Андрей хотел было встретить Лидочку укоризненными упреками, раз она бездумно тратит драгоценное время, но она подбежала к нему так радостно и потащила за руку прочь от дома, что Андрей сдержался — он был справедливым человеком и понимал, что убегающие минуты — это его вина. Он слишком мало времени уделил поездке в Ялту.
Они пошли к набережной, но гулять по ней не стали — им обоим не хотелось, чтобы вокруг были люди, — а прошли дальше за порт, к совершенно пустому городскому пляжу.
Теперь, когда они остались одни и никто не мог подслушать их разговора, они все равно беседовали о всяких пустяках, как добрые знакомые. Лидочка спросила, как выглядит Маргарита и как она себя чувствует — она так кашляла в последнее время! Андрей рассказал, что она себя хорошо чувствует, потом Лидочка принялась расспрашивать о Москве, об университете и занятиях Андрея. Андрей отвечал, и внутри его тикали часы — с каждым шагом шагреневая кожа их свидания сокращалась, а ничего не было сказано. Но вместо того чтобы заговорить о важном, Андрей также задавал вопросы о ялтинской женской гимназии, так заинтересованно, будто сам собирался туда поступить. Потом они увидели смешную хромую собачку, и Лидочка рассказала, как у них месяц назад пропала кошка и мама до сих пор не может прийти в себя.
Но все изменилось в тот момент, когда они спустились по узкой железной лестнице на городской пляж. Высокая каменная подпорная стенка отделила их и море от сухопутного мира. Здесь стояла особенная тишина, которую подчеркивало шуршание зимних волн, оставивших на гальке ночью, когда был сильный ветер, гряды почти черных водорослей. Солнце здесь грело сильнее, чем на набережной, но от воды шел острый пещерный холод. На пляже осталось несколько лавочек и голые остовы от летних тентов. Не сговариваясь, они подошли к ближайшей лавочке и сели.
И замолчали.
Потом Андрей стал смотреть на Лидочку и видел лишь ее точеный профиль. Она смотрела перед собой.
— Лида, — сказал Андрей, — я решился приехать, потому что Маргарита мне рассказала…
Андрей хотел попросить прощения за то, что не подошел к Лиде на площади, летом. Но этого говорить было не надо. И Андрей понял, что не надо. Лидочка сказала первой:
— Я очень рада, что вы приехали. Я даже не надеялась на это.
— Я не знал, где вас искать, — сказал Андрей.
— Если бы я хотела найти человека в маленьком городе, я бы приехала и нашла.
— Вы не правы, — сказал Андрей. — Я же не знал, что вы захотите меня увидеть.
Лидочка обернулась к нему. Она улыбалась, но как-то странно, уголки губ книзу.
— Чтобы узнать, хочет человек увидеть или нет, надо его найти и спросить.
— Я был уверен в другом. Пока я не узнал, я был уверен.
— В чем?
— В том, что у вас роман. С Колей Беккером. Но он мой приятель. И у нас не принято вторгаться в отношения приятеля.
— Это какая-то изящная литература, — сказала Лидочка. — Как будто я уже это читала. Значит, сердце вам ничего не подсказало. Знаете, я вам сейчас расскажу одну ужасную вещь, которую нельзя рассказывать человеку, если его мало знаешь. В тот день, когда вы уезжали, я очень захотела вас увидеть. И сказать вам, что вы неправильно все понимаете. Я знала, что так вести себя нельзя, но я как будто обезумела. Это было давно, полгода назад, я еще была совсем девочкой. Я прибежала на площадь, откуда уходят линейки в Симферополь. Но вы меня не увидели. Хотя тогда я думала, что вы не хотите меня увидеть. Вам смешно?
— Нет, — сказал Андрей. — Я вас тогда видел. Но я решил, что вы ждете кого-то другого.
Андрей взял Лидочку за руку. Пальцы были жутко холодные. Ледяные. Вместо того чтобы вырвать их, как положено юной девице, Лида сказала:
— У меня всегда руки холодные. Это какая-то ненормальность.
— А у меня горячие.
— Значит, у меня сердце горячее, — сказала Лида, потому что надо было говорить, и внешняя пустота разговора никак не соответствовала его внутреннему напряжению.
— Можно, я согрею? — спросил Андрей.
— Это безнадежно, — сказала Лида.
Андрей нагнулся и начал целовать пальцы Лиды. Она понимала, что делать так не положено, она говорила быстро и бессмысленно, словно отвлекала себя от поцелуев Андрея.
— Ну вот, вы же видите, это безнадежно… Они всегда холодные. Это у меня наследственное. У папы тоже всегда холодные руки, а вот мама устроена совсем иначе, она темная и полная, а мы с папой рыжие.
— Ну вы совсем не рыжая, — сказал Андрей, не отпуская пальцев. — Вы скорее пепельная.
— Значит, серая, да?
— Я этого не хотел сказать.
Он поцеловал ее в щеку. Щека была покрыта пушком, таким нежным, что почувствовать его могли лишь губы.
— Мы совсем замерзнем, — сказала Лида. — А вы опоздаете на автобус.
— Ну и пусть.
— Я знаю, что не пусть. Если бы было пусть, вы бы мне с самого начала не сказали. У вас завтра поезд? У вас всегда завтра поезд.
— Нет, послезавтра, — сказал Андрей. — Завтра хоронят маму Коли Беккера.
— У Коли умерла мама? Не может быть!
Лидочка высвободила пальцы и отстранилась, потому что теперь нельзя было и думать о поцелуях.
— Что с ней случилось? Он, наверное, сильно переживает, да? Они ведь были с ней очень близки. Он мне рассказывал.
Андрей не знал, что рассказывал Коля о своей маме, он мог рассказать, что она герцогиня, и Андрею лучше промолчать. Но и отмахнуться от Лидочкиной искренней озабоченности было нельзя, и Андрей сказал, что Елизавета Юльевна умерла от рака и очень мучилась, а Коля приехал из Петербурга к ее смертному одру.
— Пойдемте отсюда, — сказала Лидочка. — Честное слово, я совсем замерзла. Я ведь не думала, что буду сегодня сидеть на лавочке возле моря. Вы тоже совсем легко одеты.
Они поднялись и стояли рядом, потому что уходить обоим не хотелось.
Лидочка сказала:
— Простите, — и застегнула ему верхнюю пуговицу тужурки, — у нас предательский климат, а вы поехали даже без кашне.
— Нет, я все взял, — сказал Андрей. — У меня был тяжеленный саквояж, потому что я обманул мою добрую тетю Маню.
Они пошли с пляжа, и Андрей рассказал, как он придумал визит к отчиму и как волочил из Симферополя банки с черешней, а потом отдал на сохранение чистильщику на набережной.
— Надо все-таки отнести все вашему отчиму, а то, когда он узнает, он расстроится и будет на вас сердиться.
— Еще чего не хватало! У нас с вами остался час, понимаете?
— Понимаю, — сказала Лидочка детским голосом. — Очень жалко.
— Скажите честно, — попросил Андрей. — Мне это важно знать, вы рады, что я приехал, или это вежливость с вашей стороны?
