Гусар и Лис переглянулись. По статистике, изнасилований с каждый годом становится все меньше. Начальники выдают это за успехи в борьбе с преступностью. Они не ходят по больницам, не видят потерпевших. К тому же частности руководителей не интересуют.
В палату Лис прошел один. Шесть кроватей, блеклые женские лица, стойкий больничный запах. Две пары глаз настороженно уставились на него.
– Надя, к тебе, – сказал доктор, и настороженность осталась только в зеленых глазах девушки с синяками на челюсти, скуле и под глазами.
– Я ничего не заявлю и заявлять не буду, – сказала она и отвернулась.
– Мне заявлений, протоколы и показания не нужны. Я друг человека, которого застрелили из-за тебя. Скажи, кто это сделал, и я уйду.
– А что дальше?
– Дальше я найду их и сам разберусь с каждым.
– Без меня?
– Да. От тебя больше ничего не потребуется.
Надя заплакала.
– Тащить в машину стали, ваш друг подбежал, крикнул: «Я из милиции», в него сразу выстрелили. А меня отвезли за город, в рощу и... Она разрыдалась навзрыд.
– Сколько их было?
– Трое. Один тощий, дерганый какой-то, другой поздоровей, у него голова вытянутая, а третий – вообще зверь! Он меня сигаретами жег, его это возбуждало и рычал, как волк... А тощий потом палку засунул, я сразу сознание потеряла от боли...
– Стрелял кто?
– Ах да, для вас это главное! Тощий, он сзади сидел. А что со мной сделали, показать?
Она откинула одеяло, и Лис увидел усеянные гнойниками ожогов бедра. Точь-в-точь, как у Томки Федотовой.
– Полюбуйтесь! У меня таких друзей, чтобы найти и заступиться, нету. Может, вы и за меня слово скажете или дело сделаете? Или вон за Валюшку,
– девушка показала на соседку, чьи глаза настороженно встретили Лиса при входе.
– Она к жениху спешила, остановила машину, села, а очнулась уже здесь, после операции. Ее вообще пополам разорвали!
– Выздоравливайте, девчонки, – выдавил Лис и поспешно выскочил из палаты.
Теперь надо найти Федотову...
– Ну что? – спросил Гусар. – Не дала показаний?
– Официальных – нет. А так пошептала кое-что... Гусар разочарованно махнул рукой.
– Сейчас и по официальному заявлению трудно гада в камеру затолкать.
– Посмотрим, что получится, – туманно бросил Лис на бегу.
Федотову Лис нашел на рабочем месте – у «Сапфира».
– Как заработки? – спросил он, сажая девушку в машину.
– Не жалуюсь. Одно время был спад, сейчас люди бабок насбивали, а развлечься многим охота. В сезон можно лимонов пятнадцать-двадцать за месяц срубить. Я себе квартиру купила, обставила... Правда, сейчас «наезжать» стали. Тот же Амбал половину требует. Вот же сука! Давай я лучше тебе платить буду...
– Кстати об Амбале, – перебил проститутку Лис. – Он тебя все еще жжет?
– Перестал. Говорит, теперь чужих баб подпаливает. Ко мне он вроде «неровно дышит». Что б он сдох!
– А с кем он сейчас тасуется?
– Как Ржавого убили и Валька на инвалидность перевели, он с Попугаем и Веретеном катается. Попугай недавно «мере» взял. По-моему, «темный».
– Какой он из себя, Попугай-то?
– Тощий, соплей перешибить можно, глаза дурные, круглые... Да бошки у всех обриты...
– Это он ларьки держит в Нахичевани?
– Он там подставной. Хозяин – Амбал.
– Какое прикрытие у Амбала?
– Всегда целая банда вокруг. У них разборка большая с ворами, так сейчас все настороже.
– А когда он с тобой едет? Берет кого-нибудь?
Федотова засмеялась.
– Нет, тут он свидетелей не любит.
– Куда он тебя обычно возит?
– Природу любит, сволочь! На левый берег в основном. К озеру или в рощу.
Лис насупился.
– Слушай, что тебе надо сделать...
* * *
Во двор РУОП, где располагался СОБР, Лиса не пустили. Часовой повертел удостоверение службы безопасности «Золотого круга» и равнодушно вернул.
– Для нас это не документ.
Лис вздохнул. Всем своим нутром, до самого костного мозга он оставался государственным служащим, майором милиции, сотрудником УР. Статус частного охранника, пришедший на смену властным полномочиям, воспринимался им как прозрачный пеньюар, надетый вместо стальных рыцарских доспехов. Особенно обострялось это ощущение в подобных ситуациях, когда бывшие коллеги не признавали его за своего.
– Доложите Литвинову, что к нему пришел Коренев.
– Коренев? – На лице рослого молодого парня отразилось усилие воспоминания, но тут же погасло. Он набрал короткий номер внутреннего телефона, сообщил, выслушал ответ.
– Приказано пропустить без сопровождения, – удивленно сказал он. Это была высшая форма доверия к посетителю.
Литвинов находился в хорошем настроении.
– Знаешь, какого зверюгу мой парень завалил? Матерый киллер, за ним двадцать ликвидации – это только те, что известны.
Литвинов бросил на стол несколько фотографий.
– Он такую штуку придумал: положил двойнику в карман свой паспорт и подменил патрон – с толом вместо пороха. Двойник подорвался, лицо изуродовано, документ – вот он! Ловко? Надеялся, что розыск прекратят... Его и прекратили!
Литвинов подвинул фотографии поближе к Кореневу.
– Ты посмотри, посмотри!
Лису было не до фотографий. Его заботила другая проблема, в которой помощь майора являлась не только желательной, но и необходимой. Но из вежливости он взял один из глянцевых листков.
Мастер лежал на спине, раскинув руки, под правой валялась «ВСС». Слева на груди угадывалось большое темное пятно.
– Хорошее попадание, – одобрил Лис и скользнул взглядом по лицу убитого.
– Черт!
– Что?
– Да нет, ничего. Это я вообще. Можно взять фотку? Ребятам покажу...
– Возьми. И скажи, что это с трехсотпятидесяти метров, в условиях дуэли!
– Обязательно скажу. Но я за другим. Знаешь, кто убил Сашку?
Челюсти командира СОБРа плотно сжались, губы превратились в тонкие бескровные полоски.
– Три ублюдка. Амбал, Веретено и Попугай. Стрелял Попугай.
– Где они? – процедил майор.
– Гуляют. Никаких доказательств для суда нет. Официальных свидетелей нет. Девчонка, которую они изнасиловали и искалечили, отказывается дать показания.
– А зачем нам суд? – ледяным тоном произнес Литвинов. – Там, «за речкой», без всяких судов прекрасно обходились! Главное, чтобы всем понятно было. И справедливо.
