Пока формировали сознание Вердекса, ему вкратце объяснили, какова цель операции. Надо было проверить, станет ли форт, из которого ушло так много кораблей, обороняться с обычной интенсивностью. Кроме того, предполагалось, что, напав на форт и заставив коргардов обороняться, армия ослабит их силы. А это могло дать осужденному на гибель городу несколько дополнительных минут на эвакуацию. Вердекс утверждал, что была еще одна причина, о которой говорили его спутники. Надо было проверить в деле какое-то подразделение, специально натасканное на борьбу с коргардами.
В то время Вердекс познакомился со всей доступной информацией о Чужих и их крепостях. У него было много любопытных идей, и он пытался заинтересовать ими своих начальников. Вообще-то его следовало бы отправить в какое-нибудь безопасное место и позволить ломать голову и дальше. Но нет – сочли, что он принесет больше пользы родине в качестве пушечного мяса. Так он и отправился на войну. Только ради того, чтобы его схватили коргарды.
Ждать пришлось почти три месяца. Тревогу объявили посреди ночи. Прежде чем они успели влезть в скафандры, форт выплюнул две сотни машин. Начиналась крупная операция. Целью нападения был скорее всего какой-то большой город. Это хорошо. Чем больше коргардских сил покинет крепость, тем меньше их останется внутри для обороны. Логично? Возможно. Логика человеческого мира основывалась на том, что если высыпать песок из мешка, то внутри останется песка меньше. Такая логика явно не относилась к коргардам – у них после того, как песок высыпят, в мешке оставалось его больше.
Когда последняя коргардская боевая машина скрылась вдали, они атаковали форт. Крепость ответила им с силой, превышающей обычную. Вердекс мало что запомнил – в атаку шел накачанный наркотиками и подстегиваемый чиповым управлением, а акция заняла едва несколько секунд. С того момента воспоминания Вердекса стали еще хаотичней, полные недоговоренностей, обрывков каких-то видений.
Он помнил длинные ряды клеток, искалеченных и страдающих людей, красный цвет, странные машины. Помнил, что ему делали больно, но помнил ощущение блаженства и сытости, при том, что одновременно с этим его тело опутывали и калечили. Ему помнились изумительные картины, наполняющие сознание воодушевлением, родственным экстазу, который человек испытывает, приобщаясь к искусству больших мастеров, ощущая законченность и совершенство рассматриваемого либо прослушиваемого произведения. Но это длилось мгновения и неизвестно, было ли поощрением, испытанием или дополнительным элементом пыток, имеющим целью подчеркнуть то, что наступало после минутного просветления. Боль. Страх. Одиночество.
Именно там Вердекс де Вердекс понял, там начал поклоняться жестоким богам, единственным смыслом существования которых было сотворение прекрасного и которые использовали для этого человеческие тела и сознания. Они тренировали их, формировали, создавая из них изумительный оркестр, хор, раскинутый между крайностями человеческих ощущений – от блаженства до страдания.
Потом, неведомо как, зачем и когда, он оказался снова на Гладиусе. Потеряв сознание, лежал на поле боя рядом с Красным фортом. Он был единственным из четырех солдат отряда, пережившим пытку. Никто ничего не заметил. Вердекс ни на миг не исчезал со штабных фиксаторов. Его тень, личный опекун и двойник, поддерживавший его во время операции, – ни на мгновение не терял с ним связи. Что касается ран Вердекса и уничтожения боевого сопроцессора, то решили, что это результат воздействия коргардского оружия. Поэтому провели лишь поверхностное зондирование сознания. Однако и это ничего не проявило. Сам же Вердекс никому не рассказывал о пережитом. Когда он взялся за свою теологию, его сочли ненормальным и выгнали из армии. Тогда он поехал в Пооороз. Вокруг него начала собираться паства. Однако Вердекс де Вердекс подозревал, что большинство этих людей считает его рассказы миражом, вдохновенными повествованиями. Дина была первым человеком, которому он решился поведать о своих переживаниях в коргардском форте. Почему? Потому что она была истинной. Настоящей. Потому что он ощутил музыку ее чувств – боли, ненависти, любви. Потому что она не смотрела на него как на психа или экзотическую диковинку. Да. Он полюбил ее сразу.
Вердекс де Вердекс не знал, почему боги его отвергли. Возможно, он не соответствовал их изысканным критериям, возможно, был слишком слаб, не подходил им. А может, наоборот, – его отослали именно для того, чтобы он поведал другим людям о могуществе богов-артистов.
Полгода он жил в этом городе. Несколько раз его задерживали солдаты. Как к ветерану к нему относились не очень сурово. Он даже подозревал, что гладианские власти сознательно позволяют членам его сообщества жить так близко от форта и данного поля боя. Благодаря этому можно было безопасно изучать влияние таких районов на человеческий организм.
– Это не единственное, что они готовы испытывать на людях, – твердо сказала Дина. Рассказом Вердекса она была потрясена, хоть и не до конца верила во все сказанное, а некоторые отрывки не очень хорошо поняла. Однако теперь это не имело значения. Ложь, окружавшая ее в прошлой жизни, была гораздо опаснее, чем измышления и фантазии культиста. Его страшный рассказ затуманил и ее собственную память – это чудовищное ощущение бессилия и унижения, возвращавшееся при каждом воспоминании об изнасиловании, а также – как знать, не худшее ли – ужас предательства со стороны самого любимого человека – брата. Сейчас эти воспоминания, потрясавшие сознание Дины несколько дней кряду, поблекли и ослабли.
Они задумавшись сидели в полутьме – одни, потому что большинство туристов и приверженцев Вердекса либо уже отправились спать, либо уехали из Пооороза. Казалось, остаток ночи пройдет спокойно. Костер догорал. Дина собиралась пойти в свою комнату, лечь, укрыться истрепанной, но теплой тряпкой, которая уже давным-давно перестала заслуживать название «одеяло». Потом бы уснула.
Возможно, так бы оно и случилось, если б на ночном небе, усеянном тысячами звезд, не появилась голубая точка, летящая прямо на Пооороз.
– У нас гости, – сообщил Вердексу Абдул'З, один из его ближайших учеников, занимающийся системой связи. – Я проверил их тождественность. Это правительственная машина.
– Полиция? Эвакуаторы? – спросил Вердекс де Вердекс, поднялся от костра, потянулся, растер руки.
– Не знаю. Они не передают стандартных сигналов. Это могут быть безопасники. Либо…
– Либо неизвестно кто, – буркнул Вердекс, глядя на хорошо уже видимый огонек.
– Вероятно, ищут меня, – шепнула Дина, стоя за спиной Вердекса.
– Первый раз сюда тебя привозил… – Вердекс замолчал.
– Да, – прикусила она губу. – Он.
– Стало быть, у нас нет времени, – сказал Вердекс удивительно спокойно. Он казался человеком, ум которого четко анализирует ситуацию и принимает решения.
– Я не хочу доставлять тебе…
– Идем. Иначе не успеем. – Вердекс схватил ее за руку и потянул за собой. Они миновали несколько разрушенных зданий и навалов щебня, из которых торчали части еще не осыпавшихся «скульптур». Дина оглянулась. Голубая точка распалась на две – боковые позиционные огни глиттера. Машина была близко, Вердекс дернул Дину за руку. Она машинально сделала шаг вперед, потом другой. И неожиданно оказалась в темноте.
