– Алешенька, я очень рада тебя видеть, – невпопад ответила Юлия. – Из какого магазина?
– На центральной площади. Спросишь Зою, она знает!
– О чем спросить?
– Да о книге, господи боже ты мой! – воскликнул Алексей Генрихович в нетерпении. – Заберешь два экземпляра! Пусть возьмет из отложенных лично для меня.
– О какой книге?
– Да о моей же! Весь тираж распродан за два дня. Будут допечатывать.
Добродеев утомленно оперся на спинку стула, как человек, которому тяжело нести бремя славы.
– Ты написал книгу? – обрадовалась Юлия. – Я и не знала! О чем?
– Обо всем понемногу. Политическая история нашего города. Бестселлер! Из столицы запросили половину тиража. Скажешь Зое, от меня. Потом надпишу.
– Поздравляю! – сказала Юлия. – Обязательно прочитаю!
– Была презентация, – небрежно сообщил Добродеев. – Я тебе звонил три дня подряд, хотел пригласить, да разве ж тебя поймаешь! Хозяин очень благодарил, говорит, своевременная книга, давно ничего подобного не читал. На таких книгах воспитывают патриотов, говорит. Отметил прекрасное знание предмета, смелость исторических аллюзий, язык. Предложил издать тематический сборник моих статей за последние годы… экология, социология, история… даже не знаю… – Он вздохнул. – Я же их не храню… придется искать по библиотекам, работы невпроворот. И как раз сейчас, когда наметилось кое-что… Ну, а ты как? Хотел с днем рождения поздравить, снова звонил-звонил… Дай хоть сейчас чмокну! – он наклонился к Юлии и поцеловал в щечку. – Цветы за мной! Когда вернусь из Монако. Ты знаешь, лапуль, я ведь в самом скором времени…
– Леша, – мягко перебила его Юлия, – познакомься, пожалуйста. Это Алекс, мой… друг.
– Рад, рад, весьма, – рассеянно отозвался Добродеев, пожимая руку Алексу. – Юлюшка, позвони, как прочитаешь. Мне нужно знать твое мнение, ты же знаешь, я всегда доверял твоему вкусу. И посоветоваться хотелось по одному делу. Необходимо пересечься. Ты будешь в субботу у Марика? Приходи. Буду ждать! Чмок тебя! Чмок! До встречи!
Он легко, несмотря на внушительные размеры и живот, поднялся со стула и, не взглянув на Алекса, унесся прочь. Мужчина-олень.
Они сидели в углу большого, слабо освещенного ресторанного зала под деревом с мелкой густой листвой. Дерево росло в настоящем бочонке, стянутом железными обручами. Это был не пляжный ресторан, продуваемый морским бризом, а самый обыкновенный, местный. И толпа вокруг была не безликая и равнодушная, в которой так легко затеряться, а тоже местная, своя, «нашенская», как говорила Ирка, от глаз которой не спрячешься. Когда Юлия пригласила Алекса на ужин в «Прадо», ей показалось, что он слегка смутился и секунду-другую не знал, что сказать. А может, все это было лишь плодом ее воображения, обостренного интересом к его жизни, о которой она ничего не знала, кроме каких-то незначительных мелочей – вроде того, что из еды ему нравится, а что нет, и рубашки какого цвета он любит больше всего. Было еще что-то, неосознанное… Ах, нет, вполне осознанное чувство неловкости за то, что он намного моложе и она в его глазах уподобляется богатым немолодым женщинам, покупающим себе молодых любовников. «Какая ерунда, – говорила она себе, – у нас же все по-другому», но чувство не проходило и царапало внутри.
Был когда-то французский фильм – история овдовевшей очень немолодой женщины, прожившей скучную жизнь с заурядным, жадным и холодным человеком. Оглянувшись вокруг, она вдруг поняла, что жизнь не черно-белая, а разноцветная, и стала совершать странные, с точки зрения дочери и зятя, поступки. Она купила себе красное платье – о таком она мечтала еще девушкой, и шляпу с цветком, и свела закомство с подозрительными личностями – забубенными пьяницами, чуть ли не воришками, очарованная их искренностью и легким отношением к жизни. Там был очаровательный эпизод, который запомнился Юлии. Продавщица в магазине предлагала покупательнице дорогие духи – она дотронулась стеклянной палочкой до ее запястья, а та поднесла руку к носу. Старая женщина робко протянула свою сухую сморщенную ручку, и девушка, улыбнувшись, коснулась ее своей волшебной палочкой.
Она купила эти немыслимо дорогие духи, испытывая ужас и восторг одновременно. «Вы… вы… недостойная женщина!» – заикаясь от возмущения, произнес зять.
«Я тоже недостойная женщина, – подумала вдруг Юлия, выразив, наконец, словами то, что мучило ее. – Недостойная женщина средних лет…»
В углу ресторана было уютно. Ветки дерева создавали иллюзию уединения, музыка играла негромко, приглушая шелест голосов. Алексей Генрихович убежал, оставив после себя ощущение неловкости, которое Юлия не знала, как сгладить. Лешка демонстративно не обратил внимания на Алекса, дав тем самым понять, что тот не их круга и вообще неизвестно кто. Она украдкой посмотрела на Алекса и снова, уже в который раз, подумала, что он хорош той мужской красотой, за которой чувствуются сила и характер. «Знает себе цену», – сказала Ирка. Часы он носит на правой руке – Юлия заметила это еще в ту, первую ночь. И спросила, почему, а он серьезно ответил, что на левой они останавливаются, очень сильные биотоки… Говорил серьезно, а глаза смеялись. Она с удивлением отмечала, что, несмотря на молодость, он держится с достоинством знающего жизнь человека, не то что Денька, а ведь разница между ними не столь уж велика. Лет семь, пожалуй. Не суетится, держится так, как будто даже не подозревает, что она старше.
«А чего ты ожидала? – спрашивала она себя. – Что он сразу начнет просить у тебя денег?»
Да-да, и такие мысли приходили ей в голову. Чего тут было больше – недооценки себя как личности и женщины, могущей вызвать интерес, или бесконечные Иркины истории о богатых старых бабах и молодых бедных хищниках, которым нужно только одно – деньги! Трудно сказать. Иногда разница в возрасте сглаживалась, а иногда навязчиво напоминала о себе, особенно по утрам.
– Не вздумай давать ему денег! – наставляла Ирка. – Запомни: деньги портят отношения. Пусть с самого начала знает свое место.
– Какое место? – защищалась Юлия. – Он и не думает ничего просить, он хорошо зарабатывает. По-твоему, он со мной только из-за денег?
– Не знаю! – честно призналась Ирка, скользнув по ней взглядом. – Может, и нет…
Когда Юлия спросила, что ему подарить, какой-то предлог нашелся, день рыбака, что ли, он шутливо сказал, что принимает подарки только на Рождество. Сказал мягко, но она поняла, что ничего Алекс у нее не возьмет. Ей пришло в голову, что его тоже смущает разница в возрасте, и он, как порядочный человек, будет щепетилен вдвойне.
Какое смешное слово – «щепетильный»! От него так и несет нафталином. Слово из бабушкиного сундука, которое в наше время потеряло всякий смысл. Они несколько раз были в кафе, и он не позволил ей заплатить. А когда она стала настаивать, предложил платить по очереди. Как-то раз у него не было денег, потратил на запчасти для машины, и он без смущения сообщил ей об этом. Что-то дрогнуло у нее внутри – вот оно! То, о чем говорила Ирка! Началось!
