То, что прозвучало как бестактный выкрик, было просто-напросто обычным вопросом. Станислав Яскевич, как первоклассник, поднял руку. Но от этого его нетерпеливость не стала менее возмутительной: ведь голос подавал не генерал-лейтенант и даже не генерал-майор, а всего-навсего полковник! Это равносильно тому, что в офицерском собрании потребовал слова какой-то сержант! Генералы укоризненно переглянулись, а непосредственный начальник нарушителя спокойствия Золотарев возмущенно вытаращил глаза.
И только генерал-полковник Вериченко снисходительно улыбнулся:
— Прошу вас, товарищ. Яскевич вскочил.
— Полковник Яскевич, товарищ генерал-полковник! Докладывал он четко и уверенно:
— Дело в том, что Бекмурзаев дважды получал крупные суммы денег от ЦК КПСС для поддержки борьбы за дело коммунизма. Деньги передавал ему специальный курьер Особой экспедиции ЦК КПСС Карданов. Второй контакт произошел после того, как Вахит без санкции Центра сделал пластическую операцию.
Вериченко утратил монументальность и подчеркнутое спокойствие.
— Откуда вам это известно?!
— Мы работали с Кардановым и потому изучали его биографию. Он писал подробные отчеты. После второго контакта Вахит перестал выходить на связь, и Карданова несколько раз допрашивали обо всех обстоятельствах встречи. Так вот, Карданов спас Гепарду жизнь!
По залу прошла волна оживления.
— И где сейчас Карданов? — заинтересованно спросил Вериченко.
— Его подозревали в предательстве и хотели арестовать, но он скрылся за рубежом. Он вообще хороший оперативник. Сейчас, по нашим данным, он находится в Англии.
— Как вы считаете, подозрения в предательстве имели под собой основания?
Яскевич покачал головой и начал отвечать, но наткнулся на яростный взгляд Золотарева. И осекся. То, что он делал, было грубым нарушением субординации. Даже не субординации, а правил аппаратных игр. Потому что сейчас он показывал, что осведомлен более своего начальника, что он «самый умный». А значит, «тянул одеяло на себя», «набирал очки», «метил в кресло руководителя».
— Извините, этот вопрос не входит в мою компетенцию. Но…
Полковник опустил голову и замолчал.
— Что «но»? — требовательно спросил Вериченко. Яскевич вздохнул и прямо посмотрел в глаза генерал-полковнику.
— Но, на мой личный взгляд, Карданов — истинный патриот своей Родины.
— Которой из родин? — саркастически спросил Золотарев. Он не знал, какие последствия вызовет демарш подчиненного, и на всякий случай решил подстраховаться. — Ведь он перебежчик!
— Он патриот России и неоднократно доказывал это при выполнении специальных заданий, — не поворачивая головы, ответил Яскевич. И хотя тон у него был смиренным, это был дерзкий ответ. За такие ответы подчиненного стирают в порошок. Но здесь и сейчас решения принимал не Золотарев.
— Я вижу, вы хорошо знаете материал, товарищ полковник. — Вериченко одобрительно улыбнулся. — И имеете собственное мнение! И не боитесь его высказывать!
Генерал-полковник обвел собравшихся взглядом, и остальные генералы тоже заулыбались и теперь смотрели на полковника вполне доброжелательно. Он вмиг превратился из нахального выскочки в смелого и компетентного работника. Правда, это чудесное превращение имело ограниченное место и время. Только здесь и сейчас, на глазах Вериченко.
— Поэтому я включаю вас в состав штаба по противодействию «Руке Аллаха», — продолжил генерал-полковник. — Вам поручается задача найти этого… как его?..
— Карданов. Макс Карданов, — подсказал Яскевич.
— Найти Карданова и привлечь его к операции по установлению и нейтрализации Гепарда.
— Есть, товарищ генерал-полковник! — четко ответил Яскевич.
Глава 2
ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ПОДСОЗНАНИЕ
Лондон,
29 сентября 2004 года,
8 часов 15 минут.
— Подъем по камере! На оправку по одному! Обиженные последними!
Макс проснулся. Он лежал на полупустом матраце, брошенном на дощатый пол тесной кухоньки. Это наказание за неумение зарабатывать деньги.
— Вставай, Чокнутый! — на пороге криво скалился Димка. — Пора бабки рубить! А то маманя тебя быстро на улицу пропишет!
Сердце Макса томительно защемило. Она может. Холодильник заперла, из супружеской постели выкинула.
— Хватит за мой счет обжираться да в мохнатку на шар-мака лазить!
Пасынок почему-то заговорил голосом матери. И ее словами. Черты лица Димки изменились, волны трансформации пробежали по телу, длинная спортивная майка превратилась в грязный замызганный халат.
Теперь на пороге стояла сама Тонька с лицом столь же мятым и линялым, как и ее одежка.
Из щелей в полу дуло, под облезлыми досками отчетливо скреблись мыши. Тяжело вздохнув, Макс приподнялся и сел. Спина у него совершенно одеревенела.
— Деньги принес? — гортанным голосом произнесла Антонина. Нет, не Антонина. Над ним, чуть согнувшись и уперев руки в бока, вновь стоял Димка. Только с широкими кавказскими усами, лихо закрученными кверху, и в материном халате, от которого тянуло каким-то мертвенным смрадом. Опять галлюцинации? Почему у него голос Рубена из чебуречной на Богатяновке?
— Какие деньги? Я ведь только проснулся. Я никуда не ходил, была же ночь, — жалким голосом стал оправдываться Макс и попытался встать, но не мог. Чьи-то сильные, покрытые густой шерстью руки удерживали его на месте. Кто это вдавливает его в прогибающийся пол? Антонина! Она стала вдвое выше, шире в плечах и с огромными, как у гориллы, руками.
— Сейчас узнаешь, какие деньги! — зарычал монстр, и по телу Макса прошел озноб ужаса. Он дернулся, но волосатые конечности сожительницы цепко держали его за ключицы. Лицо монстра приблизилось, распахнулась ужасная пасть, и острые клыки нацелились ему в шею. Он отпрянул, задергался и отчаянно закричал:
— А-а-а! А-а-а! А-а-а!
Тонька исчезла, убогая кухонька начала деформироваться, будто дом разрушался землетрясением.
— А-а-а! А-а-а!
Теперь Макс проснулся окончательно и настолько быстро, что еще успел услышать этот отчаянный крик обреченного человека и даже успел осознать, что это кричит он сам.
Сон! Это всего-навсего страшный сон!
Он сидел в просторной кровати, на упруго пружинящем гидроматраце, в окно светило неяркое лондонское солнце, заливая светом просторную, богато убранную спальню, причем в косых лучах, против обыкновения, не клубились пылинки — Инди убирала очень тщательно. Он давно жил другой жизнью и в другом мире, но прошлое не отпускало, и сейчас сердце бешено колотится в груди от того, что происходило бесконечно давно в Тиходонске, в одной из Богатяновских трущоб.
