— Одной руки мало, чтобы от меня избавиться, миледи! — грязно ухмыляясь, заметил он.
Эйрин раскрыла рот, чтобы позвать на помощь Грейс, Бельтана, кого угодно, но Леотан опять навалился на нее всем телом, выдавливая из легких последние остатки воздуха и не давая ей возможности не только кричать, но и нормально дышать. В ноздри ей ударил удушливой запах гниющей плоти, горло перехватило спазмом подступающей рвоты.
— Личико у тебя симпатичное, маленькая шлюшка, — прошипел Леотан, больно ущипнув ее за грудь. — Досадно, что ты такое же чудовище, как и все прочие твои приятели. Но я сегодня добрый: так уж и быть, сделаю из тебя настоящую женщину!
Рука его снова потянулась к гульфику. Лишь мгновение всматривалась Эйрин в пустые, остекленевшие глаза Леотана, и этого краткого мига оказалось достаточно, чтобы страх и отчаяние сменились вскипающей волной всепоглощающей, неудержимой ярости. Всю свою жизнь она была вынуждена переносить общество людей без сердца и совести. Всю свою жизнь, начиная с раннего детства, она заставляла себя угождать им, заискивать перед ними, расточать любезности — лишь бы только заставить их хоть ненадолго забыть об ее телесном изъяне. Хватит! С нее довольно! Гнев заполнял все ее существо, затягивая мозг непроницаемой алой пеленой, и Эйрин не противилась этому, впервые в жизни ощущая себя свободной, окрыленной, неуязвимой и могущественной. Она вновь подняла голову и бестрепетно встретилась с ним взором. Тело ее сотрясала крупная дрожь, порожденная ненавистью, накопившейся в ней за девятнадцать лет.
— Я… настоящая… женщина! — раздельно произнесла баронесса. — А ты тварь! Получай же!
Леотан вылупил глаза от неожиданности и вдруг смертельно побледнел. По телу его пробежала судорога. Из носа потекла кровь.
Эйрин стремительно изливала в него рвущиеся наружу потоки ярости и гнева. Теперь уже Леотан заметался, ища спасения в бегстве, но все его члены были поражены конвульсиями, он задыхался, глаза выкатились из орбит. Кровь уже не сочилась, а хлестала струей, и не только из носа, но и изо рта и ушей. Он жалобно всхлипнул, но лишь замарал кровью гульфик штанов.
— А теперь убирайся прочь от меня, негодяй! — презрительно бросила Эйрин и нанесла последний мысленный удар.
Леотана отбросило к противоположной стене. Падая, он издал душераздирающий вопль, захлебнувшийся еще до того, как он коснулся лопатками пола. Тело его распростерлось в быстро увеличивающейся луже из крови и серой мозговой массы.
Эйрин выпрямилась и с трудом разжала сведенные в кулак пальцы. Окинула взглядом труп. Она сделала это! Волна слепой ярости выплеснулась вся, без остатка, оставив ее опустошенной и разбитой. Внезапно ее начал трясти озноб. Девушка не могла отвести глаз от чудовищно изуродованного лица того, кто всего несколько минут назад считался одним из первых красавцев во всех Семи доминионах. Что она наделала? Рассудком Эйрин понимала, что не могла поступить иначе, что должна была уничтожить монстра, но сознание того, что она совершила убийство — пусть даже вынужденное, — не давало ей прислушаться к доводам здравого смысла.
Ты убийца, Эйрин! И ты теперь такое же чудовище, каким был лежащий у твоих ног мертвец. Или еще хуже.
Прижавшись спиной к холодной стене и соскользнув на пол, баронесса обхватила руками колени, уткнулась в них лицом и горько разрыдалась.
99
Дарж остро ощущал затаившуюся в стенах замка угрозу.
Он переступил с ноги на ногу, при этом кольца надетой под туникой кольчуги глухо звякнули. В крошечной подсобной комнате царил ужасный холод. Ею пользовалась только прислуга, поэтому на стенах не было гобеленов, пол не покрывали ковры, а в камине не пылал огонь. Впрочем, рыцаря это обстоятельство ничуть не беспокоило и даже радовало: в тепле человек неизбежно расслабляется, и его начинает клонить ко сну, тогда как холод позволяет сохранить зрение острым, слух чутким, а дух бодрым. Немалый опыт, приобретенный эмбарцем в дальних странствиях и многочисленных битвах, а также интуиция, выработанная за годы подсказывали эмбарцу, что все эти качества потребуются ему в полной мере задолго до окончания этой ночи — самой длинной в году.
От нечего делать Дарж принялся разминать кисти рук — владение двуручным рыцарским мечом требовало не только могучих мышц, но и гибкости пальцев. Несмотря на толстые кожаные перчатки, пальцы сильно закоченели и похрустывали в суставах, когда он сжимал и разжимал кулаки. Что поделаешь, мороз всегда был плохим союзником закованного в броню воина. Железо замерзало быстрее, чем живая плоть, и от него исходил леденящий холод, от которого стыла кровь и так ломило суставы, будто в каждый из них вгрызалась дюжина крошечных прожорливых дракончиков. Рыцарь с грустью вспомнил молодость. Тогда он вообще не обращал внимания на зимнюю стужу, хотя — еще в бытность оруженосцем — несколько лет прослужил на северных рубежах родного Эмбара и провел немало ночей на смотровых площадках дозорных башен пограничных крепостей. Зимы в тех краях случались такими суровыми, что пущенная со стены струя порой замерзала, не успев долететь до земли. Да, славное было времечко, но и годков с тех пор немало минуло!
Это твоя сорок четвертая зима, Дарж, и ты давно не молод. Еще немного — и придется уходить на покой. Будешь сидеть у камина, завернувшись в теплый плед, и рассказывать байки о былых сражениях, которых никто, кроме тебя, не помнит и о которых никто не желает слушать.
Он с усилием распрямил пальцы. Ну нет, не дождетесь! Рановато ему пока превращаться в беззубого деда, греющего у очага старые кости. Эрл Стоунбрейк еще всем докажет, что его преждевременно списывать со счетов!
Шумно выдохнув в усы, эмбарец с надеждой покосился на дверь. Сколько еще ему ждать? Он не знал ответа на этот вопрос, знал только, что рано или поздно она откроется. Леди Грейс и Трэвис Уайлдер должны, согласно плану, выявить убийцу среди приглашенных на праздник гостей, а леди Эйрин — заманить его сюда под благовидным предлогом. Бельтан незаметно последует за ней, а затем оба рыцаря, обнажив мечи, заставят того сдаться. Но взять его нужно непременно живым: леди Грейс рассчитывала использовать показания пленника, чтобы убедить участников Совета Королей все же принять на последнем заседании решение объединить силы и совместно выступить против Бледного Властелина, и потому особо настаивала на необходимости сохранить жизнь заговорщика.
Дарж одобрительно кивнул. Необыкновенная женщина! Никогда не сдается, всегда готова биться до последнего. Жаль только, всерьез верит, что можно спасти мир, если приложить для этого достаточно усилий. Благородная цель, несомненно, и за это он от всей души преклонялся перед ней, но давно убедился на собственном опыте, что одного желания, пусть даже подкрепленного упорством, решимостью и высокими идеалами, нередко бывает недостаточно. Случается так, что, сколько ни бейся, сколько ни старайся, сколько ни рискуй головой, а все равно приходится смириться с тем, что ты не успел спасти или не смог уберечь самое ценное в твоей жизни.
Или взять ее затею с захватом в плен убийцы-заговорщика. Леди Грейс нельзя, конечно, отказать ни в изобретательности, ни в логике. Она выдвигала гипотезу, собирала факты и выстраивала их таким образом, чтобы получить доказательство истинности или ложности предложенной версии. Будучи сам алхимиком-любителем, Дарж не мог не восхищаться ее научным подходом к проблеме, тем более что в своих занятиях часто сам пользовался аналогичными методами. Единственным, но весьма существенным недостатком в ее стройной логической схеме было то, что она предполагала наличие столь же стройного логического мышления в мозгах тех королей и королев, которых она собиралась убедить.
