Второй этаж… Я был здесь около полугода назад, когда встречался по делам с Леверкойским бароном. Очень давно, я подзабыл, как расположены эти комнаты… Но свет маячил только в конце одного из коридоров и еще мне показалось, что я слышу звон оружия и топот… Или это мой амулет шутит со мной шутки? Я отшвырнул цацку, мне больше не понадобится магический амулет, связанный с медальоном покойного Вальнта… Он только мешает. Да, впереди в самом деле звенели клинки. Я, стараясь не топать, пошел на шум. Точно – вот дверь, ведущая в баронские “покои”… Поперек прохода простерлась нога в тяжелом сапоге – мертвый сэр Вальнт… А шум схватки стал совсем отчетливым. Странно, но Эрствин еще держался. Я осторожно заглянул в проем – нужную мне дверь комнаты племянницы барона легко было узнать по выломанному ударом эльфа замку. Я тихонько подкрался к ней, вытащив на ходу из кармана перстень, заряженный своего рода боевым заклинанием. Вообще-то, хорошая вещь в уличной потасовке, когда бьешь кулаком… Но может пригодиться и вот так, на расстоянии. Я заглянул в комнату и мне сразу стало ясно, почему Эрствин все еще жив – Меннегерн развлекался. Он легко теснил парнишку, которому, ясное дело, не хватало сил парировать удары эльфа. Мальчик был измотан и тяжело дышал, вот я увидел, как он оступился – и тут же острие клинка Черного Ворона ужалило его в плечо. Эрствин скривился, но отскочил в сторону, вырываясь из угла, куда его загнал противник. Тот позволил мальчику отступить к центру комнаты, намереваясь продолжить “игру”. В шести или семи местах на одежде Эрствина выступила кровь, забаву эльф выбрал довольно однообразную. В другом углу я заметил скорчившуюся фигурку Лерианы, девушка сжалась и стиснутыми кулачками прижимала к горлу складки плаща… Когда эльф снова ранил ее родича, она тихо всхлипнула… Я тщательно прицелился и, дождавшись удобного момента, швырнул свой перстень – и тут же бросился следом.
С заклинанием – а оно действует как довольно сильный тупой удар – хитрость заключалась в том, чтобы угодить в противника именно камнем, а не металлическим ободом. Ну, когда перстень на пальце, то все просто, а тут… Впрочем, мне повезло – удар вышел таким, что даже сбил Меннегерна с ног, однако прыткий эльф успел извернуться в падении и, упав на пол, тут же перекатился, уходя от моего следующего удара. Не тут-то было, я наступил ногой на полу черного плаща и сдержал движение противника – и сразу же рубанул почти наугад. Эльф снова увернулся, однако я все же зацепил его. И тут же повторил удар – мне снова удалось его достать острием, самым кончиком – но Меннегерн встал на ноги. Немного странно, я едва оцарапал эльфа, однако тот оба раза дергался так, словно получал чувствительную рану. Видимо, дело в моем мече? Не зря же заговорщики возлагали на оружие Бибнона столько надежд… Поднявшись, эльф отступил, разглядывая меня. В комнате было темно, но эльфы прекрасно видят во мраке. Впрочем, тут мы с ним были практически на равных – мои амулеты также обостряли зрение.
– Ага, еще один человечек, – произнес эльф, кривя тонкие губы, – еще один маленький славненький неуклюжий человечек. За то, что ты ударил меня в спину, я убью тебя очень больно, человечек. Да, а чем ты меня ударил?
Взгляд эльфа скользнул по полу – должно быть в поисках тяжелого массивного предмета, долбанувшего его в спину и сбившего с ног. На полу ничего не было и я, воспользовавшись удивлением Меннегерна, перешел в атаку. Отвечать на его угрозы я не стал, берег дыхание. Мне казалось, что моя атака будет неотразимой, но эльф непостижимо быстро сместился в сторону и заявил:
– Медлительный человечек. Да еще и хромой. Сейчас я его убью и мы еще поиграем, дитя. Верно?
Эрствин, который отполз в угол к Лериане и в изнеможении сидел, прислонившись к ее ногам, только вздохнул, даже не делая попыток подняться – настолько он обессилел.
Я снова попытался атаковать – и снова безрезультатно, Меннегерн легко уходил. Он не парировал удары, а уклонялся, изучая, должно быть, мою манеру ведения боя. Я понял, что ему на это не потребуется много времени и по-настоящему испугался. Справиться с Меннегерном мне было явно не по силам. Я принялся атаковать, беспорядочно нанося удары, поскольку надеялся, что эльф все же устал после сегодняшних подвигов, но мой противник был быстр и подвижен. И выглядел даже, пожалуй, свежее, чем я… Однако я продолжал атаковать, уповая только на чудо. И в конце концов эльф не уклонился, а поднял клинок, парируя мой удар. Сам не знаю, каким чудом я догадался, что сейчас наши мечи наконец-то встретятся и вложил в этот удар всю силу, какую только мог. Звон, скрежет – внезапно князь, не сдержав моего удара, полетел на пол. И рухнул поблизости от скорчившихся в углу ребятишек. С неожиданной прытью Эрствин бросился к эльфу и всадил ему меч в бок. Я занес клинок, Эрствин тоже приготовился повторить свой выпад, как вдруг эльф как-то странно отскочил в сторону, вывернулся из-под наших мечей и бросился вон из комнаты…
* * *
Я довольно четко помню, как покинул замок. У самых ворот я вдруг отчего-то заволновался, что не смогу вырваться наружу… Почему? Створки были распахнуты настежь, поблизости не было ни одного живого человека, только несколько трупов – почти все болотники, застигнутые врасплох и не сумевшие отстоять ворота… Схватка уже сместилась к горящему замку, там по-прежнему в дыму раздавались вопли и звон оружия. Скорее всего, исход схватки был все еще сомнителен, но мной владела только одна мысль – бежать… Я так заторопился, что снова попытался подняться и даже сделал два шага – собственно, я не шел, а просто перебирал ногами в падении…Но успел все же схватиться руками за массивную скобу на створке прежде, чем свалился. Под моим весом створка еще немного повернулась в ржавой петле, издав ужасающий визг. Перебирая руками по осклизлой влажной древесине и медленно переставляя ноги, я выбрался наружу и, едва оставил опору и сделал шаг по дороге, как тут же свалился. Левая нога окончательно отказалась выдерживать вес тела…
Если бы я мог хоть немного соображать, то обязательно прихватил бы что-то вроде костыля, да просто надежную палку, на которую можно было бы опираться при ходьбе. Ну, какое-нибудь сломанное копье, или топор, что ли… Но я так спешил, в ужасе ожидая, что ворота захлопнутся передо мной, что кто-то вдруг на меня нападет… Я сам не могу сказать, чего я боялся – но накативший вдруг безотчетный страх гнал и гнал меня подальше от горящего Дашстеля… И я пополз – по мокрым вонючим стволам, втоптанным тысячами ног в болотную жижу. Эта жижа – мерзкая, вонючая полужидкая субстанция, вязкая и тягучая, выступала между досок и бревен, которые образовывали дорожный настил, мазала, пятнала меня, словно намереваясь пометить навеки, наложить несмываемое клеймо: “Ты мой, ты вечный раб памяти о болотах, вечный раб страха перед болотами, вечный, вечный, вечный…” Но я полз, стиснув зубы, размеренно перебирая окровавленными ладонями – полз.
Все, что было потом, слилось в памяти в один сплошной безликий ряд, среди невнятных серых образов которого яркими знаками выделялись отдельные редкие воспоминания. Помню, как на рассвете я обнаружил мертвого Вздоха. Я подполз к нему. У сержанта было перерезано горло, но это меня совсем не взволновало. Я мельком оглядел его вывернутые карманы – разумеется, ничего ценного там не было. Но я знал, где у Вздоха в полу нижней рубахи зашита серебряная монета и отыскал ее. Еще я позаимствовал кое-что из его одежды…
