– Женечка, я понимаю, что мы не так давно знакомы, и, вероятно, у вас уже сложилось обо мне определенное и, возможно, не совсем лестное мнение. – Женя открыла было рот, чтобы произнести подобающие случаю возражения, но он ее остановил. – Это не ваша вина, а закономерное следствие моего легкомысленного поведения. И все же я прошу вас дать мне шанс. Наверное, все люди, даже самые легкомысленные и непостоянные, подходят к такому рубежу, когда все пустое и легковесное, что еще вчера привлекало, казалось комфортным и достаточным, вдруг начинает вызывать отвращение, пресыщенность и начинает хотеться настоящего. Настоящих глубоких чувств, отношений, обязательств, и вот, кажется, у меня этот момент настал, и возможно, этими переменами я обязан именно вам.
Женя сидела ни жива ни мертва и не верила собственным ушам, то ли она от усталости плохо улавливает смысл, то ли… Логунов несет какую-то чепуху. Чего он от нее хочет? Женя нахмурилась от умственных усилий. О каких обязательствах он толкует?
– Женечка, я не требую от вас немедленного ответа, но прошу вас серьезно подумать. – Тут он сделал еще одну тревожно-волнительную паузу и закончил: – Женечка, выходите за меня замуж. Я обеспеченный человек с положением, у меня легкий уживчивый характер, я не капризен в быту, к тому же у меня есть домработница. Которую, – торопливо, сбивчиво объяснял Логунов в совершенно не свойственной ему манере, – вы, разумеется, можете уволить, нанять другую или поступить по собственному разумению. Конечно, мне бы хотелось со временем завести детей, но я ни в коем случае не хочу ограничивать ваши карьерные амбиции. В общем, я очень прошу вас серьезно обдумать мое предложение, и я очень вас прошу, не торопитесь. Я готов ждать.
Домой Женя вернулась ошарашенная, с очередным букетом, который был засунут ею в освободившуюся трехлитровую банку, поскольку вазу купить она так и не удосужилась.
Интересно, размышляла она, поправляя цветы, это всегда так бывает – то густо, то пусто? Или это стечение обстоятельств, следствие формы существования ее сумбурной, взбалмошной натуры? Или просто в жизни каждой девушки наступает момент, когда ей пора выходить замуж, и судьба дает ей на выбор несколько кандидатур: на вот, устраивай личное счастье. Угадала с выбором – прожила счастливо, нет – мыкайся, как хочешь.
Довести до логической точки эту витиеватую мысль Женя не смогла, потому что едва ее голова коснулась подушки, все мысли, смешавшись пестрым роем, упорхнули, не оставив следа.
А назавтра был эфир. С утра Женя просматривала план передачи, свой текст, очередность выступлений, выслушивала пожелания «ни пуха ни пера», приводила себя в порядок. На передаче в качестве гостя присутствовала и Марина Кольцова.
Женя познакомилась с ней несколько дней назад. Она не знала, всегда ли Марина была такой тихой и невыразительной, или это месяц, проведенный в экстремальных условиях СИЗО, так на нее подействовал, но Марина ей показалась слишком бесцветной и обычной. Такой обычной, что, едва расставшись с ней, Женя с трудом смогла вспомнить ее внешность. И тем не менее на участие в программе Марина согласилась, хотя и не без нажима родителей и Володи Скрябина, в знак благодарности Жене за помощь.
Стрижелецкая от интервью и съемок наотрез отказалась, что было вполне ожидаемым. Она была обозлена, отказывалась от сотрудничества со следствием, наняла себе очень дорогого, известного московского адвоката и пыталась подключить к решению собственных проблем израильского консула, ссылаясь на свое двойное гражданство. А вот ее бывшему мужу Максиму Дробышеву повезло больше. После признания Стрижелецкой в убийстве Константина Петровича Михайлова обвинения с него были сняты, и хотя вопрос побега и незаконно проведенной пластической операции все же оставался открытым, но Володя заверил Женю, что с Дробышевым все будет в порядке. Обратно в тюрьму его не посадят.
Марина Кольцова после смерти мужа получила в наследство акции фармакологической компании и клинику пластической хирургии. Как она распорядится этим наследством, было для Жени загадкой, ведение бизнеса требовало характера и сильной воли, а Марина, на ее взгляд, такими качествами не обладала, но это уже были не ее проблемы.
Суровцев Женю с проведенным эфиром от души поздравил, поимку Дробышевой-Стрижелецкой он справедливо считал именно Жениной заслугой, что ей ужасно льстило, и вообще в отношении майора к персоне журналистки Потаповой наметились качественные позитивные изменения. Жене стало казаться, что майор если не стал ее любить, то уж уважать, во всяком случае, точно, потому что теперь при виде Жени на его лице не появлялось выражения дежурной брезгливой скуки, словно она была не человек, а надоедливая муха.
– Слушай, Евгения, – отвел он Женю в сторонку после скупых, зато вполне искренних поздравлений, – ты завтра с утра дома будешь?
– Буду, а что? – удивленно спросила Женя, у которой, несмотря на усталость, аж в носу защекотало от любопытства.
– Да так, поговорить хотел, – обронил загадочно вредный Суровцев и тут же ловко ретировался, позволив представителю городского комитета здравоохранения выразить Жене благодарность за гражданское мужество и журналистскую бдительность, от себя лично и от комитета в целом. Журналистке осталось лишь проводить Суровцева сердитым взглядом.
В числе зрителей в студии в этот вечер присутствовали Лиза, ее муж Павлик и Платон Бобылев.
Друзья, как и положено, Женю дождались, от души поздравили в ее гримерке, распив бутылку принесенного с собой шампанского, предложили завтра отпраздновать невероятный успех с большей помпой, а потом Лиза с Павликом как-то технично исчезли, оставив Женю наедине с Платоном.
– Женя, – прокашлявшись, хмуро глядя на пуговицу ее пиджака, начал Платон, едва хитрая парочка скрылась из виду, потом еще раз прокашлялся и встал.
Женя встревожилась, такое официальное начало ничего хорошего не предвещало. Хотя…
– Женя, мы с вами очень мало знакомы. Вы очень яркая, популярная, очень красивая, умная и независимая девушка. – Начало ей понравилось, и она, приосанившись, с интересом взглянула на Платона. – У вас наверняка много поклонников и большие перспективы, а у меня есть одно-единственное достоинство. Я вас люблю.
Женя так и ахнула, едва не свалившись со стула. Предложения ей уже делали, а вот о любви так просто и открыто еще не говорили, и она едва не прослезилась от умиления. Она смотрела на высокого, немного нескладного Платона, на его милое лицо законченного недотепы, на его широкие покатые плечи, нахмуренные светлые брови и вдруг заметила, что у него волевая линия подбородка, а светлые густые брови скрывают маленький шрам. «Возможно, он получил его в драке, когда защищал честь дамы?» – мелькнула у Жени в голове романтическая мысль. Да и животик у него не большой, это просто рубашка топорщится, и костюм подобран неудачно.
– Я понимаю, это звучит несерьезно, мы слишком мало знакомы, – продолжал между тем Платон, – но иногда для настоящего чувства не требуется много времени, и я понимаю, у меня мало шансов на успех. – Тут он едва слышно вздохнул и полез в карман. – И все же я попытаюсь, потому что лучше дерзать и потерпеть неудачу, чем остаток жизни укорять себя за упущенный шанс и бездейственность.
