Серебряный чертыхнулся и торопливо окрестил рот.
— Скуратов жаловался, что увели у него мастера толкового.
— Он себе другого найдет пищали ломанные ладить. А этот пусть кукол хитрых мастерит. Появлялся ли купец Баженов?
— Тут он, в Тирзене. Как и пристало новгородцу, торгуется с немчурой, объегоривает помаленьку.
— У меня к нему дело есть. Пусть зайдет в шатер, как в лагере объявится.
* * *
…На следующий день появился Баженов.
— Надобна мне книжица басурманская, с виршами. Ариосто некоего писания.
— Надобна, княже, так будет. Чтобы новгородцы — и не нашли?
— Долго ли ждать?
— А совсем немного. Тут и без меня бы справились, коли с умом бы подошли. В Тирзене есть человечек генуэзский, у которого всякие латинские книжицы и свитки имеются. К обеду пришлю тебе Аиста.
— Ариосто, Илья Анисимович, а не Аиста.
— Пришлю обоих.
— И еще слово и дело есть к тебе, касаемо Генуи, Есть там артель балаганная. бродячих артистов содержащая. Надобно им отписать ладную грамоту. Дескать, русский князь Басманов заводит при себе театр тележный, да отправляет в Европу злато зарабатывать.
— Отступную уплатить цеху, — догадался хваткий Баженов. — Это дольше времени займет, но сладим.
— Сколько надо злата и серебра — проси.
— Пока без надобности мне. Но коли расходы велики окажутся — вспомнит торговый человек Баженов княжье слово.
— Как дела у тебя с Ганзой идут?
Баженов помялся.
— Плоховато.
— А что так?
— Все из-за витальеров некоего Карстена Роде. Громит он их караваны морские, словно белка орехи. Оттого нищают тамошние купцы, неохотно ведут навигацию в студеном море. Стали с туркой товарами обмениваться, да с гишпанцами. Унять бы датчанина, княже, ведь совсем Новгород зачахнет. Англия далеко, а Ганза близко.
— Новгород не зачахнет, не тот город и не тот люд там обитает, чтобы чахнуть. — сурово произнес Басманов. — А если уймется, как ты советуешь, Карстен Роде, то завтра же Орден вновь воспрянет.
Баженов покорно кивнул головой. С опричниками не поспоришь о коммерции. Воевода улыбнулся:
— Да тебе-то что кручиниться, Илья Анисимович? Небось прознал уже, что северная навигация с аглицкой стороной скоро сладится? Так ты в накладе не останешься.
— Слыхал я кое-что, — осторожно поддакнул Баженов. — Про Вологду и все прочее. Но то — дело далекое, а Ганза…
— А Ганза кормит Орден и иных наших злейших врагов. Так что быть ей битой на студеном море, пока не отречется от магистра да от свенов.
— Этого никак не может случиться.
— Значит, никак не может случиться, и чтобы унялся Карстен Роде!
С чем Баженов и удалился, тяжело вздыхая и качая головой. Ему ли было не знать, что доселе лояльно относившиеся с Иоанну Грозному торговые круги Великого Новгорода постепенно склоняются к скрытой измене. Во все времена предпочитая торговлю войне, купцы видели в экспансии на запад угрозу своим привилегиям служить для России единственным окном к франкам и англичанам, гишпанцам да генуэзцам.
Уже Нарва стала составлять определенную конкуренцию для хольмгардских воротил, а что будет, если отойдет к Москве Ревель? А иные порты орденские?
Но Илья Анисимович, хоть и оказывал Басманову и опричнине в целом определенные услуги, никогда не рассказывал государевым людям о своих собратьях по ремеслу. Да и в советники князьям не нанимался…
А ведь случись так, что заговорил бы он про настроения новгородские, не вышло бы известной карательной экспедиции опричников годами позже, когда вызревшую измену рубили с корнем, резали по живому, нанеся городу непоправимый урон, сказывавшийся еще долгие века…
Следующим днем появился у шатра князя косой мастер, гордо неся завернутую в рогожу куклу. Басманов велел развернуть творение, долго рассматривал, кряхтел, вспоминал заморский образец. Не удовлетворившись, велел вызвать сицилийца вместе с его куклой и толмачом.
Ясное дело, шумный выходец со средиземноморского острова принялся лаять поделку московита, но в глазах читал Басманов удивление.
Сам он положил напротив себя две искусственные натуры, помолчал и молвил умельцу:
— Проси любой награды, но прежде знай — ни в чем не будешь знать ты нужды, если станешь делать для моего балагана подобные фигуры.
Вызвали в шатер ангмарца.
— Готовы ли твои люди показать, как двигаются эти истуканы?
— Готовы, — выдохнул назгул, положившись на слово Дрели и Кормака.
Те явились и принялись натягивать полотно на шестах напротив временных княжеских хором.
— Нам не до церемоний, — остановил их опричник. — Показывайте.
Импровизированным представлением он остался доволен, от толмача и слов сицилийца просто отмахнулся.
— Вот вам книжица этого Ариосто, — сказал он. — Поспешите с переводом, ибо отправляю я закор-донников в Москву. А сами толково разберитесь, что станете в Европе показывать. Тут уж я вам не судья и не указ. Когда изготовитесь, дайте знать через дьяка Трифонова, он в Тирзене остается по моим делам главным. Он даст денег и указания особые, куда прежде всего направляться, что выведывать и как о себе давать знать в Ливонию.
С неодобрением оглядел он сияющую физиономию Дрели.
— Баба в таком деле…
— Я и на ладьях ходила, — смело вскинула голову эльфийка.
— Есть у них хитрая, словно хорек лесной, фрау Гретхен, — философски заключил опричник. — Будет и у нас такая же, Бог даст.
Он помедлил, еще раз любуясь творением Левши Тирзенского.
— Ничего не примечаешь, боярин? — спросил он со смехом у задумавшегося ангмарца.
Тот вгляделся и, сжав кулаки, повернулся к Дрели. Под поднятым забралом русской куклы проглядывало его собственное лицо, вылепленное из глины, аляповато раскрашенное. Черты были едва уловимо искажены, что создало совершенно гротескный и почти отталкивающий образ.
— Так это она?! — подивился князь. — Ну, деваха! Но больше, чур, не насмешничать!
— Я тебе потом кое-что на ушко скажу, — пообещал назгул. — Ласковое такое… От самого сердца…
— Злато уже послано в артель балаганную, на сем все, что в моих силах заканчивается, — подытожил Басманов. — Дальше служить тебе царю и отчизне в далеких землях, среди ворогов и басурман. Крепко подумала?
— Крепче некуда, княже. Разберемся с писаниями Ариосто, и готовы хоть в Австралию… В смысле, хоть к папе Римскому.
— К папе рановато нам соваться. Этот овощ не про нас еще. Ступай и учи вирши латинские.
