Через час чистенький состав подплывал к единственному перрону, и изрядно принявшие на грудь провожающие выпадали с высоких подножек в руки верных шоферов, безошибочно подгонявших машины прямо к месту остановки «СВ». Дальше «Синяя ночь» разгонялась до предельной скорости, выходя на финишную прямую, а доказавшие крепость бескорыстной мужской дружбы начальники поменьше, отмахав вслед шефам, расслабленно опускались на мягкие сиденья и возвращались восвояси.
С тех пор многое изменилось: нарушилась вертикаль управления и на местах многие стали обходиться без дозволений и фондов Белокаменной, надобность в корректировке планов и вовсе отпала, «СВ» стали поступать в общую продажу, хотя теперь цена выполняла ту же фильтрующую функцию, что раньше обкомовская броня. Шустрые ребята с сотовыми телефонами, имеющие свой интерес в Москве, пересели на самолеты, а тяжелые коробки заменили тугие долларовые пачки. Но скорый фирменный поезд «Синяя ночь» продолжал с отменной пунктуальностью ежедневно прибывать на станцию Степнянск в восемнадцать часов сорок пять минут.
Карданов-Лапин без проблем взял билет, перекусил в частной пельменной, неторопливо прошелся по старинному бульвару, обсаженному заснеженными тополями, заглянул в собор, один из знаменитейших и крупнейших в Европе. Времени оставалось много, и надо было придумать, чем себя занять. В вестибюле единственной приличной гостиницы он поменял триста долларов, зашел в похожий на аквариум типовой провинциальный универмаг, купил бритвенный набор «Уилкинсон» – станок с плавающей головкой, одноименные гель и одеколон. Затем он привычно скупил белье, носки, мыло, полотенце, пасту, зубную щетку с дорожным футлярчиком к ней и прочую мелочь, необходимую в дороге. Чувствовалось, что у него большой опыт неожиданных путешествий.
Покупки он вначале сложил в пакет, но, поднявшись на второй этаж, подошел к секции сумок и чемоданов. Сумки ему не приглянулись, он выбрал черный кейс-атташе со стальной ручкой и шифрзамком. Чемоданчик привычно сидел в руке и приносил необъяснимое умиротворение, как будто он нашел то, что долго искал.
Купив хлеб, сыр, йогурт, банку швепса, он два часа просидел в видеосалоне, где крутили жесткий боевик без ненужных длиннот, и в сумерках вернулся на вокзал. Из кассового зала вышли два человека, Макс разминулся с ними, но в памяти ворохнулось какое-то неприятное чувство, он обернулся и увидел, что те пристально смотрят ему вслед.
У одного было желтое лицо и синие мешки под глазами, второй нервно потирал руки, будто чесался. Глаза у обоих напоминали проржавевшие шляпки гвоздей. Лапин тут же вспомнил, где он видел эти устрашающие физиономии, а Карданов немедленно связал их с двойным убийством в подъезде на Мануфактурном. Безразлично отвернувшись, он двинулся дальше по перрону.
Дуремар и Сушняк пошли следом.
– Срисовал?
– Ато!
– "Мусор"?
– Точняк.
– Вот гады, город обложили и здесь достали...
– Это он спецом... Выследил, сука!
– Как? Мы сколько хат поменяли...
– У него спросишь.
– Сколько до паровоза?
– Полчаса.
– Надо быстрее.
Они не обсуждали, как быть и что делать. Все совершенно ясно. Людей на перроне почти не было, дальний конец терялся в густеющих сумерках, справа начинался заснеженный пустырь. Здесь и предстояло остаться штемпу, вставшему на пути к укромной хавире в Рязани.
Дуремар сунул руку под пальто и вцепился в деревянную ручку шила.
Сушняк приготовил молоток. Карданов смотрел под ноги, крутил головой по сторонам, выглядывая палку, камень, отрезок трубы, арматурный прут, бутылку – любой предмет. Когда-то он любил темы «Работа с предметом», и хотя сейчас не помнил подробностей, но знал, что самый обычный объект материального мира может стать очень эффективным оружием. Как назло, на глаза ничего подходящего не попадалось – все укрывал снег. Но зато в кармане лежал отрезок экранированного кабеля КЭО-3... Нагнувшись на ходу, он приткнул кейс к бетонному столбу, освобождая руки. Незаметно достав серебристую змейку, Макс обернул один конец вокруг правой ладони, а второй переплел между пальцами левой, образовав крепкий зажим, который можно было мгновенно разжать.
Перрон заканчивался ступеньками, он спустился на насыпь и сразу оказался в другом мире: темном, безлюдном и зловещем.
– Куда это он?
– Херего...
– А мы чего?
– Еще и лучше...
– А пушку достанет?
– Волков бояться...
Преследователи тоже спустились по бетонным ступеням и ускорили шаг.
Расстояние сокращалось, внезапно Карданов повернулся и пошел им навстречу. На узкой тропке мог свободно разместиться только один человек, поэтому Дуремар и Сушняк шли гуськом – Сушняк впереди, а Дуремар сзади. Маневр Макса насторожил Сушняка, но он не страдал избытком воображения и не стал размышлять, какую цель ставит перед собой «мусор» или кто он там есть. Когда расстояние сократилось до двух метров, Сушняк поднял молоток и, шагнув вперед, ударил сверху вниз, целясь в голову. Чужак вскинул грабли вверх, словно собирался сдаваться, стальной клюв беспрепятственно летел к цели, но вдруг напряженная рука налетела на невидимое пружинистое препятствие, и полет оборвался.
Макс сделал резкое движение, петля захлестнула мертвенно-бледное, с красными точками уколов запястье. Сушняк развернулся вокруг оси и получил жесточайший удар в позвоночник, который парализовал верхнюю часть тела и бросил его прямо на выставленное шило Дуремара. С противным хрустом острая холодная сталь скользнула между ребер, и это был последний укол, который получил Сушняк на этом свете.
Дуремар не успел ничего понять: серебристый шнурок обвился вокруг шеи и врезался в хрящи гортани, шило вырвалось из ослабевшей руки и вместе с телом Сушняка улетело в водоотводную канаву, ржавые шляпки гвоздей высунулись наружу, слабый земной свет померк в глазах, из груди вырвался негромкий хрип, и все кончилось. За полторы минуты Макс разделался с обоими. Спец бы его похвалил.
Через час человек, который на три четверти был Кардановым и лишь на остальную часть Лапиным, крепко спал на мягкой полке резво несущегося сквозь ночь скорого. В купе он был один. Во избежание неприятных неожиданностей ручка двери была намертво блокирована универсальным КЭО-3.
Проснулся он около полудня, впервые за последние дни чувствуя себя отдохнувшим. Прихватив с собой деньги, сходил в туалет, умылся. Соблюдая предосторожности, вернулся в купе, перекусил и стал смотреть в окно. Мимо проплывали невеселые пейзажи средней полосы, несколько скрашенные обильно выпавшим снегом. Впервые появилась возможность задуматься: куда и зачем он едет?
Макс достал лаковую визитку Бачурина и ключи. Футлярчик явно импортный. Дорогая замша, ровная строчка стежков... Шесть лет назад такие в магазинах не продавались. И сами ключи – блестящая хромированная сталь, точная обработка. Их тоже не было в Магазинах, так же как и хороших замков – только тусклые примитивные штамповки. Похоже, все привозное. Где стоят замки, к которым подходят эти тяжелые красавцы? Тонька спрашивала несколько раз, пацан скалил мелкие зубы: «Ключи от квартиры, где деньги лежат! Надо только найти ту хату!»
