Монах солидно кивнул.
– И твой мужик… Евгений Антонович… жаль, – он вздохнул. – Я видел его всего несколько раз, но он мне всегда нравился. Серьезный, умный, деловой. Вот так живешь и не знаешь… Но, как бы там ни было, Юлечка, жизнь все равно продолжается, все еще впереди. Какие наши годы! Ты как, бизнес еще не продала?
– Еще нет. Там Марик заправляет. А вы…
– Мы тут к тебе с деловым предложением, Юлечка. Олежка последние годы жил в Сибири, весь Алтай пешком исходил, все травы знает, целебные грибы… – Зажорик кашлянул, вспомнив аманиту, – ягоды разные… женьшень, всякие корни. И мы тут подумали: а что, если открыть цех народной медицины, всяких там витаминов и пищевых добавок? Мы все рассчитали, бизнес-план подготовили, так сказать. Вышли на Марата, но все застопорилось… сама понимаешь, не до того стало. А у нас в кармане связи с алтайскими кооперативами, финансовые расчеты – все схвачено. Вышло не очень много, все в разумных пределах. Мы могли бы обратиться к… есть тут заинтересованные лица, которые с руками оторвут, те же Речицкий или Ситников, но мы решили сначала с тобой, я лично знал Евгения Антоновича и очень уважал… Как ты?
– В каком смысле? – не поняла Юлия.
– Я могу возглавить производство, – солидно сказал Монах. – С моими связями, ви́дением, опытом… Знаете, Юлия, это капитал. И главное, эта ниша почти свободна. Пока. Но надо поспешить. То, что я могу предложить, поверьте, намного эффективнее раскрученного «Гербалайфа»…
– …который против Олежки – тьфу! Лажа! – подхватил Зажорик. – Вот и тебя он лечил, мы несколько раз приходили, Лиза Игнатьевна скажет. Олежка после этих сеансов в себя по три дня прийти не мог, пластом лежал, это же такое потрясающее духовное и физическое напряжение! И ведь ты выздоровела!
Монах кашлянул солидно.
– Чем же я могу помочь? – все еще не понимала Юлия.
– Это разговор! – обрадовался Зажорик. – Нам нужны деньги и раскрученная торговая марка, понимаешь, Юлечка? Олежка, давай бумаги!
И так далее, и тому подобное…
Глава 33
Момент истины
– …С богом! – прошептал Монах, срывая печать с двери убитого охранника-программиста Ромы Захарченко. – Кстати, я знаю, кто убийца, – Монах вытащил из кармана куртки запечатанный конверт и протянул Зажорику.
– Что это? – спросил Зажорик.
– Не «что», а «кто». Это убийца, Жорик. Я знаю, кого мы увидим в этом кино. Если найдем, конечно.
– Ты знаешь, кто убийца? – Зажорик невольно повысил голос.
– Тише! – прошипел Монах. – Да, я знаю, кто убийца. Давай действуй!
Зажорик припал к замочной скважине с отмычками…
… Они осторожно прикрыли за собой дверь и оказались в затхлом воздухе пустого запертого жилья. Монах повел фонариком – луч высветил вешалку с висящей на ней синей курткой, тумбочку, белые кроссовки под вешалкой…
– Где бы ты спрятал запись? – спросил Монах.
– Я? Среди других записей.
– Ага, тело среди тел, а лист среди листьев. Это было бы слишком просто, Жорик. Не забывай, что мы имеем дело с программистом. Нужно сосредоточиться. Посиди пока на диване, а я похожу, подумаю.
– Надо было гриба принять, – хотел сострить Зажорик, но Монах прошипел: «Тихо!», и он послушно уселся на заскрипевший диван. Ему было не по себе и казалось, что в любую секунду вдруг взвоет сирена патрульной машины за окном и по лестнице затопают тяжелые шаги вооруженных бойцов…
В квартире программиста стояла неприятная глухая тишина, она действовала Зажорику на нервы; он следил за передвижениями Монаха и в волнении хрустел пальцами. Монах бесшумно, как привидение, скользил по квартире, светя себе фонариком…
Скромная обстановка – письменный стол, несколько полок с книгами и разным хламом, плоский телевизионный экран на стене; луч фонарика выхватывал яркие постеры на стене – какие-то ребята-музыканты в дьявольских масках, прыгающие по сцене…
Зажорик потерял счет времени и даже задремал. Монах растолкал его и прошептал:
– Подъем! Уходим!
– Нашел? – спросил Зажорик.
– Нашел!
– Где?
– Вот! – Монах показал Зажорику крошечную красную флешку. – Он спрятал ее в кактус!
– Куда?
– В кактус! На окне стоит, в кухне. Если его вытащить, то там на дне тайничок… Представляешь, кактус до сих пор живой! Колючий, зараза. Я его полил. Пошли!
– Ты уверен?
– Не совсем, но ничего другого здесь больше нет! Не чувствую… Или флешка, или не здесь. Поднимайся, Жорик, сваливаем.
Они вернули на место полоску белой бумаги с синими печатями и тихонько спустились с лестницы.
Отъехав пару кварталов, Зажорик заглушил мотор и достал из кармана конверт. Зажорик вытащил из конверта листок бумаги, поднес к глазам. Прочитал имя и, ошеломленный, повернулся к Монаху.
– Ты чего, Монах! Совсем охренел?
Монах смотрел на него с загадочной улыбкой, молча. Потом сказал:
– Поехали, Жорик, смотреть кино! Нас ждет момент истины, мой друг!
* * *
– Смотри, вот она! – Монах тычет пальцем в экран.
– Откуда ты знаешь? – возражает Зажорик. – Тут полно народа!
– Народ статичен, общается, фланирует неторопливо с бокалами, а она целеустремленно идет к лифту. Обрати внимание на время! – он снова тычет рукой в экран. – Вон часы на стене и календарь. Четырнадцатое марта, девять тридцать четыре, за полтора часа до…
– Но здесь одна спина!
– Сейчас она подойдет к лифту и повернется боком… там лифты в коридоре, перпендикулярном к лобби. Смотри, повернулась, нажимает кнопку вызова. Видишь?
– Ирка!
– Ты прав, Жорик. Это… она. Заглянула в «Торг» на минутку, поболтать, предварительно позвонив и убедившись, что Евгений у себя. Мы можем только догадываться о том, что их связывало. Ты говорил, что она увлекалась травами… Травы – это серьезно, сам знаешь. Они могли пить чай, и она налила зелья ему в чашку. Мы это обсуждали, помнишь? Я бы на ее месте унес обе чашки, а чай налил в новую, причем до половины. Ну, там разные технические детали вроде его отпечатков на чашке… ежу понятно. Все знают. А Роме спустя год стукнуло в голову или случайно получилось – отбирал барахло на выброс и наткнулся на запись… мы это уже обсуждали. Или встретил ее в городе, узнал, сопоставил, забежал навестить коллег и заодно прихватил незаметно флешку из архива. Пока установил личность, адрес, пока думал, стоит ли ввязываться…
– Но зачем?! – вскричал Зажорик. – Зачем ей надо было травить Женьку?
– Месть, возможно?! Допустим, он не собирался бросать жену, поиграл и отодвинул. Ты же сам говорил, что у Марика рога как у лося. Или… – Монах замолкает, раздумывая.
