– Пусть предупреждает! Я пришел во взвод не на один день. И контроль будет постоянный! Так всем и передай!
Патрульный автомобиль вывернул с Печатного переулка на Магистральный проспект. Два центровых квартала – знаменитый Брод. Воспетые известным поэтом красивые женщины в открытых сарафанах, девушки в мини-юбках, шумные подростки с завязанными на впалых животах полами клетчатых рубах, солидные «взросляки», выбравшиеся сюда по старой памяти. Конечно, сейчас здесь не так многолюдно, как десять лет назад, но все равно гораздо оживленней, чем в других местах. Пьяных не видно, ничего подозрительного не происходит. Вот и ПМГ-5. Машина медленно ползет, прижимаясь к тротуару, патрульные фильтруют взглядами гуляющую публику. Словом, несут службу, как положено. Волков взглянул на часы и сделал отметку в контрольном журнале.
– Скала – Двенадцатому, – с хрипом и треском прорвался сквозь эфир голос дежурного. – Скала – Двенадцатому…
Старший лейтенант Волков отстегнул тяжелую трубку, вдавил тангету.
– Двенадцатый на связи.
– Где ПМГ-4? По Левому берегу уже две заявки, а они не выходят на связь!
Волков взглянул на часы.
– Минут сорок назад были на маршруте. Где сейчас, не знаю. Я нахожусь в районе моста, могу подъехать.
– Заречная, пять, заправка, оттуда позвонил мужчина, заявил грабеж.
– Вас понял.
Круглов, не дожидаясь команды, включил проблесковый Маяк и дал газ.
– Обедать поехали, сто процентов.
– Если так, почему Сергеев не доложился?
– А чего докладываться? Там всех делов минут на двадцать.
Волков выругался:
– Что вы за люди?! Сколько раз повторять: нельзя выходить из-под контроля, нельзя оставаться без прикрытия! А вдруг на них напали и перестреляли обоих?
Круглов усмехнулся и покрутил головой:
– Да что мы – в Афганистане? За восемь лет службы я всякое видел. Напивались, дрались, оружие теряли… Но никаких нападений никогда не было! А вы вторую неделю, и все как на войне!
– Как не было нападений? А «Призраки»? В городе орудует опаснейшая банда! Налеты, стрельба, трупы! Это что, не война?
Сержант поморщился.
– «Призраки» на инкассаторов нападают. За деньгами охотятся. Это совсем другое дело…
– Сегодня на инкассатора, а завтра на ПМГ! Надо всегда рассчитывать на худшее!
Волков в сердцах взялся за рацию:
– Четвертый, я Двенадцатый, прием! Четвертый, я Двенадцатый, прием!
ПМГ-4 не отвечала.
Оставаться без прикрытия нельзя! Уходить со связи нельзя!! Терять управление группами нельзя!!!
Эти аксиомы ему накрепко вбил в голову майор Шаров, и весь последующий боевой опыт их неоднократно подтверждал. Если связь с группой потеряна, все остальные по тревоге ищут ее, чтобы выяснить причину!
– Пятый, Шестой, Седьмой, Восьмой, ответьте Двенадцатому! – властно скомандовал Волк. В его голосе появились такие нотки, что Круглов удивленно покосился на нового замкомвзвода.
– Пятый на связи!
– Шестой на связи!
– Седьмой на связи!
– Восьмой на связи!
Волк замешкался, но только на мгновение.
– Внимание всем! ПМГ-4 не выходит на связь! Объявляется боевая тревога! Всем группам… отставить! Всем машинам прочесать зону патрулирования ПМГ-4 с целью обнаружения и оказания помощи экипажу! Я иду на Заречную пять, к заправке…
Эфир недоуменно трещал и шелестел.
– Не понял?
– Сняться с маршрута?!
– С чего тревога-то?
– Какую помощь? Шашлык хавать вместо них?
– Выполнять приказ! – рявкнул Волк.
Круглов качал головой. Лицо его выражало крайнюю степень неодобрения. Наверняка такие же лица и у других патрульных. Им это непривычно. Но если пойти на поводу и принять их правила игры, то недолго превратиться в такого же безответственного разгильдяя.
«Уазик» несся по мосту. Горящий тысячами огней город остался сзади, на высоком правом берегу, внизу плескалась отблескивающая в лунном свете река, впереди чернело Левобережье, прошитое редкими блестками фонарей.
– Двенадцатый, я Скала, что у вас происходит? – вмешался дежурный.
– Ничего. Ищу ПМГ-4.
– Маршруты не оголять! Запрещаю снимать патрули с маршрутов!
– Пятый, Шестой, Седьмой, Восьмой, выполняйте приказ! – повторил Волк.
Мост закончился, машина нырнула в темноту. Синие вспышки отражались на окружающих Южное шоссе деревьях. Если ехать пятнадцать часов подряд, попадешь в Баку. Но перед дальней дорогой лучше заправиться. Справа тускло светились желтые лампочки бензоколонки. Здесь царило запустение: ни одной машины, наверное, и бензина нет – конец квартала, фонды выбраны.
От диспетчерской навстречу «уазику» бросился человек в белой, забрызганной кровью тенниске.
– Скорей, почему так долго? – возбужденно кричал он, прижимая платок к разбитому лицу. – Их двое, побежали вон туда!
– В машину, быстро! – скомандовал Волк, чувствуя, как просыпается в нем охотничий азарт. – Опишите одежду, приметы…
Потерпевший быстро запрыгнул на заднее сиденье.
– Ты там кровью все не испачкай, – пробурчал Круглов, хотя испачкать что-либо сзади было невозможно – только испачкаться.
Машина, дребезжа, набрала скорость. Пустынная дорога, по обе стороны длинные серые заборы – промзона. Здесь негде спрятаться, можно только бежать вперед.
– Ни за что, сволочи, без всякого разговора – сразу в морду, – возмущался терпила
[78]
. – У меня всего-то три рубля и было, даже бутылку белой не купишь. Ну, попросили бы по-хорошему…
– А ты бы отдал? – спросил Круглов. Мужчина помолчал и хлюпнул носом:
– Хрен им!
– То-то, – удовлетворенно сказал сержант. И тут же встрепенулся: – Вот они!
Впереди, прижимаясь к серому забору, кралась серая тень.
– Он один! – рассмотрел Волк. – Давай!
Круглов включил маяк и сирену. Тень бросилась бежать, но «УАЗ» вскоре поравнялся с преследуемым, осветив его фарами.
– Он? – спросил Волк, хищно раздувая ноздри.
– Вроде он, – не очень уверенно ответил терпила. Но тут же поправился: – Точно он! Рубашка в клеточку…
Волк распахнул дверь:
– Стоять! Стоять, я сказал!
Вместо того чтобы выполнить команду, преследуемый нырнул в звездообразный пролом и скрылся в темноте.
