Женя скорбно вздохнула. «Правду сказал Валентин Иванович, — подумала она. — Я и в самом деле горемыка. Все, кто со мной связывается, попадают в беду».
И когда Женя совсем отчаялась, знакомый женский голос проворковал у нее над ухом:
— Простите, отсюда отходит автобус до Среднесибирска?
— Ксюша! — ахнула Женя и даже руками всплеснула. — Что ты здесь делаешь?
Ксюша уселась на скамейку и протянула ей что-то.
— Кажется, это твое?
Женя уставилась на перстень, не веря собственным глазам.
— Откуда он у тебя?
— Папик помог, — ответила Ксюша. — Он же у меня колдун. Посоветовался с картами, повертел чашку с кофейной гущей, бросил кости на стол и живо узнал, где ты и что с тобой случилось. Так ты его возьмешь?
Женя взяла перстень и сжала в руке.
— Ксюш, почему твой отец мне помогает? — спросила она, нахмурив брови.
Ксюша хмыкнула:
— Нормальный вопрос! Похоже, мой чудесный папик решил взять над тобой шефство. Вот погоди: он тебя еще удочерит!
— Да зачем я ему сдалась-то? — с легкой досадой вымолвила Женя.
— Как зачем? У тебя ведь «дар»! Он всю жизнь сокрушается, что я родилась бездарью. Он-то думал, что я унаследую его талант. Буду крутить мозги людям и выкачивать из них деньги. А я в этом ни бум-бум.
Закинув локти на спинку скамейки, Ксюша задрала голову и уставилась на облака.
— Дождь будет, — тихо сказала она.
Женя тоже посмотрела на небо, но оно было чистым, лишь легкие перистые облака кое-где белели на синей глади.
— Ты что, умеешь предсказывать погоду? — спросила Женя.
— Да нет, просто по радио слышала. — Ксюша перевела взгляд на нее и слегка прищурилась. — А теперь рассказывай, что с тобой случилось? — потребовала она. — Почему ты такая грустная? И куда подевался тот маленький чумазый чертенок?
Женя уныло вздохнула:
— А чего рассказывать? Один парень обещал отвести меня к Игорю, если я отдам ему перстень. Он меня обманул. Перстень пропал, а теперь нашелся. Вот и вся история. Ума не приложу, как он к тебе попал?
— Твой перстень застрял в решетке водостока, — спокойно ответила Ксюша. — Мне папик дал четкие указания: название улицы, номер дома, бар «Пивная пена», черная решетка. Так что я быстро его нашла.
Женя помолчала, обдумывая услышанное.
— Слушай, Ксюш, — робко заговорила она, — а Валентин Иванович правда колдун?
— Правда, — кивнула Ксюша. — Он ведь квартиру на ночь не для денег сдает.
— А для чего?
— Да ты уже и сама догадалась. Папик серьезно болен. Уже два года. Врачи сказали, что он не протянет и пяти месяцев, а он все еще жив. И пока что не собирается умирать.
— А при чем тут квартира? — не поняла Женя.
— Папику, чтобы не умереть, нужна жизненная энергия. А она из него уходит. Как воздух из дырявого мячика. Вот он и сосет ее из своих постояльцев. Ты чего так побледнела? Не бойся, он же не всю энергию из них высасывает. И выбирает только здоровяков. Те даже ничего не замечают.
— А… — Женя сглотнула слюну. — А как он это делает?
Ксюша небрежно дернула плечами:
— По какому-то «воздушному тоннелю». Видела когда-нибудь, как кокаин нюхают?
— Нет.
— Ничего, еще увидишь. Ну так вот, кокаин нюхают через трубочку или бумажку, скрученную трубочкой. А мой папик создает такую трубочку из потоков воздуха. При этом произносит специальный заговор — «на перетекание жизни».
— А можно так всю жизнь из человека высосать? — поежившись, спросила Женя.
— Думаю, можно. Но мой папик добрый. Он скорее сам в лепешку расшибется, чем другому человеку зло причинит.
— А в Москве много таких, как Валентин Иванович?
— До чертиков! Прочтет какой-нибудь дурак пару книжек по черной или белой магии, купит на Арбате липовые карты Таро, зажжет пару ароматических свечей — и вот уже готовый колдун и предсказатель. Люди на это клюют.
— Но твой отец…
— Настоящий, — кивнула Ксюша. — Он и из меня пытался ведьму сделать, но все без толку. Нет у меня способностей к ведовству. И ведь что обидно: папик во мне видит какой-то дар. Что-то связанное с жизнью. Но конкретно этот дар назвать не может. Однако некоторым фокусам он меня научил. Хочешь покажу?
В глазах Жени блеснуло любопытство.
— Давай, — кивнула она.
Через пару минут они были в магазине. Ксюша протянула продавщице сторублевую купюру и сказала, глядя той прямо в глаза:
— Поменяйте, пожалуйста, по тысяче.
Продавщица, толстая суровая тетка, взяла у Ксюши сотню и бросила на прилавок две тысячные купюры.
— Держи!
Ксюша сгребла деньги и показала их Жене.
— Видишь? — весело сказала она. — Как тебе такое колдовство? Закатим пирушку?
Женя молча вынула купюры у Ксюши из пальцев и протянула их продавщице.
— Заберите, пожалуйста, — сказала она. — И верните нам нашу.
— Сами не знают, чего хотят, — проворчала продавщица, забрала две тысячи и швырнула на прилавок смятую сотню. — Держите и топайте отсюда!
Когда девушки очутились на улице, Женя повернулась к Ксюше и сурово сказала:
— Это не колдовство, а элементарное воровство.
— Да ладно тебе, не парься, — развязно заявила Ксюша. — Я бы и сама их вернула. Что я, не понимаю, что ли? За такие дела могут и по шапке надавать.
— Ты имеешь в виду милицию?
— При чем тут милиция? Менты об этом никогда не узнают.
— Тогда кто?
Ксюша дернула уголком губ и неохотно проговорила:
— Старшие. Я их называют «рулевые». Они тут всем руководят. Разруливают сложные ситуации, и все такое. Они всю Москву на территории поделили. В одном районе промышляют цыганки-кэлдэрарки, в другом — мусульманки с заговорами из Корана, в третьем — всякие китаезы и япошки: иглоукалывание, мантры, восточный массаж и тому подобная хрень. В четвертом, это возле Лумумбария, — мулатки-вудуистки с деревянными куклами. В общем, нашего брата в Москве хватает. Место-то рыбное.
«В Москве много нечисти», — вспомнила Женя слова Матильды.
— Моя бабка то же самое говорила.
— А чего ты хочешь, — пожала плечами Ксюша. — Большой город, большие деньги, масса всяких соблазнов. И все прут к нам. Чудеса нынче в цене. Вон Кашпировский с Чумаком когда-то даже на центральные телеканалы прорвались. Но это все лажа, работа на публику.
— А почему люди идут к вам, а не в церковь? — поинтересовалась Женя.
