Вчера Лис прогулялся пешком по набережной и, улучив момент, нарисовал мелом на опоре Южного моста знак доллара, только перечеркнутый одной черточкой, а не двумя. В век увлечения «граффити» рисунок не привлекал внимания и даже терялся на фоне жирных разноцветных линий, уродующих любую, необязательно гладкую, но просто ровную поверхность. Между тем скромный меловой чертежик содержал важную информацию для того человека, которому был адресован, а именно – обозначал место и время завтрашней явки. Конечно, такие сигналы – из арсенала разведки, а не уголовного розыска, но в связи с удобством Лис их оттуда и заимствовал, опустив чрезмерные сложности, вроде сигналов о постановке и съеме знака. В конце концов, агенты существуют не только у разведок, но и у милиции, и он стремился обхитрить не государство в лице контрразведывательных органов, а босяков, среди которых даже покойный Гангрена или Ваня Карман особой изощренностью не отличались.
И вот сейчас, в отстойнике списанных на металлолом судов за грузовым портом, он встретился с человеком, один вид которого был способен скомпрометировать любого собеседника. По лицу, манерам, одежде, лексикону и десятку других признаков это был опытный уголовник, матерый зэк, сын тюрьмы…
Но Лиса это не смущало. Именно такие люди осведомлены о жизни криминального дна.
– Здорово, дружище! Чертовски рад тебя видеть! – Он совершенно дружески пожал руку сомнительному знакомцу, взял его под локоть и повел по грязному берегу, вдоль черной, в разводах нефти воды, между ржавыми остовами катеров, буксиров, торчащих из реки и перегораживающих путь сухогрузов и барж, которые приходилось обходить.
– Что-то происходит, дружище, – начал Лис озабоченным тоном, чтобы агент проникся серьезностью задачи. – Залепили несколько «мокряков» – один за другим. Кто, что – неизвестно… Вообще глухо! Похоже, не наши работают…
– Я слыхал, Михалыч, – сказал спутник, перебрасывая папиросу из одного угла рта в другой. Голос у него был глухой, с привычными блатными интонациями. – Но эти вещи не перетирают,
[9]
сам знаешь. Да я в последнее время и отошел от дел, мало кого вижу…
– Во-во! – Оперативник назидательно похлопал агента по согнутой сутулой спине. – Если сидеть на жопе, то сорока на хвосте новостей не принесет! Давай, влазь обратно в дела, скажи – «воздуха» не хватает.
[10]
Агент пожал плечами.
– Его и так не хватает. Ты знаешь, Михалыч, я всю жизнь ворую, а не разбогател. Вот скажи, откуда столько богатых взялось?
Лис хмыкнул.
– Ты философию не разводи. Я ведь не по этой части, да и ты тоже. Давай, влазь в дела, бей хвостом, поднимай муть, ищи информацию. Если где-то вылезет оружие, или заезжие «спецы», или какая байка про киллеров – вцепляйся зубами, руками и ногами!
– А не отрубят руки-то? – спросил собеседник и тяжело вздохнул.
– Ты чего как девочка? – удивился Лис. – Первый раз, что ли?
Агент вздохнул еще раз.
– Устал я, Михалыч. Годы свое берут, здоровье уходит. А главное, в душе что-то перевернулось…
– Подлечим душу, не бойся. На вот, держи…
Лис достал пятьсот рублей, потом пошарил по карманам, добавил еще двести, протянул. Рука с купюрами повисла в воздухе.
Было тихо, только плескалась покрытая радужной пленкой вода. Пахло ржавым железом и унынием. Агент бросил окурок в воду, махнул рукой и взял деньги.
– Эх, Михалыч! Да разве я об этом…
– А о чем?
– Ты сколько человек посадил? – вопросом на вопрос ответил агент.
– Пс-с-с… Да что я, считал? Много, наверное…
– И убивать, знаю, приходилось…
– Было. Но к чему ты завел шарманку?
– Не снятся они тебе?
– Ну, ты даешь! Ты скоро будешь проповеди читать! Снятся только невинно убиенные! Запомни – невинно! На моей совести ни одного невинного нет! Тебе же тоже те двое у ИВС не снятся?
– Те не снятся. Другие снятся. И наяву приходят.
– Да брось ты! Что-то не узнаю своего старого другана!
Опер обнял агента за плечи, прижал, потряс.
– Это ты от безделья заржавел. Сейчас войдешь в работу, ржа и оботрется. Ну, чего ты расклеился?
– Не знаю… Старый стал. Да и изменилось все вокруг. Все сдают, всё сливают, за бабки что угодно сделать можно. Воровские короны продаются! Менты все продажные, прокуроры! Времена нынче паскудные… Сейчас нужна крепкая подписка…
– Я – твоя подписка! – раздраженно сказал Лис. – Мало, что ли?
Но опомнился и изменил тон на сочувственно-дружеский.
– Я тебя хоть раз подводил, дружище?
– Нет.
– А продавался? Или кого-нибудь подставлял?
– Тоже нет. Ладно, я пошел. Бывай.
– Давай. Только выходи там же, где зашел.
Последнюю фразу он произнес не случайно. Через несколько минут у Лиса должна состояться встреча еще с одним агентом, и «светить» их друг перед другом не следовало.
– Бывай, Михалыч…
На этот раз они обошлись без рукопожатия. Лис долго смотрел в согнутую спину. Потом встряхнулся, с силой провел руками по лицу и, лавируя между гулкими корпусами барж и катеров, пошел к другому концу этого кладбища металлолома. Встреча с агентом Лешим прошла хоть и не очень сердечно, но в целом успешно. Она отняла много нервной энергии и душевных сил. Теперь предстояла встреча с агентом Горгулей, и на нее следовало выходить в отличной форме.
Через триста метров, между изъеденным ржавчиной сухогрузом и лежащим на боку танкером его ждал человек. По внешнему виду, манерам и повадкам он был похож на предыдущего, как брат-близнец.
– Здорово, дружище! – широко улыбаясь, Лис потряс не очень чистую ладонь. – Чертовски рад тебя видеть!
* * *
На следующий день Спиридонов поехал в область. Пастряков встретил его настороженно. Но все-таки приподнялся с места и протянул руку:
– Что такой возбужденный, будто за тобой черти гнались?
Новый мэр Придонска, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на стул, словно из него выпустили воздух.
– Вчера опять приезжали москвичи насчет порта. Я подписал все бумаги.
Белесые глаза заместителя губернатора медленно выкатились из орбит. Его бледное лицо приобрело предынсультную – синюшно-багровую окраску.
– Ты что, охрене-ел?!! Распоряжаешься федеральной собственностью?!
Николай Николаевич встал по стойке «смирно», вынул из папки и положил перед вице-губернатором лист бумаги.
