Макс засмеялся. Видимо, его мнение о скульпторских талантах Кубасова совпадало с моим, а мысль о копировании стариком собственных чудовищных изделий казалась абсурдной.
— Зачем?
— Хотелось бы и мне знать. В его мастерской я обнаружила эскизы статуи Образцова, но не той, что на площади, гранитной, а другой, гипсовой. Мало того, небезызвестная тебе Наташа, Димина жена, рассказала о виденном ею у дяди Лени втором памятнике Образцову. Из гипса.
— Танюш, все это звучит настолько ужасно, что даже не верится. Еще летом мне был продемонстрирован готовый каменный истукан. Мне потребовался максимум мужества и выдержки, чтобы ничем не выдать своего истинного мнения и ограничиться парой общих фраз типа, какой он большой, твердый и серый. Но два таких памятника! Это невероятно!
Меня разозлило веселое недоверие Макса. Неужели я похожа на легкомысленную выдумщицу? Засунув в рот почти целиком трубочку с кремом, я веско произнесла:
— Слушай сюда, милый. Их два. Один из гранита, другой из гипса. Это говорю тебе я, скромная, но никогда не ошибающаяся королева частного сыска.
— Хорошо, — капитулировал Максим, — пусть так. Возможно, старик сделал сначала модель, пробный экземпляр, дабы вживую оценить размеры, пропорции и художественные достоинства будущей достопримечательности города.
— Ты видел пробный экземпляр в студии летом?
— Нет, но…
— Вот и Наталья утверждает, что дядя Леня работал над гипсовым Образцовым осенью, совсем недавно. А гранитный поэт к тому времени уже два месяца пылился под простыней на площади. Что скажешь?
— Не вижу криминала. Маловероятно, но вполне допустимо, что какой-нибудь крутой любитель и Образцова, и Кубасова заказал копию памятника для своего кабинета или сада… ворон пугать.
— Ты вертишься в этих кругах, не знаешь случайно подобного извращенца?
— Могу поспрашивать.
За окном стемнело. Чуть слышно насвистывал ветер, поскрипывали ветки невидимых деревьев, раскачивался свет одинокого фонаря. В такой вечерок приятно сидеть дома с чашкой согревающего напитка в руках и мурлыкающей кошкой на коленях. А еще лучше рядом с любимым человеком. Я взглянула на Макса. Он встал, задернул шторы и повернулся ко мне. От люстры падал приглушенный серебристый свет, отбрасывая на его лицо причудливые тени: зазубренные от ресниц, полукруглые на скулах, синеватые на чисто выбритом подбородке. Где-то в глубине души натянулась и зазвенела тоненькая струна, наполнив меня тихой непонятной радостью и еще более непонятной надеждой. Я замерла, словно опутанная проводами, тянущимися от тысячи мин и бомб. Почему бы нам не повторить эксперимент с поцелуем? На этот раз должно получиться. Макс встретился со мной взглядом. Ну же!
— Хочешь сигарету? Не могу взять в толк, отчего ты привязалась к этим статуям Образцова? Не все ли равно, сколько их, из чего они изготовлены? И какая существует связь с убийством старика Кубасова? Или ты раскопала что-то еще?
Я тихонечко вздохнула и, перед тем как ответить, долго сморкалась в полотенце. Сказочное настроение разрушилось, оставив горький осадок. Захотелось убежать на край света, в темноту, ветер, холод. Подальше от этого невозмутимого черноглазого человека, который только что упустил свой первый и единственный шанс. Я закурила и выпустила струю дыма в потолок.
— Сложно объяснить. Но я абсолютно уверена, что в смерти Кубасова виноват кто-то из его заказчиков. А то, что заказчик гипсового дубликата тут каким-то образом замешан, я просто нутром чую. Не ухмыляйся!.. Без шестого чувства в нашей профессии не обойдешься. Легче без гранаты.
Мы поулыбались, припомнив давешний инцидент.
— Я верю, ты специалист высшего класса. Но за тобой охотятся серьезные ребята, а ты ввязываешься в новое опасное дело, где уже есть один труп. Мне страшно за тебя.
— Мне нравится нескучная жизнь.
Максим неодобрительно покачал головой. Меня так и подмывало встать и уйти, бросив напоследок: адью, мой одуванчик, мы больше не встретимся никогда. Жаль только, что обязательно чихну в самом неподходящем месте. Готовясь к предполагаемому эффектному уходу, я меланхолично запихнула в рот заварное пирожное, три штуки киви и дольку ананаса. Из каждой ситуации надо выносить, хотя бы в желудке, как можно больше пользы.
— Давай уедем отсюда.
Вот те на! Я, наверно, начала думать вслух. Надо срочно принять меры.
— Куда?
— Куда тебе будет угодно. Во Францию, на Багамы, на Красное море. Я возьму отпуск, и рванем хоть завтра.
Масштабно мыслит. Я-то собиралась всего лишь удрать из его дома и из-под его опеки.
— Нет, не могу. И отпуск мне не положен. Работа у меня ненормированная: как потопаешь, так и полопаешь.
— Расходы я беру на себя. Мы к тебе на квартиру заезжать не будем, купим все необходимое от чемодана до купальника, супермаркетов круглосуточных полно. Решайся, и, клянусь, ты не пожалеешь.
— Нет. Я не хочу покидать Тарасов.
— Ну, давай хоть в выходные съездим на Волгу в санаторий. Отдохнешь, расслабишься, подлечишься. Здесь пока бури улягутся, преступники отвлекутся на другие персоны и проблемы. Вернемся в понедельник, и расследуй себе на здоровье дальше.
— Нет. Закроем эту тему.
Макс смотрел на меня с нескрываемой грустью. Я отвела взгляд, почувствовав отчего-то вдруг смертельный холод. Между нами разлилась, как из разбитого кувшина, бесстрастная и равнодушная тишина. Что-то в наших отношениях кончилось, так и не успев начаться. Или мне это только показалось? Я медленно подняла глаза. Максим успел встать и теперь стоял около меня. Как бесшумно он двигается, мелькнула мысль, словно большой красивый зверь…
Как молния небосвод, тишину рассек телефонный звонок. Мой радушный хозяин полушутливо развел руками:
— Прости, Танечка, на минутку отлучусь.
Скатертью дорога, молча напутствовала его я, хоть на год. Аппетит у меня почему-то пропал. Должно быть, нервы не в порядке. Мерещится чертовщина всякая. В целях профилактики нервно-психических заболеваний я выпила полфужера шампанского. Вкуснотища! Когда еще доведется.
Вернулся чем-то озабоченный Макс, взял накинутый на спинку кресла плащ и ласково мне улыбнулся.
— Такое невезение, должен тебя покинуть на часик-полтора. Будь как дома, ванну прими; видик, телевизор, библиотека в твоем полном распоряжении. Не стесняйся.
Я заверила его, что давно позабыла, как нужно стесняться, ему не о чем беспокоиться. Вернувшись, сказала я, он найдет разбитый хрусталь, разрезанные на куски картины и попкорн в кровати. Макс задержался на пороге. Я испугалась, что переборщила с угрозами и он останется охранять собственность. Но ему требовалось всего-навсего тридцать пять последних взглядов на мое очаровательное личико. Наконец он простился и ушел.
Предчувствие Макса не обманывало. Оставаться я не собиралась. Пошарив в его обширном гардеробе, я откопала чудесную замшевую курточку на натуральном меху. Когда доберусь до своих вещей, вышлю ее обратно бандеролью. Если рука повернется отдать такую прелесть. Эх, тяжело быть образцом честности и добропорядочности!
