– Конечно, – Осира’х была гораздо взрослее своих лет, благодаря особому происхождению, ментальным способностям и многообещающему сочетанию генов, но иногда наместник относился к ней, как к маленькой.
– У нас много работы и мало времени, – строго сказал он девочке.
Осира’х последовала за ним к месту, где проводились тренировки, где ее обучали часами, всю долгую темную ночь на Добро, до тех пор, пока снова не встанет солнце и не озарит небо своим живительным светом. Но девочка еще долго поглядывала на селекционный лагерь, гадая, кто мог звать ее оттуда. Призыв таинственной женщины звучал так безотрадно!
Осира’х чувствовала, что должна об этом узнать. Возможно, когда-нибудь она узнает все.
117. МУДРЕЦ-ИМПЕРАТОР
Брон’н вошел к Мудрецу-Императору, еле сдерживаясь, чтобы сразу не высказать ужасные новости. Сквозь тизм страдающий Цирок’х чувствовал – известия у телохранителя срочные. Он уже понял, что случилось самое худшее, несмотря на все его попытки удержать сына.
Великий правитель отдыхал, раскинувшись в своем хрустальном реле, под куполом «Небесной сферы», где он часами принимал придворных, цепляясь за их рабскую преданность, протягивая нити души от света к ним и вновь приобретая чуточку силы. Хотя он чувствовал сильную боль от опухоли, поразившей его головной и спинной мозг, Мудрец-Император ни за что не хотел прятаться от паломников и просителей. Ни за что.
Брон’н с кристаллической катаной наперевес молча оттер двух пловцов, уже несколько минут восхвалявших правителя, и доложил:
– Первый Наследник отыскал корабль, повелитель. Он намерен вылететь немедленно.
Водянистые глаза Мудреца-Императора полыхали таким ярким огнем, что взгляд, казалось, обжигал.
– Да, Брон’н, я чувствую это, – так же тихо сказал он. – Джора’х не сможет от меня укрыться. Он знает: я вижу все, что он делает, и все, что еще только собирается сделать, – подняв пухлую руку, Цирок’х отмахнулся от пловцов-просителей. Благоговея перед Мудрецом-Императором, они отошли к стене.
– Этот корабль отправится на Добро через час, повелитель, – сказал Брон’н резким напряженным голосом. – Мне позвать стражу? Я могу остановить его силой.
– Нет, если мой сын воспротивится, открытое неповиновение приказу Первого Наследника будет очень серьезным нарушением с твоей стороны, – Мудрец-Император тяжело вздохнул. – Один час… у меня будет достаточно времени.
Цирок’х поднял руки в благословении, прилагая неимоверные усилия, чтобы сидеть прямо. Непрестанные удары боли внутри его черепа ни на миг не стихали. Он обвел пристальным взглядом приемный зал, впитывая до последней черточки лица илдиран, явившихся к нему в этот день.
Над головой, в террариуме небесной сферы летали птицы и насекомые. Блаженно, мирно… но сейчас Светлый Источник казался таким далеким!
За сто лет своего правления Цирок’х провел Илдиранскую Империю по пути судьбы и он заслужил себе место в «Саге Семи Солнц». Его череп будет отдыхать среди предшествовавших ему Мудрецов-Императоров, сияя в усыпальнице тысячи лет. Этого довольно.
И если он задержится здесь дольше, тогда все, чего он достиг, рухнет. Этого не должно случиться ни в коем случае.
– Я удаляюсь в личные покои, для размышлений, – сказал он всем присутствующим в зале. – Я отдал моему народу все, что было во мне, все силы и способности, и он был достоин такого дара. Илдиране вознаградили мои усилия грандиозными трудами. Всегда помните, что я высоко ценил все, что народ сделал в мою честь.
Он подал знак слугам, и те спешно подняли его вместе с хрустальным креслом и вынесли прочь из зала. Брон’н пошел следом, смиренный, но обеспокоенный словами Мудреца-Императора.
Когда правителя принесли в покои, он прогнал слуг, хотя они жалобно умоляли позволить массировать ему спину, ухаживать за длинной прекрасной косой, натирать душистым маслом его руки и ноги. Но Цирок’х настаивал:
– Оставьте меня, я хочу побыть один!
Брон’н, застывший у дверей, шевельнул длинной рукоятью меча, подкрепляя слова правителя. Слуги быстро удалились.
– Ты мой самый преданный слуга, Брон’н, – промолвил Мудрец-Император. – Жди снаружи. Закрой дверь и не впускай никого – кроме Джора’ха.
Брон’н шагнул за дверь.
– Мне нужно призвать Первого Наследника, повелитель? – обернулся он на пороге.
Мудрец-Император странно улыбнулся и покачал головой.
– Не нужно. Он придет сам.
Брон’н не задавал дальнейших вопросов, просто оставил Мудреца-Императора наедине с его решением. Джора’х, доведенный до отчаянья, вполне готов был украсть корабль и неблагоразумно помчаться спасать свою любовь на Добро, поэтому Цирок’х не колебался ни минуты.
Он открыл маленький тайник в хрустальном кресле и извлек оттуда пузырек с голубой жидкостью. Он приказал приготовить это зелье несколькими днями ранее. То была последняя услуга, которую могли ему оказать медики, гадая, что правитель собирается делать со смертельным ядом.
Врачи опасались, что он может умертвить беспамятного наместника Хириллки. Но Мудрец-Император, не отвечая на их расспросы, выхватил пузырек из рук одного из докторов. Позже он просто приказал Брон’ну обеспечить нейтрализацию врачей, таким образом, исключая последующие вопросы.
Сейчас правитель держал перед глазами пузырек, любуясь его прекрасным оттенком, бледно-красное освещение комнаты превращалось в пурпурное сквозь бирюзовую жидкость. А потом залпом выпил яд.
У Цирок’ха создалось впечатление, что он глотнул жаркого, ласкающего рот и горло огня. Закрыв глаза, Мудрец-Император улегся на мягкое ложе. Ядовитое вещество должно было подействовать быстро…
Он чувствовал разрушительные течения, охватившие его тело, поглощая нервные импульсы, контроль над мышцами, наконец, замещая страдание, причиняемое опухолью, холодной бесчувственностью. Затем смертельные потоки устремились вместе с его душою ввысь к спокойному сиянию Светлого Источника.
Джора’х скоро поймет свои обязанности – хочет он этого или нет, тизм будет неумолимо требовать подчинения.
У Мудреца-Императора не было другого пути убедить наследника. Когда он уйдет, разрушится паутина тизма, распадутся нити. Полотно мироздания начнет распускаться. Джора’х будет вынужден занять его место. Вынужден поступать правильно. Он уверен, его сын сделает правильный выбор. Он должен.
Длинная коса Цирок’ха дергалась и извивалась, словно задыхалась в предсмертной агонии. Цирок’х пытался приподнять веки, чтобы поймать напоследок проблеск света семи солнц, но Светлый Источник для него уже горел гораздо более ярко.
Конечности Мудреца-Императора подергивались под действием яда, но боль от внутренней опухоли постепенно исчезла в милосердном свинцовом окоченении. Казалось, что жизнь, взрастившая оккупантов его черепа, погибла первой. Хоть это утешало.
