— Какой вы глупый, Андрюша, — сказала Лидочка.
Они уже поднялись наверх и остановились у парапета. Лидочка поцеловала Андрея, но получилось неловко, потому что он как раз в этот момент поворачивал голову, и поцелуй пришелся в подбородок. Андрей потянулся к Лиде, и она ударилась лбом о его нос, притом так сильно, что у Андрея слезы полились из глаз.
Обоим стало смешно, и они стояли рядом, держались за руки, как на картине Репина «Какой простор!».
Потом оба замолчали. И Андрей видел перед собой громадное темное зимнее море, над которым двигалось многообразное небо, где хватило места и грозовым тучам, и кучевым облакам, и синеве. Точно по самой линии горизонта медленно-медленно полз белый пароход с высокой длинной трубой, дым из которой тянулся, расширяясь, будто нарисованный ребенком. Слева поднималась отлогая гора, застроенная домиками и заросшая садами, из которой, как желтый палец, поднималась башня под луковкой, а направо открывался вид на Ялтинскую бухту. Стояла мирная, сказочная, добрая тишина. И Андрей сказал себе: «Вот сейчас я совершенно счастлив. Так счастлив я не был никогда в жизни. И может быть, никогда не буду так счастлив. Я должен запомнить этот момент и помнить его всегда. И это гладкое море, и бурное небо, и зимнюю зелень склона, и колокольню, и Ялтинскую бухту, и девушку рядом со мной. Я могу сейчас повернуть голову и увижу ее и могу дотронуться до ее холодных и самых красивых в мире пальцев».
Андрей повернул голову. Лидочка смотрела на него.
— Вы знаете, что я загадала? — спросила она.
— Знаю, — сказал Андрей. Он был совершенно убежден в том, что она думала о том же, что и он. И точно так же, как он.
А Лидочка загадала совсем другое. Она загадала, что если первой встретится им женщина, то она выйдет замуж за Андрея. А если мужчина, то роман их закончится трагически.
Когда они отошли от парапета, то увидели издали велосипедиста. Андрей резко отвернулся и стал смотреть в море. Велосипедист — высокий худой старик в шляпе и с трубкой в зубах — ехал, глядя прямо перед собой. К багажнику велосипеда была привязана стопка книг. Он кинул рассеянный взгляд на хорошенькую девушку у парапета и отвернувшегося студента, потом свернул в переулок.
— Вы видели, кто это был? — спросила Лидочка. — По-моему, это ваш отчим.
— Да, — сказал Андрей. — Он уехал?
— Да, он уехал. Пошли?
— Вы почему расстроились?
— Я? Расстроилась? Ничего подобного. Мне вас стало жалко. Из-за меня вы вынуждены скрываться от собственного отчима.
Лидочке стало грустно, что их роман завершится трагедией.
Солнце садилось, тени стали длинными. По набережной вяло, как бы выполняя тяжкий долг, гуляли редкие приезжие.
Несколько человек стояли кучкой у мола и глядели, как швартовался пароходик «Алушта». Это был прогулочный пароходик, и его палуба была закрыта от солнца тентом. Зачем ему было ходить по морю в декабре месяце — загадка. Никто с него не сходил, и слышно было, как капитан ругает матроса, который никак не может замотать конец вокруг кнехта.
Гостиница «Мариано» была украшена гирляндами фонариков, и они зажглись, когда Андрей с Лидой поравнялись с гостиницей. Это мог быть чудесный рождественский вечер — неспешный и сладостный вечер с Лидочкой. В пустой зимней Ялте. Но Андрей даже боялся посмотреть на часы. Он понимал, что вот-вот ему придется бежать на автобус. Теперь, когда Лидочка знает, почему Андрей спешит в Симферополь, она никогда не согласится, чтобы он остался. Даже если бы он сам на это решился. В витрине магазина среди игрушек и сувениров стояла небольшая елка, увитая серебряными гирляндами. Из ресторана доносились нестройные звуки — музыканты настраивали инструменты. Зазвонили в церкви.
— И зачем только он там проехал! — сказала Лидочка.
— Я надеюсь, что он меня не узнал. Он не видел моего лица. Хотя, конечно, он такой, что мог узнать, но не остановиться.
— Тогда он тем более на вас обидится.
— Не знаю, — сказал Андрей. — Мы очень далеки.
— Вы его не любите?
— У меня нет к нему чувств.
— А я папу обожаю. Если с ним что-то случится, я не переживу.
— А я не знаю моего отца. Тут какая-то тайна. Даже тетя никогда мне не рассказывала о нем. С ним что-то случилось, и мама вышла замуж за Сергея Серафимовича, когда мне было меньше года.
— А потом?
— Она тоже умерла. И меня взяла тетя. Моя тетя — чудо.
— Вы с ней живете?
— Да. Она служит по ведомству императрицы Марии Федоровны. Она все время о ком-то заботится. Я думаю, что ведомство должно ей дать медаль. На владимирской ленте.
Они поравнялись с громадным платаном.
— Пускай он будет моим свидетелем, — сказал неожиданно Андрей.
— Свидетелем? В чем?
— Этот платан прожил сотни лет. И проживет дольше меня. Он все знает и все видел. Я клянусь ему и вам, Лида, что никогда в жизни не разлюблю вас и не полюблю кого-нибудь другого. Никогда.
Лидочка не ответила. Она смотрела на платан, облетевший, но настолько богатый ветвями, веточками и сучьями, что крона его казалась почти непроницаемой.
Потом пошла вперед.
Андрей, не ожидавший этого, догнал ее через несколько шагов.
— Я не то сказал? Я вас обидел?
— Нет, — сказала Лидочка. — Спасибо. Я вам благодарна за эти слова. И я хотела бы верить. — Пепельная прядь выбилась из-под круглой суконной шапочки, и Лидочка остановилась, поправляя ее. Потом спросила: — А вы у какого чистильщика оставили вещи?
— Который у «Ореанды» сидит, одноглазый, на пирата похожий.
— Ой, я его не люблю! Он в тюрьме сидел. Говорят, что он убийца.
— Ну, нас с вами он не убьет. — Андрею трудно было вернуться к прежнему обыкновенному тону. И его немного покоробило то, что Лидочка, в сущности, ничем не ответила на его торжественную клятву.
Чистильщик сидел на прежнем месте. Лидочка не стала подходить, но он ее увидел.
— Все в порядке, студент? — спросил он. — А я уж думал, домой пойду. Замерз из-за тебя.
— Спасибо вам, — сказал Андрей. — А то мне надо на автобус. Сколько я вам должен?
— Сколько дадите, — сказал чистильщик.
Андрей дал ему рубль. Чистильщик сказал:
— Еще полтинник набрось. Я тут мерз, а ты с ней гулял. Нет на свете справедливости.
Андрей дал ему еще полтинник и получил саквояж. Пока чистильщик доставал его, Андрей посмотрел наконец на часы. Было без десяти четыре. Придется бежать.
Увидев, что саквояж у Андрея в руке, Лидочка пошла наверх по речке. И Андрей поспешил следом. Лидочка была грустная и не смотрела на Андрея.
— Мне самому очень жалко, — сказал Андрей. — Но если я не уеду этим автобусом, то точно не успею на похороны.
