Что дельного она выяснила за последнюю неделю? Ничего. Вопросов становилось все больше, а ответов не находилось ни одного. «Ну ничего, сейчас доберусь до дома и попробую поискать сведения об известных сектах, может, что-то дельное попадется», – рассуждала Женя, подходя к дому.
О, как мы бываем наивны, строя планы, беря обязательства и загадывая на будущее!
Настроенная на деловой лад Женя вихрем взлетела вверх по лестнице и буквально воткнулась носом в огромный шуршащий оберткой букет.
– Ой! Извините, пожалуйста, – выбираясь из букета, проговорила Женя, пытаясь обойти его владельца и пробраться к собственной двери.
– Женя, – раздался из-за розовой обертки и лохматых густо-зеленых листьев знакомый до дрожи в коленках голос. – Это тебе.
Женя обернулась и, автоматически подхватив букет, уставилась на стоящего перед ней Владика Корытко.
– Ты что здесь делаешь? – недоуменно нахмурив брови, спросила она, с удивлением разглядывая бывшего… а кого, собственно, бывшего? «Парня, сожителя, гражданского мужа?» – с некоторой горечью и раздражением размышляла Женя, сверля глазами его холеную физиономию и разглядывая видневшийся из распахнутой куртки костюм, розовую парадную сорочку и галстук.
– Я пришел помириться, – торжественным, проникновенным тоном проговорил Владик. – Может, войдем в квартиру, здесь как-то неловко.
– Отчего же, – прикрывая собой входную дверь, проговорила девушка, решив ни в коем случае не рисковать обретенной свободой, создавая опасные ситуации.
– Ладно, – неожиданно покладисто и как-то подозрительно смиренно произнес Владик, чем еще больше насторожил ее. – Женя, я много думал о нас и обо всем, что случилось, и понял. Ты единственная женщина, которую я по-настоящему любил и люблю. Мы многое пережили, мы всегда поддерживали друг друга в трудных ситуациях. – Голос Владика звучал возвышенно, искренне, а Женя все больше хмурилась, пытаясь понять, что же происходит.
Что ему надо? Денег? В квартире пожить? Телевизор забрать хочет? А Владик все говорил и говорил о какой-то розовой чепухе. Наконец Женины нервы сдали и она, прервав его напыщенную тираду, сурово спросила, разрушив «волшебные чары»:
– Корытко, говори уже прямо, чего тебе надо? – Голос ее звучал напряженно.
Дальнейшее повергло Женю в шок. Владик, поддернув штанины, вдруг опустился на одно колено и, приложив руку к груди, проговорил срывающимся от волнения голосом:
– Евгения, я люблю тебя всем своим сердцем, глубоко и искренне и прошу тебя оказать мне честь и стать моей женой! – После чего выкинул вперед другую руку с маленькой бархатной коробочкой, в которой слабо поблескивало колечко.
– Боже, какая пошлость! – выдохнула Женя и сморщила нос. – Корытко, ты откуда эту чушь позаимствовал? Из американского мыла? – склонив набок голову, спросила она и расхохоталась.
Такое недоуменное разочарование, такая детская обида были написаны на обычно самодовольном, самоуверенном лице Владика!
Женя хохотала. Владик поднялся на ноги, спрятал кольцо и зло, молча пыхтел, борясь с горячим желанием наговорить ей гадостей. Но отчего-то помалкивал.
Женя, отсмеявшись, снова взглянула на бывшего возлюбленного и ничего не испытала к нему, кроме легкой жалости.
– Знаешь, Владик, возьми свой букет и подари жене худрука. Хоть какая-то польза будет. А сюда больше не приходи. Я тебя бросаю. Навсегда. Так-то, – улыбнулась она ему, сунула букет обратно, и, повернув ключ, исчезла в квартире.
Владик остался на лестнице в немом ступоре. И лишь спустя полминуты Женя услышала на лестнице его дикий, возмущенный, полный обиды истеричный крик:
– Это я тебя бросаю! Это я! Я! Я тебя бросил, а ты! Ты…
Дальнейшее она слушать не стала, захлопнула вторую дверь и спокойно пошла в комнату переодеваться. С Владиком Корытко было покончено. Навсегда.
Женька потратила кучу драгоценного времени на разговоры с незнакомыми, и, самое обидное, совершенно бесполезными людьми. А ведь время, отведенное ей на подготовку передачи, утекает каждую минуту, размышляла она, сбрасывая джинсы и свитер и натягивая домашнюю футболку. О Владике она уже забыла.
Женя уселась на диван, приласкала Корнишона, поздоровалась с Сильвером, выслушала от него очередной выговор за то, что опять где-то «шлялась», умылась, переоделась и отправилась на кухню воплощать в жизнь свои гастрономические мечты.
«Вот удивительно, – думала девушка, чистя картошку, – как все быстро раскручивалось, пока я занималась Васильевой, не то что с самоубийцами. А кстати! Мне же передачу скоро сдавать, а у меня ничего не готово! Я же так и не подписала договор с Людмилой Сазоновой, да и Нину надо бы проведать, не наделала ли она глупостей! – вдруг сообразила Женя. – Эти проклятые самоубийцы совершенно выбили меня из графика! «Самоубийцы выбили», абсурд!» – Женя залила картошку водой, поставила на плиту и отправилась в комнату.
Так… Вооружаясь бумагой и ручкой, задумалась замученная жизнью журналистка.
Что осталось сделать: подписать соглашения со свидетелями по делу Васильевой, подготовить фото и видеоматериал, разработать стратегию и тактику ведения передачи, выяснить у Труппа, кто будет приглашен дополнительно, кроме капитана Суровцева, удостовериться, что ведение передачи будет поручено именно ей. Это, пожалуй, вопрос самый важный. Женя замерла с ручкой в руках, а то вдруг она на чужую тетю работает? Затем надо встретиться с оставшимися пациентами Васильевой, чьи телефоны ей прислала по почте Вика, и затягивать с этим дальше не стоит. Ого, сколько дел, растерялась Женя. И кстати, по поводу сегодняшней удачи с Суровцевым. Он ей на передаче о Васильевой вообще не нужен!
Что-то она забегалась в последнее время. Женя откинулась на спинку дивана и уставилась в потолок. Чем она сегодня занималась? Искала убийц самоубийц. А кто ей это поручил? Ольга? Нет, та хотела, чтобы Женя подготовила социально значимый репортаж, подняв в нем важную, глубокую тему, привлекла к ее обсуждению представителей общественности и правоохранительных органов. Трупп ждал примерно того же, с той поправкой, что в первую очередь он хотел готовую передачу по Васильевой.
Спрашивается, чего ради она, Женя, как полоумная бегает целыми днями по городу и ищет какого-то призрачного убийцу, еще и секту выдумала? К чему какой-то секте убивать своих членов? Абсурд. Они должны ими дорожить, пожертвования с них собирать, высветилась в ее голове свежая, неглупая мысль. А ведь точно! А она-то, дурочка, выдумала себе сюжет и тратит время на погоню за призраком. Интересно, из-за чего она так вцепилась зубами в этих самоубийц, из-за Стручковой или из-за собственной глупости? В конце концов, аванс Стручковой она может вернуть, а может и не возвращать, это условиями контракта оговаривалось. Или может вернуть не полностью, боролись в Жене жадность со здравым смыслом. И все, хватит распыляться. Надо завтра же заняться Васильевой, подчистить все хвосты, сдать материал Труппу, потом начать подготовку сюжета о самоубийцах, который, между прочим, почти готов, и прекратить тратить время попусту. На этой продуктивной мысли она закончила совещание с самой собой, испытав небывалое облегчение, и отправилась на кухню.
