Присутствие беженцев на его корабле расслабляло бы его команду и отвлекало бы от поставленных задач. Он был уверен, что его новый корабль, пусть еще и не испытанный в бою – самый лучший и боеспособный во всем эскадроне.
Если дорога на Лайоунинг казалась невероятно длинной, то возвращение домой тянулось бесконечно. Сердца всех спасателей были заполнены нетерпением и безмолвным страхом перед лицом неизвестности.
Доминго приказал всем кораблям держаться вместе, как и прежде. Причина все та же: они должны собрать воедино все силы, чтобы в случае нападения дать отпор. Когда берсеркеры одерживают такую сокрушительную и легкую победу, велика вероятность, что им захочется записать на свой счет еще одну победу, им захочется разрушать и убивать дальше.
Никто из летевших не осмеливался выразить вслух общий для всех страх перед тем, что может их ожидать при возвращении домой. Все, не переставая, думали только об одном.
Если рассуждать логически, то после успешного боя в Лайоунинг, берсеркер мог отправиться на Шубру.” Но мог и еще куда-нибудь... В другое место...
Вдруг, Полли Суслова почувствовала витающий в воздухе дух легкого, молчаливого обвинения, будто Доминго просчитался и принял неправильное решение, будто его тактические расчеты не оправдали себя. Конечно, это было несправедливо. Он выбрал единственно правильный вариант действий. Они должны были откликнуться на отчаянный крик о помощи своих соседей именно так и ни как не иначе.
Другое дело, что помощь оказалась малоэффективной... Вместо того, чтобы перехватить берсеркеров, спасти Лайоунинг и предотвратить опасность, все чего они добились – это спасение двух перепуганных насмерть людей и ослабление защитных сил собственного дома. Ведь их уже день не было на Шубре.
Конечно, это было бы зловещим невезением, если бы враг предпринял атаку на Шубру за время их отсутствия. Но от такого коварного врага можно было ожидать чего угодно.
Дорога домой, наконец, подходила к концу.
– На детекторе – Шубра, капитан.
“Хорошо”,– подумал Доминго,– теперь через тридцать секунд или минуту я получу дальнейшие данные по детектору, а также картину поверхности, активности на ней... Только тогда можно будет точно узнать, что там дома, как?..”
Доминго знал, что не будет никакой открытой радиосвязи. Красная сигнализация, при которой радиосообщения не передаются, оставалась включенной с тех пор, как эскадрон отправился в путь. Вскоре можно будет ее отключить. А потом подумать о свадьбе Меймио и Гьюджара... Хотя придется немного отложить продолжение церемонии. Некоторое время понадобится для полного отключения красной сигнализации, затем для обмена сообщений и переговоров с базой. Затем...
Но прошло тридцать секунд, затем еще тридцать... Молчание всех систем становилось зловещим, просто невыносимым. Визуальные приборы были свободны и уже могли дать хоть какую-то картину знакомой и ровной поверхности, но... но на них все еще появлялись двусмысленные, неясные участки колонии... Слишком много облаков, в которых летает много ледяных кристалликов... Через пару секунд ему пришлось признаться самому себе, что поверхность Шубры не должна так выглядеть. Сигналы с защитных постов по-прежнему не поступали, а в этих пределах не должно, не может быть полной тишины. Сигналы обязаны поступать, за исключением тех случаев, когда... когда происходит непоправимое...
Этого не может быть! Нет! Только не это!
Минута, за которую ужасные предположения превращаются в реальность, кажется вечностью. Столько же длились секунды, в течение которых члены спасательной экспедиции осознавали, что их самые страшные опасения оправдываются.
Шубра лежала перед ними в руинах, почти так же, как и недавно оставленный ими Лайоунинг
Люди на борту “Пэрла” непроизвольно вскрикнули от ужаса.
Затем наступила оглушающая тишина.
Оцепенение было непродолжительным. За ним последовали судорожные попытки связаться с кем-нибудь там внизу. Но усилия были столь напрасными, сколь и отчаянными.
Где-то в глубине души теплилась надежда, что кто-то же должен остаться в живых. Доминго захлестнуло неистовое желание искать.
Он посадил “Сириан Пэрл” прямо на поверхность, потому что здесь, как и в Лайоунинг, космический порт был полностью разрушен и превращен в сияющую рану, похожую на кратер вулкана. Такую же картину представлял собой и центральный контрольно-защитный пункт.
Вслед за Доминго, прямо на поверхность рядом с “Пэрлом”, приземлились и остальные корабли эскадрона. Члены команды, защищенные шлемами и бронированными космическими скафандрами, высадились на поверхность и бросились в разные стороны, надеясь найти какие-либо признаки жизни. Глубоко под ними все еще ревела и содрогалась израненная планетоида.
Воздух был отравлен, все здания и сооружения стерты с поверхности, будто были снесены огненным смерчем. Смесь свежего снега и черного тумана кружилась в демоническом танце над разрушенным, изрытом воронками и, вдруг, ставшим таким чужим ландшафтом. Искусственная гравитация ослабла. Построенные глубоко под землей генераторы, создающие ее, повреждены и в ближайшее время снег с туманом улетят, унося с собой и кислород...
Первым побуждением Доминго было бежать в отчаянии, в бешенстве, чтобы узнать что же случилось с дочерью? Но он все еще мэр Шубры, вернее того, что от не осталось. И в первые минуты заставил себя принять все меры, чтобы не допустить дезинтеграцию как своей, так и остальных команд. Он обеспечил вначале поиск возможно уцелевших.
Через несколько минут до него дошла страшная весть – его дочь и ее товарищи по защитному посту найдены. Все мертвы.
Доминго забыл о своих обязанностях и на единственном наземном транспорте, доставленном сюда на борту одного из кораблей эскадрона, бросился к небольшому защитному посту Меймио.
Пост был также хорошо защищен, как и все остальные, располагавшиеся неглубоко под землей. Проникнуть туда можно было только через дверь, окруженную насыпью и спрятанную под нависшим над ней выступом скалы. Разрушенный взрывом вход был открыт. Массивная дверь свисала наполовину сорванная с петель, а внутренняя и внешняя стенки поста обвисали и уже начали плавиться, излучая красное тепло.
Доминго, защищенный бронированным скафандром, вбежал через разрушенную дверь. Вокруг постепенно росли насыпи отравленного снега. Внутри маленького помещения из камня и стали было достаточно светло, что позволяло различить лежащее на полу почти неузнаваемое тело.
Это было жалкое зрелище: перед ним предстали обожженные останки, уже расплавляемые ядовитым снегом. Он предполагал, что это его дочь только потому, что здесь был ее пост. Позже он заметил валяющийся неподалеку скафандр и рядом с ним куски ее белого свадебного платья.
Он в недоумении подумал: почему в момент смерти его дочь была без скафандра?
Когда убитый горем Доминго вскочил в наземный транспорт и уехал, не дожидаясь Гьюджара, молодой же человек вернулся на свой корабль, поднялся в воздух и тут же опустился рядом с укрытием Меймио. Забыв обо всем на свете, с окаменевшим сердцем, он вбежал в опустошенное укрытие вслед за Доминго. Неподдельное горе объединило его теперь с человеком, который должен быть стать его свекром.
