Тот невозмутимо молчал.
— Этот способ был вполне приемлем, — ответил за него Рогожин, — к тому же твой Гуру был слишком осторожен и вдобавок, к нашему сожалению, имел богатый опыт работы в МВД. Опер, старший опер, затем управление «Р», потом управление «К»в общем, с ним пришлось повозиться.
— А Стасик тебе чем не угодил? — все так же спокойно поинтересовалась Алена.
— Только такой наивный идеалист и дурачок, как Орешников, мог войти в доверие к Гуру и при этом не спугнуть его, — хмыкнул Рогожин. — К сожалению, он оказался слишком ретив, едва получил копии материалов, как тут же посреди ночи собрался везти их в типографию, сдавать в набор. Кстати, переполошил ночными звонками многих серьезных людей. Сам виноват.
— Значит, я тоже идеалистка и наивная идиотка, раз ты позволил мне вести его дело дальше? — наигранно обрадовалась Алена.
— Не паясничай, — поджал губы Рогожин, — ты сама взялась за это, я тебя не заставлял. К тому же кто мог подумать, что Гуру тебе поверит? Я даже предположить не мог, что у тебя есть свойство так легко входить в доверие к абсолютно посторонним людям! Ты далеко пойдешь! — Он улыбнулся. — А потом уже было поздно, коней на переправе не меняют.
— Понимаю, — покивала Алена, — тебе ведь даже не Гуру был нужен, ты искал Свами и Смита, ведь так? И люди, которые следили за мной в Лос-Анджелесе после задержания, были вовсе не из ФБР. И адвокат рассказывал мне сказки по твоему указанию.
— Я рад, что ты выросла умной девочкой, — одобрил Рогожин. — Но все немного не так. Гуру, китаец, индус - все это мелочь, которой мы дали возможность объединиться и почувствовать себя борцами за правду. Мы так иногда делаем, чтобы такие, как они, сами обнаруживали себя. Как мотыльки, которые начинают добровольно лететь в огонь, если ночью зажечь свечу. Китаец, правда, ушел. Если он и монах, то точно не в Пекине, но это уже не имеет значения. Наша цель достигнута, мы нашли Смита. Вот кто был по-настоящему опасен. Он со своими данными ежегодно обходился нам почти в миллиард. Это мешает бизнесу.
— А то, что из-за вашего ГМО через несколько поколений в мире начнут рождаться миллионы уродов, не мешает бизнесу? — воскликнула Алена.
— Алена, не надо торжественных речей, — отмахнулся Рогожин, — неужели ты не понимаешь? Это ведь не просто бизнес, ежемесячно приносящий миллиарды. Это путь к власти. К неограниченной власти над миром. Кто-то же должен управлять всем этим безмозглым многомиллиардным стадом, пока оно не уничтожило само себя? И наша цель уже близка. План начинали еще наши предки, а закончат наши внуки. Твои дети, Алена, и дети таких, как ты, будут владеть этим миром.
— Скажи, а ты не боишься, что этим самым детям к тому времени уже будет нечем владеть? — усмехнулась Алена. — Ваша трансгенная дрянь пожрет природу, а мутации уничтожат человечество. Кем же они тогда будут управлять? Друг другом?
— Опять ты за свое! — недовольно скривился Рогожин. — Все не так фатально. На нас работают лучшие ученые, которым мы обеспечили лучшие условия. Со временем технологии станут менее непредсказуемыми. Как только глобальная цель будет достигнута, мы займемся выравниванием ситуации. Так или иначе все образуется, этим займутся наши дети, у нас же другие задачи. Мы близки к цели, и неразумно останавливаться на достигнутом. И я возлагаю на тебя большие надежды!
— О! Я польщена! — оценила Алена. — Избранное для избранных, да? Меня примут в ряды убийц, не разменивающихся на мелочи. Мы оперируем целыми поколениями! Ешьте, дети, ГМО, будете здоровы!
— Прекрати! — вспылил Рогожин. — Не будь столь глупа! Ты что, собираешься отказаться от моего предложения? И что ты сделаешь? Пойдешь организовывать борьбу против «Выживания»? Откроешь миру глаза, рассказывая жуткие сказки?
— Как знать, быть может, мои сказки и вправду откроют глаза людям? — усмехнулась она. — Или мне ты тоже устроишь несчастный случай? Интересно, если твои заграничные хозяева отдадут тебе такой приказ, ты подчинишься сразу или будешь колебаться еще минут пятнадцать?
— Зачем? — хмыкнул Рогожин. — Ты не в состоянии причинить нам вреда. Ты способна только сильно разочаровать меня лично.
— О! Я разочарую тебя еще сильнее, когда опубликую все, что мне известно! — воскликнула она.
— Где? — улыбнулся Рогожин. — В государственных изданиях? — Он покачал головой. — Не выйдет. Мы имеем рычаги на самых высоких уровнях, так что они не станут тебя публиковать. — Он с интересом посмотрел на нее. — Или же ты рассчитываешь на независимые издания? Тогда позволю себе напомнить: все они принадлежат нам. Неужели ты думаешь, что мы настолько беспечны, чтобы выпускать масс-медиа из-под надзора? Оглянись вокруг. Все независимые журналисты, откапывающие что-то сенсационное, приходят сюда после того, как их пнут в остальных местах. — Рогожин улыбнулся. — Кстати, очень удобно. Не надо выискивать излишне ретивых и любопытных - они приползают ко мне сами и еще очень этому рады. — Он коротко развел руками, глядя на нее. — Так что максимум, что тебе светит, это третьеразрядная желтая газетенка. Только они готовы печатать любую чушь. Но без доказательств это ничто.
— Посмотрим! — заявила Алена. — Одно доказательство у меня все же есть. И очень скоро ты о нем узнаешь из газет!
— Не думаю, — вздохнул Рогожин. — Лучше не начинай толочь воду в ступе, неблагодарное это занятие. Денег не приносит, одни только шишки.
— У тебя слово «деньги» в каждой фразе! — презрительно поморщилась она. — Это все, что вас интересует. Ради денег вы готовы пожертвовать целыми поколениями! И даже будущим всех людей!
— Не ради денег, — терпеливо поправил ее Рогожин, — нас интересует власть, а деньги требуются для того, чтобы власть получить. Это очень долгий и кропотливый процесс. — Он встал из-за стола и сделал решительный жест:Хватит играть в слова. Я в последний раз предлагаю тебе одуматься.
— Я уже одумалась, — брезгливо ответила Алена, — я не желаю участвовать в этой грязи и сделаю все, чтобы помешать вашему жуткому «Выживанию».
Она развернулась и направилась к двери.
— Учти, — донеслось ей вслед, — если ты сейчас выйдешь отсюда, ты выйдешь навсегда. У меня больше не будет дочери.
— Я учту! — не оборачиваясь, ответила Алена и вышла из кабинета.
К Институту Биологии Развития РАН она подъехала к шести часам вечера. Баранов еще был на рабочем месте, в своей крошечной лаборатории, и возился с бесчисленными пробирками.
— Добрый вечер, Алена Викторовна! — улыбнулся ей ученый. — Что-то вы припозднились сегодня.
— Вы тоже, Александр Сергеевич, домой не торопитесь, — улыбнулась в ответ Алена, — работа не отпускает?
— Я уже собираюсь уходить, — отмахнулся Баранов, указывая на лабораторный материал, — жду факс от моих коллег из американского «Гринписа», вот и решил скоротать время. Чем могу помочь? — Он придвинул ей старенький стул. — Угостить вас чаем или кофе?
— Нет, спасибо, — покачала головой Алена, — я по делу. Помните наш телефонный разговор насчет новой экспертной комиссии? Вы еще сказали, что на ее рассмотрение будут представлены те же самые сорта ГМ-картофеля компании «Монсанто», которые запретил к обращению в России прежний состав комиссии?
