Вылощенный, полный собственного достоинства «мастодонт» чуть
повернул голову назад и что-то сказал своим пассажирам. Две «мастодонтихи»
поднялись из мягчайших кожаных глубин «руссо-балта» и посмотрели в окно.
Пожилая дама и молодая, обе красавицы, не без интереса, прищуренными глазами
взирали – но не на паучка в небе, – на Лучникова. Белогвардейская сволочь.
Наверное, узнали: позавчера я был на TV. Впрочем, все врэвакуанты так или иначе
знают друг друга. Должно быть, эти две сучки сейчас обсуждают, где они меня
могли встретить – на вторниках у Беклемишевых, или на четвергах у Оболенских,
или на пятницах у Нессельроде…
Стекла в «руссо-балте» поползли вниз.
– Здравствуйте, Андрей Арсениевич!
– Медам! – восторженно приветствовал попутчиц
Лучников. – Исключительно рад! Вы замечательно выглядите! Едете для гольфа?
Между прочим, как здоровье генерала?
Любого врэвакуанта можно смело спрашивать «между прочим, как
здоровье генерала»: у каждого из них есть какой-нибудь одряхлевший генерал в
родственниках.
– Вы, должно быть, не узнали нас, Андрей
Арсениевич, – мягко сказала пожилая красавица, а молодая
улыбнулась. – Мы Нессельроде.
– Помилуйте, как я мог вас не узнать, – продолжал
ёрничать Лучников. – Мы встречались на вторниках у Беклемишевых, на
четвергах у Оболенских, на пятницах у Нессельроде…
– Мы сами Нессельроде! – сказала пожилая
красавица. – Это Лидочка Нессельроде, а я Варвара Александровна.
– Понимаю, понимаю, – закивал Лучников. – Вы
Нессельроде, и мы, конечно же, встречались на вторниках у Беклемишевых, на
четвергах у Оболенских, на пятницах у Нессельроде, не так ли?
– Диалог в стиле Ионеско, – сказала молодая
Лидочка. Обе дамы очаровательно оскалились.
«Что это они так любезны со мной? Я им хамлю, а они не
перестают улыбаться. Ах да, ведь в этом сезоне я жених. Левые взгляды не в
счет, главное – я сейчас „жених из врэвакуантов. В наше время, милочка, это не
так уж часто встретишь“.
– Вы, должно быть, сейчас припустите на своем
«турбо»? – спросила Лидочка Александровна.
– Йеп, мэм, – американский ответ Лучникова
прозвучал весьма подозрительно для ушей русских дам.
– Наш папочка предпочитает «руссо-балт», а значит,
плавное, размеренное движение, не лишенное, однако, стремительности. –
Лидочка Александровна пыталась удержаться в «стиле Ионеско».
– Это сразу видно, – сказал Лучников.
– Почему? – спросила Варвара Александровна. –
Потому что он ваш политический оппонент?
«Он, оказывается, мой политический оппонент!»
– Нет, сударыня, я сразу понял, что ваш папочка
предпочитает «руссо-балт», когда я увидел его за рулем «руссо-балта».
Господин Нессельроде повернул голову и что-то сказал.
– Михал Михалыч интересуется – как здоровье Арсения
Николаевича? – Именно в таком виде Варвара Александровна вынесла на
поверхность высказывание супруга.
Глянув на летящие впереди на одной скорости автомобили и
сообразив, что сейчас начнется подъем и стадо будет прорежаться, Лучников
слегка сдвинул руль, приблизился к «руссо-балту» едва ли не вплотную и зашептал
горячим шепотом чуть ли не в ухо госпоже Нессельроде:
– Я как раз еду к отцу и, значит, узнаю о его здоровье.
Немедленно телеграфирую вам или позвоню. Давайте вообще сблизимся по мере
возможностей. Я немолод, но холост. Левые взгляды не в счет. Лады?
Лучников поджал педаль газа, и его ярко-красный с торчащим
хвостом спортивный зверь, рявкая турбиной, ринулся вперед, запетлял, меняя
ряды, пока не выбрался из стада и не стал на огромной скорости уходить вверх по
сверкающему на солнце горбу Восточного фриуэя.
ВФ, вылетая из Симфи, набирает едва ли не авиационную
высоту. Легчайший серебристый виадук с кружевами многочисленных съездов и
развязок, чудо строительной техники. «Приезжайте в Крым и вы увидите пасторали
XVIII века на фоне архитектуры XXI века!» – обещали туристские проспекты, и не
врали.
«Откуда все-таки взялось наше богатство?» – в тысячный раз
спрашивал себя Лучников, глядя с фриуэя вниз на благодатную зеленую землю, где
мелькали прямоугольные, треугольные, овальные, почковидные пятна плавательных
«пулов» и где по вьющимся местным дорогам медленно в больших «кадиллаках» ездили
друг к другу в гости зажиточные яки. Аморально богатая страна.
Он вспомнил Южную дорогу или, как они говорят, –
«трассу» в Союзе. Недавно они ехали по ней на «волге» со старым московским
другом Лучникова, разжалованным кинорежиссером Виталием Гангутом.
«Как назывался тот городок, где мы зашли в магазин? Фанеж?
Нет – Фатеж. Разбитый асфальт главной площади и неизменная фигура на
постаменте. Был ли там Вечный Огонь? Нет, кажется, только областным центрам
полагается по статусу Вечный Огонь. Да, в Фатеже не было Вечного Огня. Хотя бы
Вечного Огня там не было».
– Сейчас увидишь наше изобилие, – сказал Виталий.
В магазине у прилавка стояло несколько женщин. Они
обернулись и молча смотрели на вошедших. Может быть, приняли за иностранцев –
странные сумки через плечо, странные куртки… Пока они ходили и осматривали
прилавки, женщины все время молча глядели на них, но тут же отворачивались,
если они замечали это.
В общем, здесь не было ничего. Впрочем, не нужно
преувеличивать, вернее, преуменьшать достижений: кое-что здесь все-таки было –
один сорт конфет, влажные вафли, сорт печенья, рыбные консервы «Завтрак
туриста»… В отделе под названием «Гастрономия» имелось нечто страшное – брикет
мороженой глубоководной рыбы. Спрессованная индустриальным методом в здоровенную
плиту рыба уже не похожа была на рыбу, лишь кое-где на грязно-кровавой
поверхности брикета виднелись оскаленные пасти, явившиеся в Фатеж из вечной
мглы.
– Я вижу, у вас тут не все есть, – с подлой
улыбочкой сказал женщинам Гангут.
– А что вам надо? – хмуро поинтересовались
женщины.
– Сыру, – пробормотал Луч. – Хотели сырку
купить. Чудесная склонность советского населения к уменьшительным обозначениям
продуктов была ему давно известна.
Женщины мило заулыбались. Вот эта способность русских баб
мгновенно переходить от хмурости, мрачной настороженности к душевной теплоте –
вот это клад! Непонятный чужой человек вызывает подозрительность, человек же,
желающий сырку, сразу становится понятен, мил и сразу получает добрую улыбку.
– Сыр? Это у нас в военном городке бывает почти
регулярно, – охотно стали объяснять женщины. – Двенадцать километров
отсюда военный городок, сразу увидите.
