— Да слышал я краем уха, — поморщился Петровский. — И ваш начальник там был?
Мамонт усмехнулся:
— Нет, наш не пошел. И прокурор края не пошел. Но это дела не меняет. Если наседать на Козыря, значит, надо признать, что руководители краевого и федерального уровня пьют-гуляют с бандитом! А если не наседать, то бизнесмен Буланов — чудом уцелевшая жертва наглых московских террористов! Как думаешь, будут при таком раскладе прессовать Козыря?
— Ясно, не будут! Давай за справедливость и торжество закона!
Теперь Мамонт улыбался во весь рот.
— Давай, мой наивный юный друг!
— Не такой уж я наивный, — обиделся Денис. — Просто я оптимист. Должно же все наладиться? Иначе ничего не получится…
— Ничего хорошего не получится, — уточнил контрразведчик.
Денис смотрел, как Аура, вконец освоившись, запрыгнула Мамонту на колени, свернулась клубочком и мгновенно заснула. Это была высшая степень доверия.
— У меня она докторскую колбасу не ест, в натуральной оболочке такая, я сам рубаю за милую душу, — сказал Денис. — А у тебя сало взяла. Наверно, и макароны бы посчитала за счастье. Почему так, Костя?
Мамонт тронул своей рюмкой рюмку Дениса, пожал плечами и выпил.
Глава 7
«Ответка»
У мелкого дилера в большом казино и перспективы некрупные. Пожил с продаж, поразмазывал дерьмо по длинному столу — и на этом точка, никакие новые бизнес-схемы здесь не включаются. Кому-то улыбнется счастье, пробьется в мелкие оптовики, но и у тех счастье невелико, а карьерный рост как расстояние, отделяющее подержанную машину класса D от седана премиум-класса — тоже подержанного, хоть и не так сильно.
Дима Кравцов по кличке Крючок познал это на своем опыте. В «Алмазе» его знают хорошо, он там свой, у него даже постоянное место на стоянке забито. Старенькая «Ауди-А4» 1998 года— «аудюшка», «ачка», — стояла в последнем от въезда ряду, ближе к бетонному забору с надписью «для м/контейн». Лучше места не придумаешь. Здесь, в салоне своего неказистого «коня», Крючок встречался, по собственному выражению, с «шушерой недоюзанной». Это были новые клиенты, или клиенты, внушающие некоторые сомнения, или клиенты, обдолбанные до такой степени, что вести с ними переговоры в приличном месте просто неудобно. Короче, все те люди, с которыми встречаться в самом «Алмазе» стремно, а не встречаться нельзя, потому что Крючку всегда до зарезу нужны деньги.
В этот раз к нему снова пожаловал тот самый новый шушик Вова, которому он скинул позавчера два чека.
[18]
Вова не числился в постоянных клиентах, никто из публики его толком не знал, отрекомендовался он казанским другом Степы, который полгода как съехал обратно в свою Казань и, по слухам, в первый же день был повязан и сидел под подпиской. С виду Вова не был похож на торчка, хотя и ментом перекинутым он тоже не был; возможно, посадил на иглу какого-нибудь богатенького идиота, который ни рынка не знает, ни людей, — и теперь перепродает ему дурь втридорога. В общем, будь у Крючка дела повеселей, он бы с этим шушиком связываться не стал, точно. Ну а так пришлось.
— Опять шустрого!?
— Его. Еще два чека мне рвани. — Пока Крючок доставал из тайника пакетики с амфетамином, Вова добавил: — Кайфовый у тебя порох, братское сердце.
— Навоз не держим, — холодно заметил Крючок.
— Ну, для навоза ценник высоковат. В Казани я неделю гулял бы за эти деньги.
Крючок пожал плечами в смысле: ну так и пили в свою Казань.
— Да я не в обиду, — сказал Вова. — Москва, ясное дело. Жить дорого, подохнуть запросто. Без бабла в кармане тут делать нечего.
Удивить Крючка этой немудреной истиной было сложно. Он вручил Вове товар и взял деньги. Вова покосился на пакетики, спросил:
— Из той же партии?
— Да. Можешь не проверять, все чики-чики.
Крючок торопился: в «Алмазе» к девяти часам начинался жор, клиенты прибывали, надо было работать.
— Ну, смотри… — Вова таки развернул один пакетик, попробовал порошок на язык. — Не в обиду, честно. Не для себя ведь, для бабы. Роскошная баба, избалованная, кроме чистого пороха ничего не признает, от герыча ее мутит — хрен поймешь что… Кстати, я на этом и объебошился: шестнадцать доз спецом взял для этой суки, теперь не знаю, куда девать…
— Заюзай сам, и все дела, — посоветовал Крючок. Он выразительно посмотрел на собеседника, постучал пальцем по часам. — Время — деньги, Вова. Будь, мне пора.
Вова задумчиво приоткрыл дверцу, выставил наружу ногу, но тут же снова затормозил:
— Слушай, давай я тебе этого герыча сдам, а? Если я сам тут кому-то впарить попытаюсь, мне ж ваши люди башку оторвут. Я ж понимаю, бизнес и все такое. А ты здесь человек свой, тебе ничего не будет…
— Вова, аптека лекарства назад не принимает, — вежливо напомнил ему Крючок. — Слышал про такое?
— Ну так ведь я свой человек, без западла! Ты зацени только, герыч знатный! Медицина чистая, фабрика сто процентов, не самопал!
Вова вдруг вывалил из кармана пакет с белым порошком, щедро отсыпал в ладонь, сунул Крючку под нос:
— Песчинка к песчинке, беляк! Ты пробуй, пробуй, не ссы! Такой и в Склифе хрен найдешь!
Крючок, хорошо знавший цену каждой такой песчинки, осторожно отодвинул его руку:
— Убери это, Вова. И вали домой, пока тебя не…
Вова расстроенно вздохнул:
— Ладно, тогда придется здесь толкать. Стану у входа, по роже нарка
[19]
сразу видно…
— Подожди, подожди, где «здесь»? — вскинулся Крючок. — Ты что, совсем офуел? Под арматуру лечь хочешь?
— А чего мне делать?! — Вова замахал руками, вот-вот просыпет. — Я ж не знал, что она герыч не жрет, мне сказали: баба красивая, только торчит, без сыпухи не работает. Ну так я ей герыча, думал, герыч — это круто, самое то. А она — ни фига! И куда мне его теперь? В Министерство здравоохранения вернуть, что ли?
— Да это твои проблемы! — вытаращил глаза Крючок. — Только, если я тебя здесь еще раз увижу, позвоню ребятам, они тебя так замесят, в каталке ездить будешь!
— Не замесят, — сказал наглый шушик. — Я им полцены предложу. Это хороший бизнес. Никто не откажется!
Крючок задумался. Не такой он дурак, как кажется, — все точно рассчитал. Предложит Жерди половину, и что? Тот откажется? Вот ведь сука! А половина, если брать по расценкам «Алмаза» — это около тысячи долларов, причем заработать их можно всего за один хороший вечер. Вон, в последнее воскресенье Крючок сбыл больше тридцати чеков, — правда, там его доля была куда меньше, не сравнить даже…
— А ты что, подругу свою напрокат сдаешь? — поинтересовался он. — Что это за работа такая, что без сыпухи никак?
