Игорь Эмильевич обернулся. Он увидел Северинского, но лишь на секунду. Тот быстро скрылся в толпе.
— Если не отменишь шоу, я тебе отомщу! — злобно просипел он в трубку. — Ты ведь знаешь, что я умею мстить!
— Пожалуй, — грустно отозвался Игорь Эмильевич. — Ты самый злобный сукин сын из всех, кого я знаю. Но шоу уже заявлено, Рудик. Люди пришли посмотреть. Механизм запущен, и я не могу его остановить.
— Мое дело предупредить. А там — решай как хочешь.
В трубке послышались короткие гудки, абонент разъединился.
Игорь Эмильевич опустил телефон и рассеянно взглянул на железный ящик.
* * *
Паштет узнал его сразу. Узнал и бросился к нему сквозь толпу.
— Куда лезешь, бугай! — рявкнул кто-то.
— Вот прет! — возмутился другой.
— Полегче, парень! — обиделся третий.
Паштет не обращал на реплики зевак никакого внимания. Он, подобно ледоходу, взрезающему ледяную гладь Северного океана, врезался в толпу и прошел сквозь нее, как горячий нож проходит сквозь кусок масла. Паштет изо всех сил старался не потерять иллюзиониста-пройдоху из вида. И когда голова того готова была утонуть в месиве голов и плеч, Паштет выбросил вперед правую руку и схватил Северинского за шиворот.
— Привет! — вежливо прогудел Кульков. — Можно вас на два слова?
И он потащил иллюзиониста сквозь толпу обратно. Фокусник что-то кричал, но его крик гас на фоне возмущенных реплик и крепких ругательств, раздающихся вслед Паштету. Наконец они выбрались из толпы на свободный участок под кустом сирени.
Северинский хотел вырваться, но Паштет его крепко держал.
— Кто вы? — проблеял фокусник. — Что вам от меня нужно?
— Я Паштет, — объяснил верзила. — Я смотрел ваше шоу в Среднесибирске.
Глаза фокусника забегали.
— Вы меня с кем-то путаете, — пролепетал он. — Я вас никогда раньше не видел. И никогда не был в Среднесибирске. Отпустите меня!
Паштет покачал головой:
— Не могу. Все это представление затевалось ради вас.
Северинский рванулся изо всех сил, но стальные пальцы Паштета его удержали.
— Отпустите, — захныкал фокусник. — Отпустите, или я позову милицию.
— Зови, — добродушно разрешил Паштет. — Моя задача — поймать тебя, а будет рядом милиция или нет — это мне до лампочки.
Северинский воровато оглянулся по сторонам и снова запричитал:
— Не понимаю, зачем я вам понадобился? Я даже вас не знаю. — Вдруг глаза его блеснули. — Слушай, парень, если ты меня отпустишь, я дам тебе денег! У меня с собой двести долларов! Отпустишь — и они будут твоими! Хочешь?
— Заманчивое предложение, — сказал Паштет, ухмыляясь. — Но, боюсь, я вынужден его отклонить.
Вдруг Северинский выкатил глаза и уставился на что-то за спиной Паштета. Тот быстро обернулся и на мгновение ослабил хватку. Секунда — и Северинский выскользнул из его крепких пальцев.
Паштет завертел головой.
— Эй, артист, ты где? Куда ты подевался?
Паштет заметался — в одну сторону, в другую. Северинского нигде не было. Тогда Павел остановился и стукнул себя кулаком по голове.
— Дурак! — яростно прогудел он. — Идиот! Ты его упустил!
В то самое мгновение, когда Паштет занялся самобичеванием, иллюзионист Северинский, прошив толпу насквозь, вышел с другой стороны площади.
— Эй, дядя! — услышал он вдруг и резко обернулся.
Перед ним стоял лохматый мальчишка лет восьми. Северинский быстро огляделся — нет ли рядом опасности, и, не заметив ничего подозрительного, уставился на мальца:
— Тебе чего, пацан?
— Дай десять рублей!
— Нету!
— Врешь! Дай десять рублей, или не отстану!
Северинский досадливо дернул щекой и полез в карман за червонцем. И тут что-то холодное коснулось его запястья, а затем негромко и сухо щелкнуло.
— Ты что сделал! — Северинский уставился на наручники, одним кольцом сомкнувшиеся на его запястье, а другим — на запястье мальчишки, и дернул рукой. — Это что — настоящие? — изумленно спросил он.
— Угу, — кивнул Санька. — Я их полчаса назад у одного мента спионерил. Нравятся?
Северинский вновь дернул рукой, затем схватил другой металлическую цепочку и подергал ее.
— Бесполезно, — вздохнул Санька. — Это специальная сталь. Такую и зубилом не перебьешь.
— Какого черта ты это сделал? — рявкнул Северинский. — Я же хотел дать тебе десять рублей!
— Верю, — кивнул Санька. — Но в мире не все можно купить за деньги.
— Что ты плетешь, щенок? Да я тебя…
Северинский замахнулся, но крепкие пальцы перехватили его запястье, а низкий голос пробасил:
— Уф… Я уж думал, ты удрал.
Северинский уставился на Паштета, затем перевел взгляд на Саньку и, сузив глаза, пробормотал:
— Так вы заодно? Что вам от меня нужно? Деньги?
Паштет покачал головой:
— Нет.
— Тогда что?
— Кое-кто хочет с тобой поговорить.
— Да ты не бойся, — ободряюще сказал магу Санька. — Мы тебя бить не будем. — Подумал и добавил: — Если, конечно, сам не напросишься.
5
Спустя сорок минут вся честная компания, включая Северинского, сидела в квартире Елены Прекрасной. Несмотря на напряженность ситуации, Женя не могла не отметить, насколько все-таки здесь уютно. Жарко потрескивал поленьями мраморный камин с резными ангелами. Кресла были такими мягкими, что, раз усевшись, уже не хотелось вставать.
Гад Северинский сидел на стуле и испуганно смотрел на окруживших его странных людей. Невозмутимая белокожая красавица, рыжая оторва, бугай с бычьей шеей, маленький мальчик… Но больше всего Северинский почему-то боялся очкастой девушки. Она смотрела строго и спокойно, но в глазах ее полыхал странный огонек, от которого фокуснику делалось не по себе.
— Хорошо, — выдохнул Северинский, лишь бы не смотреть в эти странные глаза. — Хорошо, я все вам расскажу. Но только умоляю — дайте мне потом уйти.
— Дадим, — пообещала Елена. — Если вы ни в чем не виноваты, то дадим.
— Где Игорь? — снова крикнула Женя. — Куда вы девали моего Игоря?
Она бросилась к Северинскому, но Ксюша удержала ее. Женя, не выдержав наплыва чувств, разрыдалась.
— Пусть он отдаст мне Игоря… — плаксиво, совсем по-детски, проговорила она, вытирая пальцами слезы из-под очков.
— Я бы с радостью, но… — жалобно и растерянно сказал иллюзионист. — Давайте я расскажу обо всем по порядку, и вы поймете, что я ни в чем не виноват.
