— Ух ты какой грозный, — хохотнул Аграв. — А я бы на твоем месте отдался бы в руки такого правосудия. Как думаешь, тебя будут сечь или наказание окажется более суровым, и тебя защекотят насмерть?
— Все бы тебе зубоскалить, — покачал Кен головой.
— С самого начала нашего похода, еще во Флориде я жаловался королеве на плохой подбор команды для посольства. Вечные Небеса, меня окружают дремучие тупицы и похотливые мерзавцы! Но когда это женщины слушали старых солдат!
— Насчет дремучести спорить не буду, — беззлобно сказал рыжебородый. — Вагр действительно иной раз ведет себя, как скорбный умом дикарь из Великой Топи, а вот насчет «похотливости», это ты совершенно зря. Отношения, которые у меня складываются с этой лесной нимфой, носят, как сказал бы пер Сагенай, чисто «платонский» характер.
— Платонический, — машинально поправил друга Кен и тут же ухмыльнулся. — Только ты не забудь с приходом сюда пера Сагеная прикрыть сумкой прореху на штанах, а то неловко получится.
Аграв поспешно отпустил ступню дриады и принялся изучать свои штаны из толстой шкуры ластоногого, а Кен от хохота едва не свалился на землю.
— Ладно, платонический ты мой лесоруб, — отсмеявшись, сказал он. — Зачем мы им нужны, если оставить в стороне страшную месть за искалеченное дерево?
— Честно говоря, не очень я это понимаю, — признался Аграв. — Только сдается, в первую голову им нужен наш святоша, пер Сагенай.
— Вот как, — Кен нахмурился. — Нечистый дорого бы дал, чтобы захватить в плен одного из самых известных воинов-священников Универсальной Церкви. А что говорил Гимп, имеют они какое-то отношение к Кругам Тьмы?
— Да что ты, — замахал на него руками возмущенный Аграв. — Иеро, Лучар и Гимп им помогли против какого-то могущественного врага лесного народа. Они вечные данники наших друзей и союзников, да и с эливенерами знаются, с тем же братом Альдо.
— Ну, если с Альдо, — недоверчиво протянул Кен.
Тем временем гомон наверху утих, и вниз стали спускаться остальные дриады. Изящные и грозные одновременно, они были красивы какой-то нечеловеческой красотой.
«Интересно, что же портит все впечатление? — лениво думал Кен, разглядывая рассаживающихся на ветвях дриад. — Острые ушки, зеленоватый отлив кожи или шевелящиеся волосы? Впрочем, слишком много стройных девиц без всякой одежды притупляют зрение. Рассмотреть бы одну из них на фоне какой-нибудь деревенской красавицы из западной Атви, вот тогда можно и вердикт окончательный выносить».
Главная нимфа, у которой на поясе висел посеребренный витой рог какого-то диковинного животного, защебетала, отвернувшись от Кена и глядя на флоридянина. Тот, хмыкнув, сказал атвианцу:
— Они очень злы на тебя за дерево и намерены привести приговор в исполнение.
— А почему это она обращается только к тебе? Или с подсудимыми они не общаются? — спросил, лениво зевнув, Кен.
— Со мной им легче общаться. — Аграв почесал в затылке, не в силах сформулировать мысль, и тогда предводительница странного народа, показывая, что прекрасно понимает человеческую речь, послала Кену картину. В ней он принял образ громадной черепахи с толстым замшелым панцирем.
Аграв захохотал.
— Видишь, ты словно замкнулся от них, спрятался, не оценил их красоты неземной, командир!
— Ох, мне эти бабы! — вздохнул атвианец, но сам себе признался, что, в отличие от рыжебородого, у него действительно чувствуется определенное эмоциональное отторжение этой слишком неземной, излишне совершенной красоты.
— Схватил бы, что ли, любую из них за задницу, — продолжил Аграв с широкой улыбкой на губах, — глядишь, скидка в приговоре бы вышла.
— Еще чего, это как каменную статую обнимать, — вырвалось у Кена.
Предводительница вэйлэ-ри возмущенно защебетала. Аграв, сделавшись серьезным, торжественно произнес:
— За нанесения вреда облюбованному ее народом дереву ты будешь наказан тем, что получишь возможность ощутить то, что почувствовало искалеченное тобой дерево!
— Это как же, во мне дырку провертят, что ли? — спросил не очень-то встревоженный Кен, когда вдруг на него обрушилась лавина боли.
На несколько мгновений, растянувшихся для него буквально на столетия, он сделался гигантским деревом.
Его корни ушли в сырую почву, откуда по корням тянули из плоти земли жизненные соки, его ветви простирались к солнечному свету и дождевым облакам, овеваемые ветрами. Его кожа стала корой, а мышцы — древесной мякотью. Прямо напротив сердца появилась тупая боль от воображаемого ножа, терзающего его тело.
Кен заорал нечеловеческим голосом и очнулся, хлопая глазами, словно проспал долгие годы в кошмарном бреду.
Аграв крепко держал его за руки, не давая свалиться вниз, а вэйлэ-ри беззаботно щебетали, рассевшись на ветвях, словно стая лесных пташек, встречающих зарю.
— Как ты, атвианец? — встревоженно спросил флоридянин.
— Я в порядке. Пусти, руки сломаешь, — буркнул Кен, в глазах которого стоял ужас.
Наваждение пропало, но он продолжал краешком сознания чувствовать свое единство с лиственным гигантом.
Внезапно в его голове появился чистый женский голос:
«Теперь ты знаешь, что нельзя вредить большим деревьям. Удивлен? Нас научил так разговаривать тот, другой человек», — перед мысленным взором Кена появился пер Дистин, едущий по тропическому лесу верхом на лорсе, перед мордой которого трусил небольшой черный медведь.
«Забавно, — понял Кен, — они воспринимают эту троицу как одно существо!»
Предводительница продолжила:
«Здесь, далеко от нашего гнезда (родины) очень мало деревьев с листьями, растут только толстые палки с зелеными иголками и другие, совсем незнакомые. Не обижай больше Делони».
— Это уж точно, больше никогда не стану!.. — вслух сказал Кен, на что Аграв удивленно поднял брови.
Предводительница мысленно сказала:
«Твои друзья уже подошли совсем близко, встревоженные дымом. Этому мы послали призыв, а остальные идут спасать вас».
Кен увидел смутную картинку: на опушке леса растерянно стоит весь его отряд, а впереди всех — пер Сагенай, вокруг которого действительно клубятся сполохи света.
«Этот нужен нам… (внутренний голос на время пропал). А вы можете спускаться с Делони, и идти (куда вам надо). Светящийся человек вас догонит. Но у меня есть что-то (важное, большое, тревожное) для вас».
Кен сосредоточился.
Ментальная картина показала ему вначале брата Альдо, весьма размытого, словно со старинной гравюры, потом на него наложилась весьма похожая копия отца Вельда, эливенера, который должен был встретить отряд на границах Объединенного Королевства — о чем никто в целом свете не должен был знать!
«Похоже, она хочет сказать, что видела совсем недавно человека, похожего на знакомого ей Альдо и неотличимого от нашего Вельда», — помедлив, догадался Кен.
