— Или так, — подхватил начальник КМ, но тут же спохватился: — Ну зачем эти подначки, Денис Александрович! И такое бывает в нашей практике… — И намекая, что он повидал гораздо больше, чем следак, с нажимом добавил: — В нашей многолетней практике!
Денис смиренно потупился, но все же поинтересовался:
— А как же вагон отцепился и оказался в шахте за десять километров?
На что Седюков только досадливо махнул рукой:
— Да что тут особенного? Замок расстегнулся, а он докатился по инерции… Знаешь, если столько вопросов задавать, то ни одно преступление не раскроешь! Надо болеть за дело, быть патриотом города и края!
Но и длительная практика, и удобная версия, и патриотизм оказались перечеркнутыми заключениями криминалистической экспертизы: «Смертельные ранения причинены пулями, выпущенными из пистолетов „ТТ“ и „Макаров“, автоматов „Кедр“, гладкоствольного охотничьего ружья и неизвестного оружия, обладающего колоссальной разрушительной силой, не характерной для существующих образцов стрелкового вооружения».
Все орудия убийства находились в вагоне, кроме необычного. От него остались только гильзы, которые изъял и унес Мамонт.
— Бесшумные, от неизвестного спецпатрона, — понизив голос, сообщил он. — Даже не знаю, откуда они взялись… Это, несомненно, засекреченные образцы…
Денису оставалось только пожать плечами.
Значит, и те четверо, которые дострелили бандюков из секретного спецоружия, тоже не совсем простые люди! А ведь ему предстояло установить их в ходе расследования…
* * *
— Ну и где твой белый «Мерседес»?
Кто-то сзади больно ткнул Кирилла в бок. Красный, взбешенный, он резко обернулся, готовый послать обидчика в нокаут. Сзади стояли Колька Саблин, новый мальчик Жора — Кирилл не успел запомнить его фамилию — и, конечно, этот лупоглазый придурок Дудуков, без которого не обходится ни одна проказа, ни одна драка в классе. Все они рассеянно смотрели куда-то вверх и вбок, наблюдая за чем-то, происходящим под потолком спортивного зала.
— Буланов! — крикнул физрук. — Что там у вас такое? Не отвлекаться!
Кирилл, сжав зубы, встал на место. Сегодня класс сдавал подтягивание, на турнике болтался Петька Ложкарь, его дружок.
— Папа в белом «Мерседесе» заблудился в темном лесе, — отчетливо продекламировал кто-то сзади.
В ту же секунду последовал новый сильный тычок, от которого Кирилл покачнулся и едва не упал, выступив из строя. Девчонки, сидевшие на скамейке, захихикали.
— Буланов!!! — физрук заорал так, что блеснули золотые коронки на коренных зубах. Еще месяц назад этот лысый хрен со свистком на шее называл его Кирюшень-кой и при разговоре почтительно смотрел в пол.
— Да что это такое! Буланов, оглох, что ли?! К снаряду! Быстро!
Физрук трусцой подбежал к Кириллу, выдернул за руку из строя и поволок к турникам.
— Работай. Хват сверху! Пять раз. Пошел!
Кирилл подтянулся три раза, на четвертом потные руки сорвались с перекладины, он упал на маты. Класс радостно заржал.
— Иди на место, — буркнул физрук. Он что-то пометил в журнале, затем встал в излюбленную позу, широко расставив ноги и заложив руки за спину. — Кто выполнит норматив? Есть в классе настоящие мужчины?
Вперед вышел новый мальчик, Жора. Он был хоть невысок, но ладно скроен, держался уверенно, как взрослый. Недаром к нему липли все эти Саблины и Дудуки.
— Фамилия?
— Гордеев! — отчеканил мальчик.
— Давай, Гордеев, не подкачай!
Жора легко подпрыгнул, уцепившись в перекладину, и стал подтягиваться. Со стороны казалось, это ему не стоит ни малейшего усилия. Класс наблюдал за ним, а потом начал хором считать:
— Пять, шесть, семь!..
Он подтянулся девять раз. Когда Жора возвращался в строй, его встречали как героя: мальчишки кричали, девчонки хлопали в ладоши. И Петька Ложкарь вместе с остальными драл глотку и отбивал ладони, старался вовсю. Кирилл единственный молчал. В момент, когда новенький проходил мимо него, чтобы занять свое место, он подставил ногу. Жора споткнулся, но удержался.
— Папин белый «Мерседес» обосрался где-то весь, — сказал он громко и ткнул коленкой Кирилла под зад.
В раздевалке Кириллу устроили «темную». Дудук как бы невзначай толкнул его на новенького, тот резко, наотмашь, ударил по лицу. Удар был хорошо отработан и рассчитан — на мгновение у Кирилла помутилось в голове. Он взмахнул рукой, но безрезультатно. А потом его повалили на пол, бросили сверху одежду, рюкзаки… Били азартно, в полную силу, кто-то даже сунул ногой ему в живот (почему-то Кириллу показалось, что это Ложкарь, бывший его дружок). Было очень больно, но Кирилл ни разу не вскрикнул, держался… пока кто-то не дернул его за волосы. Тогда только он заплакал.
…К крыльцу гимназии подъехал огромный, как сарай, черный «Лексус LX-570». Из машины вышел водитель — здоровенная туша с длинными волосами, собранными сзади в хвост. На нем была щегольская черная кожанка и кожаные брюки, глаза закрывали черные солнцезащитные очки. Только что прозвенел звонок с пятого урока, из дверей гимназии высыпала шумная толпа школьников. Многие задерживали взгляд на огромной сверкающей машине, излучающей мощь и уверенность. Увидев кого-то в толпе школьников, водитель «Лексуса» поднял руку, крикнул:
— Георгий! Жорик!
И с необычайной для своего веса легкостью потрусил навстречу. Новенький заметил его, скривился, сказал Дундуку и Саблину:
— Ладно, пацаны. Кабан меня пасет, вон приперся. Завтра договорим…
Провожаемый почтительными взглядами, Жора пошел навстречу толстому, который почтительно поприветствовал его, проводил к автомобилю и распахнул перед ним заднюю дверцу. Там сидел Жорин отец, Дмитрий Гордеев — симпатичный молодой человек в обычных майке и джинсах, веселый и подвижный, на вид ему можно было дать не больше 25 лет. В определенных кругах он имел погоняло Резак, но поверить в это было как-то непросто, особенно дамам, которые при взгляде на его лицо задавались мучительным вопросом: в каком же фильме я его видела?
— Здорово, пацан, — поприветствовал сына Гордеев-старший. — Чего слыхать нового?
— Бодяга одна, — скромно сказал Жора.
— Опять кому-то навалял? А?
Жора промолчал.
— Ух-х!
Отец взъерошил ему волосы и хлопнул водителя по плечу:
— Поехали, Кабан. Закинем пацана домой, а потом на цементный. Бригадиры через двадцать минут будут, втопчут кого надо, но нам тоже не след опаздывать. А потом поедем «крыши» ставить. В салон «Лексуса» надо заглянуть, в пару банков — короче, везде! А то стоят недоеными, небось уже соски болят…
Кабан вывернул руль и стал выезжать с тесного пятачка, но вдруг притормозил:
— Глянь, шеф. Вон тот сучонок — видишь?
