтернатива возникает, когда отсутствует реклама. Если нет существенной разницы между образцами рекламируемой продукции, на рекламу уходят колоссальные средства, но когда изделия заметно различаются, люди приобретают лучшее. Реклама же учит людей не верить собственному суждению, она отупляет их. А сильной стране нужны смышленые люди. Поэтому по своей сути «Рекламникс» патриотичен. Теперь производители могут потратить на усовершенствование продукции ту часть денег, которая прежде попусту тратилась на рекламу. Так что потребитель будет только благодарен. А журналы, газеты, почта достигнут процветания, и это поможет уменьшить потери рекламных агентств. Так в чем же дело?
«Рекламникс» вызвал целый поток обвинений в клевете и все-таки «похоронил» прежние коммерческие телекомпании. Через некоторое время сонмища безработных рекламистов, служащих телекомпаний и безденежных святош возжаждали крови Хаддена. Выросло число и более серьезных врагов.
Еще бы, подумала Элли, а Хадден – человек интересный.
