Покачав головой, Бен двинулся по тропе. Ему хотелось рассмотреть территорию, которая простиралась за краем утеса. Одновременно с этим он вполглаза следил за странным незнакомцем. В принципе Бен не ожидал ничего особенного. Однако ландшафт, представший взору, удивил его. За скалистой грядой начинался зеленый луг с росистой травой и дикими цветами. Поляна полого спускалась вниз до опушки величавой рощи, которая темнела в сотне метров от утеса. Осматривая местность, Бен не заметил признаков жилья.
— Да, этот утес достаточно гол, чтобы быть страной императора, — с усмешкой сказал он незнакомцу. — Никто другой не стал бы заявлять права на эту территорию.
Мужчина, сидевший на камне, посмотрел на рощу, затем снова взглянул на собеседника и ничего не ответил. Бен решил, что спор с сумасшедшим бродягой ему ни к чему. Он вышел на поляну и остановился среди высокой травы. Луг был похож на треугольник, и Бен находился в ближайшей к морю вершине. Не желая оставаться на виду в этом месте, он зашагал по поляне к роще.
После долгого и трудного подъема на гряду он с наслаждением шел по мягкой траве. Клочья тумана перекатывались через край утеса и сопровождали Бена в глубь территории. Полевые птицы, не привыкшие к присутствию людей, вспархивали прямо из-под ног. Вскоре он достиг рощи. Здесь было мало подлеска, и Бен быстро двигался вперед. Даже не успев задуматься над тем, как далеко простирался лес, он наткнулся на высокую стену, сложенную из серого полевого камня.
Стена тянулась влево и вправо, теряясь среди деревьев. Грубая кладка была испещрена выступами и трещинами. Бен без труда взобрался по ним наверх и осторожно выглянул из-за края. По другую сторону стены за редкой полосой деревьев простиралось широкое поле, рассеченное узкой дорогой. В отдалении виднелась вершина белой пирамиды. Не считая пары домов, она была единственным строением в этой мирной и прекрасной сельской местности.
Увидев пирамиду, Бен с облегчением вздохнул. Она служила лучшим доказательством того, что он покинул земли Синего храма — или, в худшем случае, почти покинул. Он перелез через стену и направился к извилистой дороге. Обернувшись назад и посмотрев на кроны деревьев, таинственно окутанные пеленой тумана, Бен понял, что роща являлась святилищем какого-то божества. Она могла быть посвящена кому угодно, но только не Эрдне — его святилища обычно выглядели иначе.
Бен пожалел о том, что не может зайти в храм и принести Эрдне подношение за добрый ответ на его молитвы. Он обязательно поступил бы так, но был практически голым. Подумав немного, он все-таки решил обратиться к жрецам и попросить у них какую-то одежду.
И еды, напомнил его внутренний голос. Много еды.
Примерно через час прислужник в белой рясе проводил его по длинной лестнице с широкими ступенями. Чуть позже, когда Бен вышел из храма Эрдне, на нем была сухая и чистая одежда — обноски какого-то паломника. И он больше не испытывал волчьего голода, хотя ужасно устал от мудрых и благочестивых наставлений. Выйдя на дорогу, он направился на юг. Бен мог бы остановиться в укромном месте и выспаться, но ему хотелось уйти подальше от Синего храма. Теперь он знал, чья эта территория и в какую сторону вел его путь. Если балаган, вместе с которым странствовала Барбара, придерживался старого маршрута, то в ближайшие два месяца ее цирковая труппа должна будет гастролировать на ярмарке в Пуркиндж-тауне. А значит, отправившись туда, Бен мог увидеться со своей невестой.
Он прошел почти весь путь пешком, Путешествие заняло месяц, и вместе с Беном в эти края пришла весна. Дорога подарила ему несколько приключений, но он не заметил признаков погони, хотя Синий храм уже должен был предпринять какие-то действия. Постепенно страхи Бена улеглись, и он начал верить, что жрецы сочли его мертвым.
К тому времени, когда он достиг Пуркиндж-тауна или, вернее, того места за обвалившимися городскими стенами, где располагалась ярмарка, Бен дважды успел сменить сандалии и паломничьи обноски. Он начал отращивать бороду, больше похожую на светло-коричневый пух. Добрый странствующий коробейник, с которым он встретился в начале пути, подарил ему прочную котомку. Убедившись в том, что Бен не желает ему вреда, торговец так обрадовался компании сильного мужчины, что вырезал для него крепкий посох и дал своему спутнику еду и одежду. Однако затем их пути разошлись.
И вот однажды на исходе ясного весеннего дня Бен наконец пришел в Пуркиндж-таун. Хотя над городом развевался свободный оранжево-зеленый флаг, полуразрушенные каменные стены уже не могли служить его населению надежной защитой. Пока местным жителям каким-то образом удавалось сохранять независимость от скандальных военачальников, чьи армии раз за разом проходили по этим землям. Но такое положение дел не могло длиться долго.
Ярмарка тоже была независимой, хотя за последний год она стала выглядеть еще беднее. Палатки и фургоны обветшали. Бен не увидел свежих декораций и следов починки, хотя на стоянке появились две новые повозки, не знакомые ему. Рисунок на матерчатом боку одной из них привлек его внимание, и он задержал на нем взгляд. Большие неровные буквы возвещали о каком-то Танакире Могучем. Нарисованный портрет изображал мужчину с огромными мышцами на руках и груди. Он разрывал железные цепи, которые могли бы удержать подъемный мост.
Оценив достоинства рисунка, Бен со странным чувством в груди направился к знакомой палатке. Барбара, как обычно, поставила ее рядом со своим фургоном, в котором она держала небольшого дракона. Клетка со зверем была накрыта тряпкой, и поэтому, когда Бен подошел, дракон не издал ни звука.
Полог палатки оказался опущенным, но, увидев свободно болтавшиеся завязки, Бен бросил на землю деревянный посох, подаренный ему коробейником, и подошел к проему. Подчиняясь традиционным правилам вежливости, он предупредительно покашлял, а затем поцарапал ногтем матерчатую стенку. Подождав для приличия несколько секунд и не услышав ответа, Бен поднял полог и заглянул внутрь палатки.
За небольшим столом у центрального шеста сидела Барбара. Она куталась в потрепанную мантию, которую часто носила на территории лагеря. Несмотря на скудный свет, девушка подкрашивала ногти. Когда она заметила незваного гостя, ее худощавое тело напряглось, как у змеи перед броском. На округлом симпатичном лице, полускрытом локонами, промелькнуло сердитое выражение. Но уже через миг оно сменилось удивлением. Бен решил, что Барбара приберегала гнев для кого-то другого.
— Бен! Видел бы ты себя сейчас!
Вот как она приветствовала его после целого года разлуки.
Ее тело расслабилось. На лице появилась улыбка. Бен и Барбара были ровесниками и знали друг друга много лет. Ее черные волосы стали гораздо длиннее с тех пор, как он ушел из балагана. В остальном она ничуть не изменилась.
— Какой пух на подбородке! — продолжила Барбара. — Как сияют твои глаза! Может быть, ты приехал сюда в золотой карете, запряженной шестью белыми скакунами? С чем пожаловал, милый?
— С размышлениями, — ответил он, выбрав в ее монологе один вопрос и решив не замечать остальных слов.
