Холодное мерцание заливало стратегический центр.
Скопление хаотически трансформирующихся атомов, сенсоры, реле, сервомоторы. Где та могучая машина, которая разговаривала с ним? Повсюду и нигде. Во всем виновата зложизнь! Сможет ли он когда-нибудь все это забыть? Он пытался разобраться в своих чувствах, но не знал, с чего начать.
Вдруг всего в нескольких ярдах Доброжизнь заметил нечто инородное, застрявшее между балок, некую выпуклость, нарушавшую четкость функционального машинного интерьера. Присмотревшись, Доброжизнь узнал шлем скафандра.
Скафандр застрял между двумя балками, едва ли прочно, просто здесь не было других сил, чтобы сдвинуть его с места.
Доброжизнь повернул скафандр к себе. Из-за прозрачного забрала на него смотрели невидящие, но такие знакомые голубые глаза, а еще у лица за щитком шлема была аккуратная короткая борода.
– П-а... – выдохнул Доброжизнь. Он тысячу раз видел изображение этого лица в театре.
К древнему скафандру отца было что-то пристегнуто. Его отец нашел путь к стратегическому центру через Большое Повреждение.
Но старый скафандр подвел его, отец задохнулся, пытаясь донести до центра... бомбу. Это могла быть только бомба.
Доброжизнь слышал собственный голос как бы со стороны, но не понимал слов. Слезы не давали видеть нормально, он почти ничего не видел из-за навернувшихся слез. Плохо слушающимися пальцами он отстегнул бомбу от скафандра отца...
Хемпфил выбился из сил и больше не сопротивлялся, только тяжело дышал, пока сервомашина тащила его из лифта в камеру для пленных. Вдруг машина замерла, манипуляторы выронили его на пол, где он довольно долго лежал, приходя в себя, а потом снова набросился на серва. Пистолет отобрали, поэтому он колотил робота бронированными кулаками до тех пор, пока тот не перевернулся. Хемпфил пнул еще разок, потом сел верхом, всхлипывая и ругаясь одновременно.
Только минуту спустя до них дошла вибрация взрыва, уничтожившего сердце берсеркера. Пройдя по балкам и коридорам, она достигла их камеры почти незаметно.
Мария сидела на полу, смотрела на Хемпфила, одновременно испытывая любовь и жалость.
Успокоившись, Хемпфил хрипло сказал:
– Это еще одна ловушка.
Вибрация была почти неощутима, но Мария сказала:
– Нет, не думаю.
Обходя замершие корпуса сервомашин, Хемпфил отправился искать оружие и еду. Он обнаружил, что театр и изображения уничтожены, очевидно, автоматически самоликвидировались. Делать здесь больше нечего. Они могли отправляться на шлюпку.
Но Мария не обращала на него внимания, все смотрела на двери лифта, которые так и не открылись. Она тихо заплакала.
"Словно волна, парализующий страх. перед берсеркерами распространялся по Галактике впереди самой наступающей армады механических монстров. Даже на планетах, не тронутых войной, появились люди, внутренне зараженные, больные, дышащие темнотой. Мало кто теперь любовался ночным небом, звездами. Но тень смерти, накрывшая человечество, породила новую манию.
Я коснулся сознания одного из этих людей, чья душа умерла раньше, чем тело..."
3. ПОКРОВИТЕЛЬ ИСКУССТВ
После нескольких часов работы Херрон почувствовал усталость и голод. Окинув взглядом картину, он тут же представил себе одного из льстивых критиков: "Грандиозное полотно, резкая, жестокая линия! Огневое ощущение вселенской угрозы!" На этот раз критики будут в самом деле превозносить нечто стоящее, подумал Херрон.
Отвернувшись от мольберта, который стоял у голой стены, Херрон увидел, что его страж изменил позицию. Теперь машина стояла почти за его спиной, как простой любопытный зевака.
Херрон усмехнулся:
– Надеюсь, ты припас какое-нибудь банальное замечание?
Машина, отдаленно напоминающая человека, хранила молчание, хотя в том месте, где у людей было лицо, у нее находился громкоговоритель. Херрон пожал плечами и пошел искать камбуз. Берсеркер перехватил корабль всего через несколько часов полета в сверхсветовом режиме. Пирс Херрон, рядовой пассажир, не успел познакомиться с расположением служб.
Это был не камбуз. Это был настоящий салон, где представители высшего общества колонизированных планет, особенно дамы, увлеченные искусством, могли поболтать за чашечкой чая. "Франс Хальо был задуман как передвижной музей. Потом военные действия передвинулись в опасную близость от Солнца, и Бюро Культуры приняло фатальное решение: земные сокровища культуры надлежит переправить в систему Тау Эпсилона, где они будут в безопасности. "Франс Хальс" был идеально приспособлен для этой миссии, но, к сожалению, ни для чего другого.
Неожиданно Херрон увидел вход в отсек экипажа. Дверь была сорвана. Херрон не заглянул в проем. Не потому, что боялся, повторил он сам себе. К жестоким зрелищам он был равнодушен так же, как и к большинству других вещей, волнующих человеческое естество. За дверью находились два космонавта экипажа "Франса" или то, что от них осталось после попытки сопротивления абордажной команде берсеркера. Сомнений нет: плену они предпочли смерть.
Херрон не отдавал предпочтения ни первому, ни второму, ни вообще чему-либо. Сейчас он был единственным живым существом (не считая микробов) в радиусе светового года и был этим доволен, тем более, как он с удовлетворением заметил, ситуация не вызывала у него страха. Многолетняя утомленность жизнью, оказывается, не была позой, самообманом.
Металлический страж проследовал на камбуз, наблюдая, как Херрон включает кухонную автоматику.
– Молчишь? – поинтересовался Херрон. – Ничего мне сказать не хочешь? Наверное, ты умнее, чем я предполагал.
– Люди называют меня берсеркером. – У человекоподобной стальной громадины оказался смешной квакающий голос. – Я взял в плен ваш корабль и буду с тобой разговаривать через этот малый сервомеханизм. Ты понимаешь меня?
– Настолько, насколько это меня волнует. Самого берсеркера Херрон еще не видел. Очевидно, корабль-крепость дрейфовал в пространстве в нескольких милях от "Франса". Капитан Ганус предпринял отчаянную попытку оторваться от погони, нырнув в облако темной туманности, где корабли не МОГЛИ двигаться быстрее света и преимущество в скорости получал корабль меньшего размера.
Погоня шла на скоростях всего несколько тысяч миль в секунду. Берсеркер не мог маневрировать среди метеоритов и газовых рукавов так же ловко, как маленький
"Франс Хальо" с его быстродействующей радарно-компьютерной системой. Но берсеркер выслал зонд-перехватчик, и у безоружного "Франса" шансов не осталось. Автоматический раздатчик поднял на стол тарелки с горячими и холодными блюдами. Херрон слегка кивнул в сторону машины.
– Не желаете присоединиться?
– Мне не нужна органическая пища. Херрон со вздохом опустился на стул.
– Когда-нибудь ты поймешь, что отсутствие чувства юмора есть такая же нелепость, как смех. Ты согласен? Нет? Подождем и посмотрим, кто прав.
