Казанкин потянулся к белому телефону когда-то обкомовской АТС, но рука так и повисла в воздухе. Он хорошо знал, Ныркова, но РУОП не смог защитить ни Шпаркову, ни банкира. Он хорошо знал генерала Лизутина, но Управление ФСК не смогло защитить двух своих сотрудников, убитых за последнее время.
Васильева не понадеялась на защиту и осталась жива. Но он просто не в состоянии выпустить бандитов, это не в его силах! Значит, скорей всего его убьют...
В следующие десять минут Казанкин позвонил генералу Крамскому, генералу Лизутину и полковнику Ныркову, рассказав всем о случившемся.
– Группу Бицоева? – переспросил начальник УВД. – Давайте не будем возить их в суд! Проведем процесс прямо в следственном изоляторе! И судья может там пожить недельку, и заседатели, и прокурор. А свидетелям дадим усиленную охрану!
– Помогла она Шпарковой?!
– Ее Нырков охранял...
«Не один хрен, кто охранял», – подумал Казанкин, сильно сомневаясь, что люди Крамского справились бы с этой задачей лучше.
Лизутин долго молчал в трубку.
– Бицоева хотят вытащить, – наконец сказал он. – Пощупаем, откуда это идет... Дадим судье охрану.
– Они не судье, мне угрожают, – не выдержал Казанкин.
– И вам дадим охрану. Ведь опасность появится с момента осуждения банды! А к этому времени мы наведем порядок!
Казанкин знал, что УВД и УФСК «чистят» город, хотя и не представлял, с какой целью. Но сильно сомневался, что проводимые мероприятия нейтрализуют высказанную в письме угрозу.
Примерно то же, что и другие начальники, сказал и Нырков.
После этого Казанкин окончательно понял, что надеяться ему не на кого. Но почему «вышли» на него? Дело Бицоевых в производстве Семкина, казалось бы, самое простое – писать письмо ему...
Очевидно, поставлена цель подмять самого главного. Чтобы один пахан указывал другому, а тот сам разбирался со своей кодлой. И спрашивать с одного человека легче...
У Казанкина разболелась голова, видно, поднялось давление. Он сказался больным и пошел домой. Все равно в таком состоянии работать невозможно.
Пересекая сквер возле «Интуриста», Казанкин увидел сидящего на скамейке человека. Расстегнутая до пупка рубаха открывала густую сеть татуировок, сложенные на коленях руки демонстрировали море, восходящее солнце, чаек и шесть или семь перстней.
Человек улыбался, будто гордясь устроенной выставкой камерного изобразительного искусства. Клоп действительно гордился собой. Неурочное возвращение председателя, а главное, выражение его лица доказывали, что задание Лиса выполнено точно.
Требовалось загнать главного судейского в безвыходную ситуацию, задав задачку, которую он при всем желании не сможет решить. Дело Бицоевых оказалось именно такой задачкой.
– Привет от мафии, дядя! – весело крикнул Клоп.
Казанкин шарахнулся в сторону, ускорил шаги и несколько раз нервно оглянулся. Для усиления эффекта Клоп шел следом почти до самого дома.
На следующий день председатель облсуда поехал на работу машиной. Путь оказался вчетверо длиннее, так как пришлось объезжать пешеходную зону. Зато он чувствовал себя почти в безопасности. По крайней мере, пока не пришлось подниматься по ступеням особняка, ощущая себя отличной мишенью.
Сегодня Казанкин вел прием посетителей. Для сотен жалобщиков, недовольных вынесенными районными судами приговорами и решениями, он являлся последней инстанцией. По крайней мере в Тиходонской области.
На приеме присутствовали председатели уголовной и гражданской коллегий, несколько консультантов и референт. Вопросы рассматривались быстро, почти по всем жалобщик немедленно получал ответ.
Процедура всегда была утомительной и однообразной, сейчас для Казанкина она казалась вдвойне неприятной. Судя по тому, что он не согласился смягчить приговор ни одному осужденному, его подчиненные сделали вывод, что шеф не в духе.
В конце приема в кабинет вошла высокая стройная девушка с длинными, хорошо открытыми для обозрения, тонкими ногами. Посетительница была симпатичной, белый облегающий костюм подходил и к лицу, и к фигуре. «Ассистенты» председателя оживились и лицо Казанкина приняло умиротворенное выражение.
– Я невеста майора Коренева, – девушка опустилась на стул и осмотрела присутствующих отстраненно-мечтательным взглядом. – Его осудили на шесть лет за то, что он боролся с мафией. Разве это справедливо?
Вопрос был наивным. К тому же каждый третий жалобщик начинал с происков мафии. Поэтому «ассистенты» удивились реакции председателя.
– Коренев. Помню. Он все время пишет жалобы. Значит, чувствует несправедливость. Принесите дело, посмотрим.
Сухие рубленые фразы адресовывались председателю коллегии по уголовным делам, тот сделал знак, и референт скрылся за дверью.
– На что он жалуется? – спросил у Натахи председатель совсем другим, доброжелательным тоном. – На суровость приговора?
– Нет, нет! – горячо и убежденно, как пионерка, отстаивающая твердо усвоенные идеалы, ответила Натаха. – Он ни в чем не виноват. Просто он ненавидел бандитов, шпану, давил их как мог... В него стреляли, и он стрелял, переловил многих. Когда поймал родственника Шамана... Это такой крупный преступник, главарь мафии, – с детской непосредственностью объяснила она. – Тогда мафия с ним разделалась! Подделали видеозапись, у них ведь везде есть свои люди! Он просит только одного, проверьте эту пленку! Там есть одна экспертиза, но она Поддельная, понимаете?
Для убедительности Натаха выпятила нижнюю губу.
– Сделайте повторную экспертизу, лучше в Москве, потому что у этого Шамана В Тиходонске все «схвачено».
Каждое упоминание о Шамане безошибочно попадало в цель. После убийства бабы Веры отношение к нему у судейских было однозначным. И Лис, планируя комбинацию, все это учитывал!
Референт принес коричневую папку из толстого картона. Дело не из особо толстых – около двухсот страниц. И опечатанная коробка с видеокассетой.
– Давайте сюда!
Казанкин привычно пролистнул дело: пробежал приговор, определение Верховного суда по кассационной жалобе, надзорные жалобы и будто писанные под копирку ответы на них.
– Обвинение построено на видеозаписи. А Коренев считает ее фальсификацией. Почему бы не проверить его доводы?
– Какие основания для повторной экспертизы? – недовольно проговорил председатель уголовной коллегии. – Они всегда на что-то жалуются... Казанкин пристукнул ладонью по столу, негромко, но решительно.
– По-вашему, нет оснований?! А по-моему – сколько угодно! Ведь он действительно не давал спуску уголовникам! И действительно обидел Шамана
– посадил его родственника! Так неужели те не могли сфабриковать пленку? Человек не жалуется на меру наказания, не хитрит, не выдвигает новых версий! Об одном просит: проверьте пленку! Неужели мы не люди, а бездушные болваны? Ведь уже и нас убивать начали!
