— Говорили, — Дуксин кивнул. — Сейчас Алла Семеновна нарежет бутербродов…
Лисицин вытянул губы трубочкой, будто хотел присвистнуть. Но не сделал этого. Свистеть в камере западло. Эта привычка переносится и на другие помещения.
— Семеновна! Вот даже как? Ничего себе! А с виду обычная мокрощелка!
Дуксин потупился. Грубость Пита была ему неприятна. Но он промолчал.
— Чего нам сухомяткой давиться? — продолжил Пит. — А вот кофе пусть принесет. Сделаем дело, Колюня, а потом ланчевать поедем. За твой счет, конечно. Но сперва отморозков твоих будем линчевать!
Лисицин рассмеялся внезапному каламбуру.
— Кстати, они больше не объявлялись? Не звонили?
— Нет, — Николай Иванович покачал головой и склонился к селектору.
— Аллочка, принеси, пожалуйста, нашим гостям четыре чашечки кофе.
— Вот, уже Аллочка, — живо отреагировал Пит, передразнивая интонации Дуксина. — Это уже ближе к теме. А жена твоя, Колюня, знает, что у тебя тут Аллочка пасется? И что ты регулярно дерешь ее во все щели?
Генеральный директор «Карат плюс» покраснел и хотел что-то ответить, но Пит не дал ему такой возможности.
— Ладно, в конце концов, это твое личное дело, Колюня. Сколько, ты говоришь, на тебя отморозков наехало?
— Четверо, — в очередной раз терпеливо ответил Николай Иванович.
— Нормально, — Лисицин кивнул, обменявшись многозначительными взглядами с Соболем и Пыжом.
— Будем ждать. Нардишек у тебя тут нет?
— Нет.
— Жалко.
Через пять минут в кабинет вплыла Аллочка с подносом в руках, на котором дымились четыре чашки кофе. Девушка поставила их на низенький столик возле дивана, когда она наклонилась, Пит впился взглядом в рельефные очертания ягодиц под кожаной мини-юбкой.
Дуксин перехватил этот взгляд и подумал, что, по большому счету, между Битком и Лисициным нет никакой разницы. Ни для него, ни для Аллочки.
Пит взял с подноса одну из чашек с ароматным кофе. Соболь, следуя примеру шефа, подхватил вторую и тут же стал на место.
— Угощайся, Пыж, — обратился Лисицин к водителю. — Дармовщинка же.
— Не, спасибо, — отказался тот, не двигаясь с места. — Я не хочу.
— Очко играет? — Пит пожал плечами. — Дело твое. Лехе в шкаф не предлагаю, значит, у нас лишнее образовалось. Может, тогда ты выпьешь, Колюня? Чего добру пропадать!
— Не могу. У меня в горло ничего не лезет. Я уже два дня не ем…
— Напрасно, исхудаешь…
Пит быстро выпил свою чашку, Соболь отпил половину и поставил ее на место. Наступила томительная тишина. Но ненадолго. Было десять минут второго, когда в приемной раздались тяжелые шаги и грубые голоса, обе створки двери распахнулись, прикрывая Соболя и Пыжа. На пороге нарисовался Биток, за ним вошли остальные.
Соболь сунул руку под пиджак, Пыж тоже залез в карман. Дуксин побледнел, на лице проступили крупные капли пота, руки взмокрели, и он спрятал их под стол.
Только Пит не изменил позы: он развалился на диване, далеко вытянув длинные ноги и зачем-то обнимая шелковую подушку, словно перепутав ее с сидящей на коленях девушкой.
Визитеры быстро рассредоточились по кабинету, заняв приблизительно те же самые позиции, что и во время первого визита в «Карат плюс». Биток по-хозяйски прошел к столу директора и плюхнулся в кресло, Заяц замер за его спиной, в двух-трех шагах сзади остановился Мишель. Чахлый по старой привычке раскорячился в дверном проеме. Однако на этот раз он не успел переключить свое внимание на симпатичную секретаршу, уставившись на вольготно развалившегося Лисицина. По его лицу никто не смог бы предположить, что этот человек оказался здесь случайно.
— Так ты все-таки решил наколоть нас, козел, — угрожающе процедил в лицо Дуксину Биток, намеренно игнорируя присутствие постороннего. — «Крышу» свою сраную на уши поднял?
Николай Иванович ничего не ответил. От страха у него спазмом перехватило гортань. Зато ответил Лисицин. Своим обычным каркающим тоном и очень спокойно. Но от этого спокойствия Дуксин чуть не сблевал.
— Фильтруй базар, лошара! Вижу, тебя не приучили за слова ответ держать! Ты что меня говняешь? Я Пит — честный вор, меня все знают, кого ни спроси. А вот ты кто такой есть?
— Я — Биток, — молодой человек, нагло ухмыляясь, развернулся в крутящемся кресле. — Только мне по херу, кто ты! Я не с тобой терки тру.
— Не при буром! — угрожающе каркнул Пит. — У меня к тебе всего один вопрос имеется…
— Знаю я твои вопросы. Под кем хожу? — усмехнулся Биток. — Да ни под кем! Я сам по себе!
Пит печально покачал головой:
— Это и слепому видно. Я про другое спрашиваю.
— Чего «другое»?!
— На хрена же ты, падла, по беспределу катишь? Знаешь, что за это бывает?! Или у тебя две жизни намерено?!
Разговор пошел предельно конкретный и реальный. В кабинете сгустилось напряжение, наступила тяжелая пауза. Все было ясно, и Битку следовало тщательно взвесить возможные последствия и принять самое важное в своей жизни решение. Например, включить заднюю, сказать, что не разобрался, не понял, с кем базарит, извиниться, согласиться заплатить штраф и… выйти отсюда живым. Но он допустил ошибку и решил по-другому:
— Да пошел ты на… портяночник!
Сплюнув себе под ноги, Биток схватился за пистолет. Его подельники тоже полезли за оружием.
Собирался ли Биток тут же пристрелить Лисицу или хотел только пугнуть его, осталось загадкой. И разрешать ее никто не собирался. У серьезных людей принято просто так ствол не вытаскивать. Из-под шелковой подушки глухо ударил выстрел, и пуля пробила Битку живот раньше, чем он поднял руку с оружием. Биток скорчился и бесформенным кулем повалился на пол.
Из-за дверей выскочили Соболь и Пыж. В руках у них были ножи. Соболь, как зверь, тараном ринулся на Чахлого, ударил его головой в лицо и тут же воткнул нож в солнечное сплетение. Тот вскрикнул и уронил пистолет. Соболь, вцепившись левой ему в воротник, правой быстро-быстро ширнул еще несколько раз, будто ручным насосом накачивал шину.
Пыж, выставив нож, бросился на Мишеля. Тот уже достал пистолет, но воспользоваться им не успел. Или не смог. Увидев направленный на себя кусок заточенной стали, он присел и отчаянно закричал. Налетевший Пыж с маху ударил его коленом в лицо, опрокинув на спину, а потом, нагнувшись, несколько раз воткнул клинок в область сердца. Широко и сильно размахиваясь, как будто гвозди забивал. Из пробитой грудной клетки с шумом вышел воздух, как из проколотого мяча.
Заяц тоже успел выхватить пистолет, но и только — дверь шкафа распахнулась, и парень с глазами цвета бутылочного стекла высунул руку с «ТТ», на котором был навинчен цилиндр глушителя. Глухой хлопок прозвучал тише, чем лязг затвора, Заяц заверещал и опрокинулся на спину. К нему тут же подскочил Соболь и одним движением перерезал горло.
