«Милый Медноруд…»
— Мы с Меднорудом могли бы стать хорошими друзьями.
— Но не такими близкими, какими могли бы стать двое людей. Или двое сузаянцев. Мы можем понять только те аспекты иных культур, которые похожи на наши. А они понимают только те аспекты наших культур, которые находят аналогии в их мирах.
Торбен говорил спокойно и доверительно, словно открывая для Лиссы новую страничку своей жизни.
— Например, я заметил, что Дзеси, рикханке, недоступна идея о воплощении Бога.
«То, во что верит сам Торбен, — поняла Лисса. — Меня эта идея тоже слегка обескураживает. Хотелось бы мне ее понять… Хотелось бы узнать о ней побольше… Потому что это — вера Торбена?! Ну и ну!»
— Именно поэтому, наверное, Дзеси и знает, что я никогда не пойму смысла слова «ксханта», как бы она ни старалась объяснить. Вот она и не объясняет, — закончил Хебо.
— Насколько я понимаю, свою веру ты тоже не стал ей проповедовать?
— И никому другому не стал бы. Кто я такой, чтобы лезть в чужие отношения с Богом? У меня и у самого с верой негусто.
Последнего выражения Лисса не знала. Еще один архаизм? Но общий смысл был ей понятен. Хебо — человек широких взглядов. Или он просто научился терпимости за долгие годы своей жизни? Интересно было бы узнать наверняка.
— Мы с вами до сих пор учимся взаимопониманию, — усмехнулся Хебо. — И, возможно, Дзеси ушла, чтобы просто оставить нас наедине.
— Что? — вспыхнула Лисса. Почувствовала, как кровь приливает к щекам, и разозлилась еще больше.
— Она может быть весьма тактичной, — заверил Хебо. — Существа, всегда вооруженные до зубов и опасные, обычно такими и бывают в минуты затишья и мира. Иначе им трудно было бы выжить.
— Но… мы с тобой…
— Нам раньше не представлялось случая спокойно пообщаться, верно? А впереди еще несколько дней полета.
Лисса заколебалась.
— Что у тебя на уме?
— Кое-что приятное, — радостно признался он.
— Что именно?
Ну что могло прийти ему в голову, кроме?..
— Не волнуйся. Я не повторю ошибку, которую допустил на Джонне. Я хорошо запомнил свой промах.
Она ответила далеко не сразу. Воздух в каюте все сильнее насыщали ароматы ночного проливного дождя.
Торбен молча ждал.
Лисса знала, что может уклониться от ответа, но ей не хотелось так поступать. Но и нырять очертя голову в омут любви тоже было бы неразумно. Хватит с нее ошибки, которую она совершила с Валеном.
Она встретилась взглядом с Хебо и мягко произнесла:
— Вы очень одинокий человек, правда?
Он вскинул руку.
— О, нет. Я всегда могу найти компанию, если мне становится одиноко.
Торбен улыбнулся.
— Наверняка ты тоже можешь найти такую компанию, даже когда тебе не одиноко…
Она не стала обращать внимание на подковырку.
— Все эти долгие странствия…
— Порой надоедают, но, когда мне становится скучно, я легко нахожу себе занятие, — пожал плечами Торбен.
— Но кто-то становится тебе дорог, а потом вы расходитесь… — Она вздохнула. — Я жила не так долго, но со мной тоже такое случалось.
— Или дорогой человек может умереть, — печально сказал Хебо. — Как ни цепляйся за жизнь, рано или поздно старуха с косой приходит за всеми.
— А мысль о жизни после смерти тебя не утешает?
— Честно говоря, мне хотелось бы, чтобы это оказалось правдой. Но прошлое уже никогда не вернуть. Поэтому надо брать от жизни все.
— Разве без скитаний никак не прожить? Неужели ты никогда не пытался осесть, построить дом?
— Пытался, трижды.
— И что? — не удержалась она.
— Дважды все закончилось очень быстро, — еле слышно ответил он. — А в третий раз… Она умерла. Дурацкий несчастный случай… Если только во вселенной не действуют некие чудовищно несправедливые законы.
— Прости. Не хотела лезть в душу.
— Ничего страшного, — улыбнулся он. — К тому же мне приятно, что ты лезешь ко мне в душу.
— Не понимаю только, зачем я это делаю…
Он улыбнулся еще шире.
— Это очень интересный вопрос.
— Но мы ведь… прошли вместе через столько испытаний.
— И идем вместе до сих пор. Как думаешь, тебе бы захотелось продолжить в том же духе и после окончания экспедиции?
«Что со мной творится? — одернула себя Лисса. — Почему я стала такой неосторожной?»
— Не знаю…
— Может, попробуем? Не думая о цене, не связывая себя взаимными обещаниями.
Женщина выпрямилась.
— Платить все равно придется.
— Да, — кивнул он. — И я готов — потому что взамен получу еще больше.
Неужели он думает о… Лисса растерялась. И давно у него такие мысли? Но ведь ему вовсе не нужно было лететь с Земли на Асборг, если он и вправду хочет…
Хебо придвинулся ближе и очень осторожно обнял ее за плечи.
— Каюты на корабле не слишком роскошны, да и времени у нас мало, но…
— Нет, — перебила Лисса, съежившись. — Я не могу себе этого позволить.
«Пока не могу», — подумала она.
Ее сердце забилось чаще.
«А может быть, уже никогда не смогу. Гервард…»
Но он встал перед ее мысленным взором всего лишь бледным, быстро тающим призраком.
Хебо улыбнулся.
— Не бойся. Я имею в виду вполне естественное влечение.
«Неужели? А что нужно мне? Мы оба — взрослые, разумные люди. Мы умеем не терять головы в критических ситуациях, умеем держать свои эмоции в узде. Разве не так? А сейчас ситуация вовсе не кризисная. И если бы я не утратила осторожность, ситуации этой вовсе бы не возникло».
— И это все, что вы имеете в виду? — выдохнула Лисса.
— Нет. — Хебо сразу стал очень серьезным. — Но вы правы, все остальное лучше отложить на потом. И все-таки…
Их губы уже почти соприкасались.
— Хорошо…
Койка была узкой, спальня — тесной и неуютной. Но они уже не замечали этого.
46
На расстоянии в сто астрономических единиц излучение гигантского солнца было в десять раз меньше, чем излучение Саннивы, достигающее Асборга. Теперь вместо самого солнца было видно лишь голубовато-белое сияние, слишком яркое, чтобы в упор смотреть на него, затмевающее почти все звезды в космосе.
Оно освещало планету размером с Марс, усеянную разноцветными пятнами. Темные пятна — горы, белые — лед, грязно-коричневые, красноватые и желтые — места, где ультрафиолетовое излучение поддерживало низкотемпературные химические реакции. Температуры здесь и впрямь были низкими — около ста градусов по шкале Кельвина. Планету окружала легкая дымка атмосферы. Давление у поверхности не превышало нескольких миллибар, атмосфера в основном состояла из азота, метана и аргона. Наклон оси вращения был очень небольшим, период суточного обращения — чуть меньше сорока девяти стандартных часов.
