Наконец, на мгновение утратив королевскую осанку, она пробормотала:
— Я… я продала ее в Красный храм.
Теперь он нахмурился, и она быстро поняла, какой была в древности власть императора, раз перед ним трепетали короли и королевы.
— Я мог убить тебя за такое, если бы узнал тогда, когда это произошло. Но прошли годы, и теперь ты сожалеешь о своем поступке. Она выжила, я тоже. И ты.
Гнев придал ей сил.
— Я выжила без тебя… и ты заявляешь, что все еще хочешь на мне жениться? А откуда мне знать, что ты подразумеваешь именно то, что говоришь?
— А как ты узнаешь, кому можно верить, а кому нет, дорогуша? Приходится делать выбор.
Ей захотелось крикнуть, что ее проблема как раз и заключается в том, что она не знает, когда и кому можно верить.
— Послушай, псих, допустим, я дам тебе ответ. И скажу «да». Сможешь ли ты тогда одолеть Мыслебой?
— Если ты станешь моей невестой, то я помогу тебе всем, чем смогу. А с Мыслебоем разберемся, когда придет время.
— Оно пришло, и Мыслебой уже рядом. Ах ты, сволочь! Невозможный как всегда. Уходи. Убирайся, или я обнажу Душегуб. — И она опустила руку на черную рукоятку меча, теперь постоянно висевшего на поясе. — Полагаю, ты и после нашей женитьбы станешь соблазнять невест и плодить новых ублюдков?
— Я стану верен тебе куда больше, чем ты способна вообразить, — негромко ответил он. — Я люблю тебя и всегда любил. Как ты думаешь, почему я сражался за тебя и рядом с тобой, когда ты была еще девчонкой?
— Я ведь уже сказала, что не верю тебе. И не поверила ни единому твоему слову. А теперь уходи, или я вытащу Душегуб.
— Это твой меч. Делай с ним все, что пожелаешь. Но я уйду, когда ты решишь его обнажить.
Она потянула за рукоятку, начиная извлекать меч, и одновременно громко позвала охрану. Но когда черезнесколько секунд в палатку вбежали солдаты, то они увидели, что королева одна, а меч остался в ножнах, хотя ее рука лежит на рукоятке.
Солдаты, словно загипнотизированные, уставились на эту руку. Оба надеялись, что успеют выбежать из палатки, пока меч не вышел из ножен, — им показалось, что они уже ощущают исходящие от лезвия волны пустоты.
Королева Ямбу больше не тратила время зря и отдала приказы, необходимые для приведения ее войск в состояние полной готовности к сражению. Когда ее распоряжения были выполнены, она приказала наступать.
Как только на горизонте темной линией показалась армия Вилкаты, она построила армию в боевой порядок и выехала в ее центр, поджидая врага на своем знаменитом сером боезвере, готовая обнажить меч… чего? Насколько ей было известно, у этого меча имелось только одно имя.
Вражеские линии медленно ползли вперед. А вот в центре и сам Вилката. Ждет наилучшего момента, чтобы извлечь свое оружие именно тогда, когда оно сработает эффективнее всего.
Рука королевы Ямбу лежала на рукоятке ее меча. Она выехала чуть вперед. Еще рано…
Сейчас!
Мыслебой и Душегуб взметнулись практически одновременно.
Первой реакцией королевы на ошеломляющий психический удар, нанесенный ее мечом, стало желание отшвырнуть его. Но она этого не сделала. Потому что через мгновение ей стало все равно. Выбросит она меч или нет — какая разница?
Все перестало иметь значение.
Вообще все во всей Вселенной.
Мыслебой казался ей теперь далекой, не относящейся к делу искоркой, помигивающей на другом конце поля под нависающими грозовыми облаками. А рядом, вокруг королевы…
Ближайшие к ней солдаты смотрели, как она обнажает меч. Через секунду им стало все равно, куда смотреть. Вокруг нее медленной волной в чернильно-черном пруду расходилась волна апатии, абсолютного безразличия.
А издалека, быстро набирая скорость, к ним приближалась другая волна: солдаты Вилкаты, только что заново вдохновленные Мыслебоем, с дикими воплями неслись в атаку.
С каждой проходящей секундой все новые и новые солдаты королевы выпускали оружие и садились, охваченные безразличием. Похоже, они уже не смогут оказать сопротивление, и Темный король вот-вот одержит легкую победу.
Но, разумеется, это тоже не имело значения.
Подстегивая себя криками, первые фанатики Темного короля обрушились на солдат Ямбу. Те в лучшем случае оказывали слабое сопротивление. И чем ближе к королеве они находились, тем более вяло защищались.
Но и атакующие теперь попали в область, где доминировала сила Душегуба. Сперва начали стихать их торжествующие крики, а затем и энергичность, с какой они пускали в ход оружие. Вскоре их ряды смешались и остановились.
Королева Ямбу, сама не зная, зачем она утруждает себя даже таким усилием, медленно подняла взгляд. Меч, который она держала над головой, был таким тусклым, что на него было даже больно смотреть.
Меч Отчаяния — она придумала ему второе имя. Но это не имело значения. Как и что-либо иное.
Да и зачем держать его так высоко? Она позволила отягощенным сталью рукам медленно опуститься. Когда ее удивленный боезверь захотел перейти в другое место, она спешилась и отпустила его. Потом встала, почти опираясь на меч и уткнув его острие в землю.
Насколько она могла судить, ничто из этого тоже не имело значения.
Начавшееся было сражение затухало само собой. Душегуб одерживал победу по всему полю битвы. Впрочем, когда ни победа, ни поражение не имеют значения, никакой битвы тоже не будет.
Королева Ямбу сознавала, хотя лишь смутно и с безразличием, что оружие Темного короля пока защищало от темного, вкрадчивого нападения Душегуба и его, и небольшую группу собравшихся вокруг него людей.
Эта группа, испустив боевой клич, поскакала в атаку на королеву. Но их количество стало сокращаться, и тем быстрее, чем больше они приближались к королеве Ямбу. Один за другим от группы атакующих кто-то отделялся, садился, становился на колени или падал ничком, охваченный отчаянием.
Последними короля Вилкату покинули его демоны. Но еще до этого он и сам отказался от атаки и во весь опор помчался с поля боя.
Ростов, лично выехавший на рекогносцировку, приказал своему разведывательному эскадрону поворачивать обратно, едва они доскакали до края поля. Впереди генерал увидел то, что показалось ему результатом самой ужасной бойни из всех, которые ему довелось увидеть за жизнь, проведенную в основном среди сцен убийства. На поле он увидел две армии, и с такого расстояния казалось, что они практически уничтожили друг друга. Но генерал повернул назад и приказал сделать то же самое своим кавалеристам не из-за того, что увидел, а из-за того, что почувствовал, едва они пересекли границу некой мрачной зоны. «Еще несколько шагов в прежнем направлении, — подумалось Ростову, — и я был бы готов выбросить оружие и все медали и распрощаться с жизнью».
