Поэтому Пана и Скуластого с максимальными почестями посадили в крутую тачку и привезли в офис охранной фирмы «Барьер», который располагался на третьем этаже старинного красивого дома в самом центре города. Емельян открыл обитую дубом стальную дверь, впустил их в холл, где облаченный по-домашнему в спортивный костюм Козырь радушно встретил москвичей и, дружески обняв за плечи, провел в гостевую комнату, к накрытому столу. Чтобы пресечь возможные осложнения, Емельян с «ТТ» в руке стал за портьеру у входа, откуда до спин непрошеных пришельцев было не больше пяти метров.
Гости были безоружны, свой пистолет Скуластый отдал Шкиперу, сидящему за рулем только что угнанного автомобиля. Группа прикрытия на не очень новой «десятке» отследила маршрут передвижения своих старшаков, зафиксировала их вход в офис «Барьера» и остановилась в полусотне метров, наблюдая за обстановкой.
— Ну что, брателлы, какие дела в Москве? — добродушно улыбаясь, спросил Козырь, разливая по рюмкам «Белую березку». На столе было сало, соленые помидоры, квашеная капуста и мясной студень из «Русской кухни». Это был далеко не лучший стол из тех, которые принято накрывать в Тиходонске, но вполне достаточный для обозначения гостеприимства.
Рядом сидел Умный, который все больше сближался с шефом и, похоже, должен был занять место ближайшего советника вместо убитого Штурмана. Он был в мятых брюках, белой несвежей рубашке с подвернутыми рукавами и в подтяжках. Умный двумя руками облокотился на стол и внимательно рассматривал гостей, принужденно обозначая легкую улыбку, чтобы эта поза и взгляд не были истолкованы как враждебные.
Напротив сидели москвичи — оба в костюмах, сорочках и галстуках, причем у Григорьева это был уже восьмой за сегодня галстук, который наконец-то удовлетворил его по всем параметрам. Пан где-то читал, что если один из контрагентов явно превосходит другого в манерах и одежде, то он получает и моральное преимущество, позволяющее выиграть еще до начала переговоров.
Но тиходонцы ни о чем таком не думали, им было глубоко наплевать на то, как одеты непонятные чужаки и какие на них галстуки.
— Ну что, за встречу? — Козырь небрежно чокнулся с незваными гостями, привычно выпил, высосал половину соленого помидора и закусил ломтиком сала. Умный тоже выпил и с аппетитом принялся за студень. Гости только пригубили, а к закуске не притронулись вообще. Скуластый сутулился, его мощные руки, как тяжелые кувалды, лежали на белой скатерти по обе стороны от чистой тарелки. Глазами он встретился с Умным, но даже не попытался смягчить тяжелый взгляд деланной улыбкой. По поведению москвичей можно было решить, что они прибыли с серьезной и неопровержимой предъявой.
— Раз вы ни пить, ни есть не хотите, давайте перейдем к делу, — перестал улыбаться Козырь. — Мы сейчас с пиковыми воюем, каждая минута на счету. Так что не будем вола водить. Какие к нам дела?
Григорьев подтянул и без того тугой узел галстука.
— Да пустяк, — совершенно спокойным тоном сказал он. — Мы хотим развернуть у вас игорный бизнес. Все как положено: тебе долю выделим, в общак платить будем. Короче, никто в обиде не останется!
Козырь откинулся на спинку стула. Умный вытянулся и застыл, как будто подавился холодцом.
Слова имеют двойной, а иногда и тройной смысл. Если исходить из смысла того, что сказал Григорьев, то это был чудовищный и оскорбительный «наезд». Все равно как если бы чужак предложил им отдать в московский публичный дом своих жен и дочерей, а по четвергам и самим подключаться к оказанию сексуальных услуг. Но неприкрытая наглость этого заявления показывала, что оно хорошо продумано и включает запланированную силовую поддержку. Именно это обстоятельство, а не законы гостеприимства удержали Козыря от того, чтобы ударить этого фофана бутылкой в висок.
— Ты что, брателла?! С каких это дел вы решили лезть на чужую территорию?! Да мы только что «черных» за борзоту загасили! — попер буром Козырь. — Это наша земля!
— Не волнуйся, брат! Мы же не «черные», мы свои, славяне, — стараясь выдерживать спокойный тон, ответил Пан, но лоб его предательски вспотел, выдавая истинные чувства. Ведь он хорошо осознавал, что делает точно то же, что недавно сделал этот беспредельщик Лисица. Только в более культурной форме. — Никто не собирается у вас ничего отбирать! Мы сами договоримся с властями, сами купим или построим здание, сами его оборудуем… А ты будешь каждый месяц получать бабло! Чем плохо?
Козырь замолчал. Все эти раскладки он знал лучше других. Один раз ему отстегнут долю, а потом влепят маслину в башку! А может, сразу влепят!
— Ну ладно, может, ты и прав, — сказал он и потер широкую вогнутую переносицу. — Только это так не решается. Тут хорошо подумать надо, все обсудить, обсчитать, взвесить. В мэрии вопрос подготовить надо? Надо! С ментами порешать? Надо! С другими пацанами — с Винтом, Киркосом, Фанатом перетереть надо? Опять же надо!
Он плеснул водку только себе, опрокинул рюмку в огромный зубастый рот, напоминающий ковш экскаватора, бросил туда же слипшиеся кусочки сала с остатком помидора и мгновенно перемолол.
— Хорошо бы, если бы твои старшие сюда подтянулись. Тогда бы терки лучше терлись! Дело-то серьезное! И много серьезных людей в нем заинтересовано! Это тебе не место на базаре выкупить, не палатку коммерческую купить! Тут же одно за другое цепляется: и наркота, и бляди, и автостоянка, а потом пойдет — гостиница новая, баня, бильярдная, ресторан… Тут хорошо все обмозговать треба!
— Так кто спорит? Давай мозговать, — Григорьев незаметно перевел дух. — Только пока я сам все решать буду. А потом, если понадобится, и самых старших подтянем…
— Ну и ладно! — Козырь пристукнул рукой по столу, будто ставил печать на заключенном договоре. — Тогда давайте завтра на мою базу на Левбердон съездим: отдохнем, попаримся, с телками развлечемся, перетрем кое-что… Я человечка нужного туда вытащу, он недвижимостью распоряжается, может, начальника налоговой подтянем. Приятное с полезным…
Григорьев переглянулся с напарником и кивнул:
— А чего? Давай съездим!
Они дружески распрощались. Стоявший за дверью Емельян спрятал ствол и повел московских к машине. За столом наступила тишина. Козырь вертел в руках вилку. Умный молчал, чтобы не ляпнуть что-нибудь невпопад.
— Суки! — сказал Василий Павлович и с размаху вогнал вилку в стол. Зубцы сломались, осколок вонзился в палец, струйкой побежала кровь. — Козлы вонючие! — Козырь лизнул ранку.
Умный уловил настроение шефа и тоже выругался.
Так они сидели в глубоком раздумье. Точнее, в раздумье находился Козырь, а Умный подыгрывал шефу, даже есть перестал, хотя все время косился на начавший таять холодец.
Через полчаса появился Волкодав.
— С ними еще четверо, — с порога сообщил он и, пройдя к столу, сел на место Григорьева.
— Мы их еще в «Аксинье» срисовали, — начальник службы безопасности выплеснул из стопки остатки водки, налил свежей и выпил. То, что только что из этой посуды пил другой человек, его не волновало. Брезгливостью, как и особой впечатлительностью, Волкодав не отличался. — Заселялись они порознь, будто незнакомые, а хавать пошли вместе!
