На самом деле Хоксмур вовсе не хотел заставлять всех этих людей страдать, ломать им жизнь и держать их в качестве пленников. Особенно здесь, когда они находились практически в когтях чудовищного берсеркера — возможно, еще наполовину живого. Но что ему оставалось?
Нику пришлось признать, что ситуация слишком запутанная и она начинает ставить его в тупик.
Нет, это несправедливо! Он не хочет отвечать за чужие жизни! Он был задуман как пилот и архитектор, а не философ. Не как политический, религиозный или военный лидер. Не как… не как любовник и обольститель Хоксмур мог заглушить свою обиду и неуверенность лишь одним способом — сказать себе, что страдания, которые причиняют ему эти неразрешимые проблемы, и есть самое надежное доказательство того, что, как бы ни собирались его программисты использовать свое создание, создали они человека.
ГЛАВА 9
В последнем обрывочном послании Фрэнка Маркуса было нечто такое, что до сих пор приводило Ника в задумчивость: а именно тон, которым были произнесены эти слова.
Когда Хоксмур попытался привлечь внимание премьера и всех прочих к этому посланию, Дирак прослушал запись и отмахнулся.
— Люди часто в последний момент взывают к Богу. Во всяком случае, так считается. Конечно, эта потеря так же печальна, как и все прочие, но я ничего не могу с этим поделать. Возможно, именно такую смерть выбрал бы для себя Маркус. На самом деле в определенном смысле слова он ее и выбрал.
— Ясно, сэр, — отозвался Хоксмур. И все же он не мог отмахнуться от этой записи так легко, как это сделал его хозяин.
Но были неотложные дела, и их нужно было решать. Во время последней стычки огромный берсеркер, о который разбился катер Фрэнка, недвусмысленно продемонстрировал, что все еще обладает грозным оружием ближнего действия, включая ловушки из силовых полей. Одна из таких ловушек, по всей видимости, и послужила причиной гибели Маркуса. Уцелевшим малым судам и самой яхте стоило бы держаться от этого берсеркера на безопасном расстоянии. Правда, никто не мог с точностью сказать, какое именно расстояние в данном случае считается безопасным.
Некоторые обломки — результаты сражения — оставались видны почти час после того, как абордажная группа проникла на станцию. Куски искореженного металла кружили, словно в водовороте. Их удерживало рядом с ареной закончившегося боя сложившееся на короткое время равновесие случайных сил. Но через час последний из этих обломков исчез из виду. Их унес прочь едва ощутимый ветер, возникающий при прохождении кораблей через не абсолютно пустое пространство.
С каждым днем и каждым часом группа поврежденных кораблей все дальше погружалась в глубины туманности Мавронари. Пространство, по которому они двигались, по меркам планетарной атмосферы вполне могло считаться вакуумом, но постепенно оно становилось менее пустым.
Сейчас на расстоянии нескольких тысяч километров в любом направлении не видно было ни малых кораблей, ни машин. В общем, ни врагов, ни друзей. Хоксмур продолжал исправно нести стражу. Ник пытался решить, хочет ли он, чтобы люди оставались на станции, и как ему следует действовать в том или ином случае.
Чтобы нормально выполнять обязанности часового, Нику достаточно было бросить на это дело меньше половины своих мощностей. В общем, он наблюдал за космосом вполглаза и большую часть своего времени проводил с Женни. Как только ему предоставилась такая возможность, Ник разбудил Женевьеву и радостно поведал ей о победе.
Когда Женни покинула свою спальню и отправилась вместе с Хоксмуром на прогулку по прохладным полутемным залам аббатства, она сказала:
— До тех пор пока мы остаемся всего лишь облачками света, потоками электронов, мы можем лишь пытаться как-то радовать друг друга и делать вид, что действительно радуемся. Возможно, вам этого довольно. Меня же это никогда не устроит.
— Значит, госпожа моя, это не устроит и меня. Нет, Женни, я хочу быть с вами. И я буду с вами, так или иначе, и сделаю вас счастливой.
Леди внимательно взглянула на своего кавалера. Сейчас глаза Женевьевы казались особенно огромными.
— Тогда мы должны обрести плоть оба. Другого пути нет.
— Значит, мы ее обретем. Клянусь вам. Я раздобуду для нас настоящие человеческие тела.
— Вы уже говорили об этом. Но я сомневаюсь, что это в ваших силах.
— Если мне будет позволено воспользоваться ресурсами, находящимися на борту биостанции, я это сделаю.
Премьер выбрал себе в жены женщину, умеющую быстро соображать.
— Вы имеете в виду зародыши? То есть колонистов?
— Один из возможных способов — воспользоваться зародышами. На станции сейчас находится около биллиона потенциальных тел, из которых мы можем выбирать.
Леди нахмурилась:
— Но они же…
— Что — они? Вы хотите сказать, что вас сдерживают моральные нормы, потому что они — люди? Позвольте с вами не согласиться. Зародыши — это скорее генетический проект сосудов из плоти. Сосудов, которые останутся пустыми, пока мы не сможем заполнить их собою. Должен существовать способ это сделать.
Кажется, Женевьева невольно позволила себе поверить, что это действительно возможно.
— Но даже если мы действительно отыщем такой способ, он же займет годы! Вы хотите сказать, что собираетесь вырастить новые тела в маточных репликаторах? Но я не желаю снова становиться младенцем-Точно так же, как и я не горю желанием приобретать подобный опыт, — пожал плечами Хоксмур. — Кроме того, я подозреваю, что нельзя пересадить сознание взрослого человека в такой незрелый мозг. Но способ провести пересадку сознания в тело существовать должен. А вы в вашем нынешнем состоянии вполне можете проспать хоть десять, хоть двадцать стандартных лет, пока предназначенное для вас тело не вырастет и не разовьется. Вы можете отдыхать целое столетие, если на то появятся веские причины, но для вас оно останется кратким мигом.
— Так же, как и вы.
— Да, конечно. Не считая того, что премьер не позволит мне отдыхать больше часа. А я должен считаться с его приказами, если мы хотим выжить. — Ник замолчал, раздумывая. — К счастью, премьер, кажется, не слишком спешит домой. Он не желает отказываться от надежды найти вас или найти способ, позволяющий, в некотором смысле слова, вернуть вас.
— Что вы имеете в виду?
— Кажется, он сейчас думает о вашем ребенке.
— А! Я и сама иногда о нем думаю. Но этот ребенок не будет мною. — На некоторое время леди умолкла, потом дала волю чувствам. — О, Ник! Если вы сможете сделать это для меня, сможете вернуть меня обратно, я навсегда стану вашей! — Через несколько секунд Женевьева добавила:
— Как вы собираетесь это сделать? Мой… мой муж и все остальные — они не должны…
— Конечно же, они ничего об этом не узнают. Если я найду способ создать для вас тело, вы не вернетесь к нему.
