Оксана лукаво улыбнулась.
— Какой ужас! Я никогда не думала, что это такое опасное занятие.
Наставник печально кивнул.
— Это ещё не все. Степнянск ведь большая деревня, слухи там быстро расходятся, а нравы строгие, особенно в те годы. Получился срам на весь город. Родители от неё отказались, даже тело из морга не забрали. И парень с позором уехал. А в чём они виноваты, если разобраться?
Сурен снял пиджак, аккуратно повесил на плечики в стенной шкаф. Под мышкой, в открытой кобуре у него висел пистолет. Расстегнув две пряжки, он снял кобуру и, обернув ремнями, тоже спрятал в шкаф.
— Зачем тебе пистолет? — спросила Оксана.
— Жизнь такая, Барби. Каждый норовит сожрать тебя или что-то отнять. Если не будут бояться — останусь голый и босый, оттраханный и ещё всем должный.
Он разлил шампанское.
— Давай выпьем за всё хорошее, — предложил Сурен и снова посмотрел на её надкушенный бутерброд и на часы.
— Ты торопишься? — Оксана с удовольствием выпила холодный пузырящийся напиток.
— Жду звонка, — неопределённо ответил тот. — Дела…
Оксана съела несколько бутербродов, яблоко и банан. Незаметно они допили бутылку шампанского. В голове приятно шумело. Сурен гладил ей ноги, постепенно забираясь всё выше и выше. Наконец ноги кончились…
— Подожди, Суренчик, мне надо помыться…
Настоящим именем Бабияна называли только родственники и близкие друзья. Для общего пользования существовал русифицированный вариант: Степан Григорьевич.
— Не надо, моя прелесть, ты и так чистенькая…
— Нет, нет, нет, обязательно, — Оксана осторожно высвободилась и нырнула в душ. Уже через пять минут она выскользнула наружу, свежая, ещё влажная и лишь для приличия прикрытая полотенцем.
— Ты просто королева.
Сурен страстно обнял её за плечи, свободной рукой сорвал и отбросил в сторону полотенце, жадно впился в розовые губы. Оксана слегка отстранилась и пробежалась пальчиками по волосатой груди, как пианистка, пробующая клавиатуру. Густые седые пряди навивались на ноготки.
— Я все равно стесняюсь, — томно произнесла она, кокетливо моргая длиннющими ресницами, отчего её сходство с куклой Барби стало ещё больше. Страсть захлестнула Сурена, и он почувствовал, как животная сила превращает его в первобытного самца. Такие благотворные флюиды исходили не от каждого молодого тела, поэтому он и боготворил Оксану. Но надеяться на этот порыв было нельзя.
— Ты знаешь, я не успел выпить таблетку, — извиняющимся тоном сказал он. — Придётся по-другому…
— Хорошо, как захочешь, — прошептала Оксана, жарко дыша в ухо и покусывая его острыми зубками.
Они устроились на диване, Сурен захватил ртом одну из её упругих грудей с остро торчащими возбуждёнными сосками.
Оксана протяжно застонала. Её собственные пальчики уже расстегнули брюки партнёра и колдовали с орудием сексуального труда, которое то приобретало необходимую твёрдость, то снова её теряло, как будто Сурен много лет провёл в шахте возле радиоактивной ракеты.
— Давай, давай, — Бабиян сбросил штаны и откинулся на мягкие подушки, Оксана тут же сползла вниз и прибегла к оральной стимуляции. Дело пошло на лад. Сурен воспрянул и, подмяв девушку под себя, энергично вошёл в неё, одновременно погрузив в рот пальцы задранной на плечо ноги. Оксана стонала и извивалась, покручивая рукой собственные соски. Глаза её закатились, но тут соитие закончилось, ибо рабочий орган предпринимателя утратил необходимую упругость и выскочил наружу. Оксана знала, что надо делать, и тут же захватила его рукой, другая рука скользнула между собственных бёдер и быстро задвигалась, поглаживая нежный розовый бутон. Раскрасневшееся лицо Сурена покрыли мелкие капельки испарины, он застонал. Вязкая молочная струя лениво выплеснулась на гладкий девичий живот. Она тоже застонала. Руки расслабленно разжались.
«Ручной запуск», — вспомнила Оксана рассказы Кудасова и не удержалась от лёгкого смешка.
— Что такое? — обеспокоенно спросил Сурен.
— Ничего, ничего, просто мне хорошо…
Оксана уже успела привыкнуть к замещающим формам секса. Возраст Сурена делал своё чёрное дело: без «Виагры» он не мог успешно играть в первой лиге. Оксане приходилось самой заботиться о себе. Но и в этой необычности был определённый кайф. Во всяком случае, её такая игра устраивала. Никто из её сверстников не прибегал к таким ласкам, которыми владел Сурен, и никто из сверстниц не видел, как лысоватая голова могущественного Бабияна движется у тебя между ног. Сурен тоже был доволен. Каждый из них получал то, что хотел.
* * *
— Оксанка! — мать, как ядро из пушки, выскочила в коридор, как только хлопнула дверь. — Ну, где ты опять так поздно шляешься?
Девушка провела рукой по волосам, за длинный ремешок небрежно повесила сумочку на вешалку.
— С Сашей в кино ходили, — с лёгким раздражением ответила она. — Я не понимаю, чего ты так волнуешься. Я ведь уже взрослая!
Ирина Владимировна скрестила руки на груди.
— Я уже не раз говорила тебе — когда выйдешь замуж, тогда и будешь взрослой. Пусть тогда за тебя муж волнуется, — нравоучительно произнесла она. — А расхаживать ночью по Тиходонску опасно. Слышала, как соседей ограбили прямо возле дома? Пристукнут и фамилию не спросят. Или ещё хуже…
Оксана тихо засмеялась.
— А что может быть хуже, чем пристукнут?
— Чему ты веселишься? Я серьёзно говорю. Газеты читаешь? Там такое расписывают, волосы дыбом встают…
— Да успокойся, я на машине прямо к подъезду подкатила…
— На какой машине?
— На «Москвиче». Сашин друг подвёз. Чего ты все выпытываешь?
— Как ты с матерью разговариваешь? Пока в доме живёшь, должна слушаться… Вот выйдешь замуж…
Оксана отмахнулась, словно от назойливой мухи, и, присев на тумбочку, начала разуваться. Ирина Владимировна осеклась.
— Новые? Где взяла?
— Что взяла? — девушка подняла на мать зелёные, как у кошки, глаза.
— Что ты дурочку из себя строишь?! У тебя новые босоножки. — Ирина Владимировна мотнула головой в сторону красных босоножек на высоченной шпильке, которые Оксана аккуратно поставила под вешалку. — Вот я и спрашиваю: откуда?
— Ах, босоножки! Так бы и говорила, — Оксана избалованно оттопырила нижнюю губу. — Это мне Саша подарил. В честь встречи после долгой разлуки.
— На какие же, интересно, шиши? — не унималась мать. — Они тысяч пятнадцать стоят!
— Ему на практике сразу за полгода выплатили. А он там и не тратился совсем. Вот и расщедрился.
— Да курсанту столько и за полгода не заработать, — покачала головой Ирина Владимировна. — Хотя ты его в такую даль проведывать ездила, наверное, он оценил…
