– А ты знаешь, что обвинение лопнуло? Этих долбанных бизнесменов выпустили…
Похоже, Колорадский Жук успокаивался, и это было добрым знаком.
– Конечно, знаю, товарищ генерал, – кивнул Лис.
И тут же подумал: «А вот ты откуда знаешь? Вряд ли информация успела пройти по официальным каналам…» А вслух пояснил:
– Мне только что позвонил надежный человек из суда…
Он оборвал фразу, но ее окончание повисло в воздухе. Колорадский Жук скривился, как будто у него заболели зубы.
– Да мне уже сто человек позвонили! Из администрации, ГУВД, общества «Правозащита», адвокатуры, УСБ… И, кстати, все говорят, что ты крышуешь Хондачева!
Лис пожал плечами.
– Мало ли кто что говорит. Меня подставили, а сами выкрутились. Только я вам так скажу: это не случайность и не единичный факт. Московский капитал в последнее время двинулся в провинцию. И сейчас начал захват Тиходонска!
Генерал Нырков медленно опустился на место.
– Кончай, Филипп, ерунду пороть, – устало сказал он. – Идиотских детективов начитался? Ну что ты всякую херню придумываешь? Ты губернатор? Или депутат? Это что, твой уровень? Нет! Наше дело – криминал, а лезть в экономику и политику – значит свернуть себе шею!
Лис молчал.
– Сам разберешься? – уже спокойно спросил Колорадский Жук.
– Конечно, – кивнул Лис. – Разрешите идти?
Выходя из генеральского кабинета, он испытал облегчение от того, что Нырков не куплен с потрохами. И горечь от того, что такую возможность приходится рассматривать на полном серьезе.
* * *
Возвращение домой не у всех вызывает радость. А на Ирку и вовсе накатила депрессия. Ласковое теплое море, фешенебельный особняк с прислугой, комфортабельные прогулки на яхте, бешеные гонки на гидроциклах, мокрый пар, мыльная пена и расслабляющий массаж в хамаме, упоительное безделье, веселые вечера в тавернах, зажигательная музыка, грациозные парни в национальных нарядах, танцующие с двумя десятками стаканов на лбу, – все это осталось в прошлом. Снова пыльный серый Тиходонск, перенаселенная квартирка в панельной пятиэтажке, скандалы с предками, вечная проблема трудоустройства, накатывающая промозглая осень… Праздник кончился, начинались суровые будни. А тут еще этот козел даже до дома не довез – выкинул из машины, как приблудную кошку!
Она направилась к ближайшему такси – проржавевшей белой «Волге», из которой жадно пялился на блондинку в короткой юбке небритый кавказец. Но тут сзади посигналили – рядом остановился черный «фольксваген». Стекло приглашающе поползло вниз. Девушка заглянула в салон и ойкнула:
– Это ты?
– Я. – Молодой человек за рулем натянуто улыбнулся, хотя красивые серые глаза были печальны. На вид ему было лет восемнадцать: худой, высокий – копна иссиня-черных волос почти доставала до потолка салона. – Садись, подвезу!
– Бесплатно?
– Ну конечно!
– Какой ты, Ванечка, тормоз, – засмеялась Ирка, забросив сумку назад и привычно устраиваясь рядом с водителем. – Шучу, шучу, не обижайся. Я смотрю, ты теперь на та-а-аких крутых коле-е-са-ах!
– Ты и покруче видала, – буркнул парень.
– Что я видала – не про то базар. Откуда эта тачка?
– Отец подарил, – хмуро ответил Иван.
– Да ладно свистеть. Наверное, одолжил, пыль в глаза пустить? Скажи, а?!
Ирка явно издевалась. Но Иван не обратил на это внимания. Он нервно вел машину, не сводя глаз с дороги и нервно сжав губы.
– Я тебя везде искал. Где ты была?
– Ой! Мы дуемся? Что, уже нельзя с подружкой в Сочи съездить?
Иван скрипнул зубами.
– Знаю я, с кем ты ездила! И куда!
– Так ты что, опять следил?! – зло закричала Ирка. – Вот невезуха – то один козел нервы мотает, то другой!
– А ты опять с этим толстомордым путалась? – перестав сдерживаться, закричал Иван. – Видел я, как из аэропорта вышли, – словно муж с женой!
«Фольксваген» резко свернул в переулок, завизжал скатами, едва не задев припаркованный грузовик. Ирка уперлась в панель.
– Тише, убьемся!
– Ну и пусть!
– Останови, я сказала! А то выпрыгну! – Она стала нашаривать защелку двери. Обычно в такой ситуации ей давали по морде. Но сейчас, завизжав тормозами, автомобиль встал между глухим забором и стеной какого-то склада.
Заглушив двигатель, Иван развернулся к ней всем телом.
– Я не понимаю, что происходит? Зачем же ты мне постоянно мозги вкручиваешь? Сама говоришь, что будешь со мной, и тут же бежишь к этому…
– Опять двадцать пять! – Ирка наморщила носик и с чувством превосходства опытной женщины над глупым мальчиком принялась в очередной раз втолковывать прописные истины: – Сколько можно объяснять, Ванечка? Ты – студент. У тебя же ничего нет! Я что, с тобой на стипендию буду кефир с батоном чавкать? А закончишь ты свое речное училище, будешь боцманом, да? Покатаешь меня на барже, вот здорово! А Андрей Александрович – солидняк, у него свой бизнес, положение, связи, бабки. С ним в любой кабак можно ногой двери открывать. Подарки делает, деньжат подбрасывает, на море за границу возит!
Она еще что-то объясняла, но Иван уже не вслушивался. Он отвернулся, и вдруг представил, как на далеком иностранном пляже его девушка, стоя на коленях, гладит развалившегося в шезлонге упыря по огромному волосатому брюху, потом наклоняется… На душе стало гадко и муторно. Он угрюмо прошептал:
– Ну, ты, Ирка, и сука!
– А ты вообще никто! У тебя же ни хрена нет и не будет! – не особо обидевшись, парировала Ирка.
И тут Ивана прорвало. Он развернулся и захрипел ей в лицо, ломающимся юношеским басом:
– Это ты – никто, обычная шлюха! И твой ёб…рь – дерьмо на палке! «Андрей Александрович», «Андрей Александрович»! Какой он «солидняк»?! «Шестерка» у моего отца, если хочешь знать! Кликуха у него – Питон! А я – сын Валета! Слышала про такого?
– Какого Валета? – оторопело переспросила подруга.
– Того самого!
Ирина отшатнулась. Ничего себе! Клички крупнейших городских «авторитетов» у всех на слуху, к тому же папик в подпитии часто упоминал о Валете, причем с явным подобострастием. На всякий случай она уточнила:
– А не врешь? Зачем тебе тогда в «речуге» париться?
– Затем! Твое-то какое дело? – Иван перестал кричать, но еще не успокоился, не отошел.
Ирина провела рукой по юношески гладкой щеке.
– Ванечка, не сердись. Правда же, странно. Я думала, ты – бедный работяжка. А ты, оказывается, наследный прынц! Ничего себе заявочка! А чего ж я тебя с ним нигде не видела? Его вон в журналах печатают, а тебя – нет…
