– Харрис слегка поморщился при воспоминании о разговоре, – он был в бешенстве, в негодовании, он сыпал ругательствами и убедительно призвал меня как друга взять контроль над ситуацией. – Он помолчал в ожидании реакции присутствующих на свои слова.
– Вы собираетесь зарубить сюжет, сэр? – спросил Джон.
– Тут нечего рубить! – прошипела Тина. – Это никакой не сюжет! Это чушь собачья! Харрис прервал их обоих.
– С вашего позволения я закончу. Премного благодарен. Они снова перевели глаза на него.
– Естественно, у губернатора есть свое мнение о происходящем. Он уверен, что вы собираетесь сделать сюжет, крайне его компрометирующий, порочащий его самого и его семью, и он заставил меня плясать на раскаленных углях, в сильнейших выражениях предположив, что вы делаете это только потому, что близятся выборы и он вовсю развернул свою избирательную кампанию. Он обвинил нас в готовности выполнить грязную работу по заказу его политических оппонентов – каковое предположение я счел возмутительным и оскорбительным, о чем и сообщил губернатору. Тем не менее он продолжал сокрушаться о том, как некогда доверял нам, как всегда полагался на благожелательное – или, по крайней мере, беспристрастное – отношение к нему нашей телекомпании и спрашивал, как я, его Друг, могу терпеть таких нечистоплотных любителей сенсационных разоблачений, таких пожирателей гнусных сплетен среди сотрудников собственного штата, включая... – Харрис взглянул на Бена, – директора программы новостей.
Бен приподнял одну бровь, но сохранил невозмутимый вид.
Тина скрестила руки на груди и самодовольно улыбнулась Джону с Лесли. Будь она школьницей, непременно показала бы им язык.
Джон и Лесли просто ждали, чем закончит Харрис.
Тот продолжал:
– Итак, леди и джентльмены, я оказался в крайне трудном положении, вынужденный выбирать между идеалами свободной журналистики и... высшими идеалами дружбы, приличия, такта...
– Прагматизма, – подсказал Бен. Замечание Харрису не понравилось, но он не мог не согласиться с ним.
– Возможно.
Бен уже приготовился высказаться и сделал это.
– Губернатор ваш друг, и вы за него голосовали... – он метнул взгляд на Тину, – как и большинство сотрудников телекомпании. И единственное предубеждение, которое здесь преследуется и порицается, это предубеждение против губернатора и проводимой им политики. Прибавьте к этому деньги, которые он вливает в телекомпанию за свою сладкую и гладкую рекламу, и вы получите тефлонового губернатора, к которому нашими стараниями ничего не липнет и не пристает. Извините за прямоту, но я вижу дело именно так.
Харрис воспринял слова Бена плохо.
– Насколько я понимаю, вы находите возможным пустить сюжет в эфир, Бен.
– Вы правы, как никогда. Это сенсационный сюжет. Он недвусмысленно говорит о том, насколько Слэйтер заслуживает доверия как кандидат, насколько честна его программа и насколько он уважает способность граждан мыслить самостоятельно!
Тина не собиралась пропускать реплику мимо ушей.
– Мистер Харрис, думаю, природа представленной здесь точки зрения совершенно очевидна! Это... это чистое безумие! Это не новости!
– Нет, новости! – резко бросил Бен. – Пора уже начать разбираться в элементарных вещах.
– Это чушь собачья! Клеветнические измышления, пятнающие репутацию достойного человека – какую пользу может кому-то принести подобный сюжет? Да, дочь губернатора умерла в результате единственного несчастного случая! Губернатор уже рассказал обо всем публично! Он добровольно признал правду перед обществом!
– Добровольно признал! – не вытерпела Лесли. – Мистер Харрис, он предал информацию гласности только потому, что знал, что мы собираемся ее обнародовать, и он рассказал не все, далеко не все!
– Он рассказал достаточно много! Это его жизнь, его частная жизнь. Зачем все снова вытаскивать на всеобщее обозрение? Какой смысл?
– По-моему, смыл очевиден! Если существующая политика и действующие законы допускают, чтобы подобное происходило...
– С действующими законами все в порядке! Законы защищают тайну частной жизни!
К счастью, их разделял стол – хотя, казалось, Лесли готова перепрыгнуть через него и вцепиться в Тину.
– Вы имеете в виду, защищают клинику и доктора Хьюронака вместе с прочими шарлатанами!
– Леди, леди... – предостерегающим тоном произнес Бен.
– Ладно, хватит песен про объективность! – закричала Тина, уже совершенно не сдерживаясь. – Они выполняют политический заказ! – Она повернулась к Харрису. – Политический заказ! Это грязные политические махинации – и ничего больше.
– Тина! – предостерег Бен погромче. Она буквально вопила о помощи.
– Мистер Харрис, вы должны сделать что-нибудь!
– ТИХО!
Это гаркнул Лорен Харрис. Никто не поверил своим ушам. Все мгновенно умолкли.
Харрис заговорил нарочито медленно, одновременно выбивая пальцами барабанную дробь по столу:
– Именно... против этого... мы возражаем, господа! Сюжет, который разжигает гнев, сеет рознь, растравляет старые раны... который ведет к расколу моего отдела новостей...
– Но сюжет, содержащий правду, – сказал Джон.
– Вы меня не убедили, – отрезал Харрис.
– А в чем тут надо убеждать? – возмутился Бен. – Вы просмотрели видео. У нас имеется губернатор, которого больше интересует политика, чем благополучие собственной семьи или любого другого человека, коли на то пошло. Еще одна девушка умерла из-за того, что он пытался замять историю, а другую девушку практически заставили молчать грязным шантажом!
Харрис уже довольно наслушался.
– Бен...
– И вы собираетесь принять сторону этого парня? Вы собираетесь похоронить сюжет ради его
благополучия? Если так, значит вы ничем не лучше него!
– БЕН!
Бен замолчал.
– Я уже сыт по горло! Джон поднял руку.
– Сэр, мы представили еще не всю информацию. Я говорю о деле Брюверов. Они просто пытались выяснить истинную причину смерти их дочери Энни, когда наш канал сделал сюжет, в котором выставил их фанатичными противниками абортов, которые грубо посягают на тайну частной жизни и всеми силами пытаются обойти законы. Это было ужасно несправедливо по отношению к ним...
– Это был основанный на фактах достоверный сюжет! – возразила Тина.
– Ну конечно! – Лесли метнула в Тину бешеный взгляд. – Совершенно объективный и беспристрастный!
– Извини, если он пошел вразрез с твоими убеждениями, – злобно парировала Тина.
– О, вы мне напомнили!.. – Лесли порылась в бумагах на столе и вытащила из стопки заключение патологоанатома доктора Марка Деннинга. – Вот, господин исполнительный директор! – Она ладонью припечатала лист к столу прямо перед Тиной. – Я не забыла, как усиленно вы напирали на то обстоятельство, что у Брюверов пет подлинного заключения о вскрытии, чтобы доказать истинную причину смерти их дочери. Можете считать, вам утерли нос этим подлинным заключением!
